Александр Мень - История религии (Том 1)
ее появление произошло между двумя индивидами" /32/. Разумеется, развитие
умственной деятельности приматов подготовило среду и условия для этого
переворота. Но дух, самосознание личности как таковые - чудо в мире природы,
и именно они делают человека человеком. Это особенно ясно видно, если
рассмотреть те факторы, которые обычно считают решающими для антропогенеза.
x x x
Согласно одной теории таким фактором явился труд. "Труд создал самого
человека" - гласит знаменитая формула Энгельса /33/. Между тем при ближайшем
рассмотрении оказывается, что труд в смысле проделывания физической работы
свойствен и многим животным. Следовательно, под трудом мы должны понимать
сознательную творческую деятельность, и поэтому сознание, то есть духовное
начало в человеке, оказывается первичным элементом, предшествующим труду
/34/.
"Животное, - утверждает Энгельс, - только пользуется внешней природой и
производит в ней изменения в силу своего присутствия; человек же вносимыми
им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней. Это
является последним существенным отличием человека от остальных животных, и
этим отличием человек опять-таки обязан труду" /35/.
Но здесь возникает порочный круг: ибо если у человека есть свои
сознательные "цели", которым служит его труд, то без этих целей нет и
настоящего труда. В человеческой созидательной деятельности, как справедливо
указывал Маркс, "в конце процесса получается результат, который уже перед
процессом труда (Разрядка моя. - А. М.) имелся идеально, то есть в
представлении работника". У обезьяны нет сознания, нет "идеальных
представлений", как нет у пауков или пчел, которых Маркс противопоставлял
архитектору /36/.
То, что специфические особенности человеческого духа превращают работу
в труд, - не гипотеза, но очевидный для каждого факт. Ему противопоставляют
лишь реконструкции процессов, которые навсегда скрыты в прошлом и которые
никто не наблюдал. Быть может, и была когда-то "обратная связь" между
мышлением и трудом, но это отнюдь не означает, что труд действительно
"создал человека". Известно, что обезьяны иногда изготовляют некое подобие
орудий /37/. Изготовляли их и вымершие предки человека. Но где основания
считать, что эта орудийная деятельность намного выходит за пределы обычных
инстинктивных процессов? Бобры, например, делают плотины, пчелы - соты,
птицы не только строят, но даже "украшают" свои гнезда, осьминоги в качестве
орудий употребляют камни, но ни в одном из этих случаев не имеет места
подлинный труд. Он невозможен без сознания, без человеческого разума /38/.
Выдвигается также гипотеза, что возникновение человека обусловлено его
социальной жизнью. Действительно, отдаленные предки человека, по-видимому,
жили сообществами, как живут теперь многие современные антропоиды. "Труд, -
говорят нам, - вызвал потребность в социальном общении между людьми" /39/.
Однако вспомним, что сложная социальная жизнь свойственна и крысам, и
попугаям, и гагарам, и многим другим видам высших и низших животных. Но ни у
одного из них, хотя они живут сообществами миллионы лет, мы не обнаруживаем
созна-дл подобного сознанию человека.
В животном мире можно найти и признаки "альтруизма", который служит
сохранению рода. Но, как признают современные исследователи этого явления,
альтруизм "принял у человека осознанную (Разрядка моя.- А. М.) форму,
явившись основой морали или формируясь в тесной взаимосвязи с ее развитием -
этого чисто человеческого свойства" /40/. Разумеется, влияние общества на
сознание огромно, но тем не менее именно сознание превращает стадо в
общество, делает социальную жизнь осмысленной, а совместный труд -
творческим. Без него наши предки недалеко ушли бы от обезьяньих "коммун",
населяющих джунгли.
Другая попытка определить специфику человека связана с именем И. П.
Павлова, который подходил к психологии с точки зрения физиолога. Он считал
решающим в становлении человека "чрезвычайную прибавку к механизму нервной
деятельности" /41/ - вторую сигнальную систему, то есть речь и словесное
мышление. Но при этом Павлов совершенно обходит вопрос о том, как возникла
эта "прибавка". Авторы, развивающие его положения, опять-таки связывают
возникновение второй сигнальной системы с коллективным трудом. Но, как мы
уже говорили, настоящий человеческий коллектив и целенаправленный труд
требуют сознания в качестве своей предпосылки.
Речь облекает сознание в словесные формы, но это вовсе не означает, что
оно фатально с ней связано и что сознание возникло из речи.
Причинно-следственная связь может осознаваться человеком образно. Более
того, самые глубокие моменты духовной жизни человека: переживание своей
личности, чувство мистического, красоты и многое другое - зачастую совсем не
нуждаются в словах. Духовное начало в человеке настолько же шире речи,
насколько интуиция шире формальной логики.
Существует мнение, согласно которому главенствующую роль в формировании
человека отводят руке - орудию труда. Однако, как установлено теперь, рука
человека - совершенный аппарат не столько по строению, сколько по функциям
/42/. Пятипалая конечность сохранилась у целого ряда позвоночных, хотя рукой
в полном смысле слова ее не назовешь. Если бы осьминог обладал сознанием, то
его гибкие щупальца послужили бы ему не менее совершенным орудием труда.
Следовательно, главным здесь является не орган, а его применение, которое, в
свою очередь, зависит от сознания.
Есть также теория, утверждающая, что головной мозг как орган сознания и
мысли развивался в процессе естественного отбора. Эту точку зрения отстаивал
Ч. Дарвин, который полагал, что "разница в уме между человеком и животным,
как она ни велика, представляет собой лишь разницу в степени, но не в
качестве" /43/.
Согласно дарвиновской теории отбора, в природе происходит непрерывная
выбраковка менее приспособленных существ и победа существ более
приспособленных. Животные, обладающие полезными для сохранения вида
свойствами, например быстротой бега, защитной окраской, высокоразвитым
слухом и т. д. побеждают в жизненной борьбе. Благодаря этому в природе в
конце концов торжествует целесообразность, так как все нецелесообразное
истребляется в процессе естественного отбора.
Мы не будем сейчас говорить о том, что отбор далеко не объясняет
сложного механизма эволюции и возникновения самих целесообразных реакций
организма. Важно в данном случае то, что в общем и целом отбор -
действительно один из существенных факторов в истории жизни на земле. Этот
фактор Дарвин попытался применить к проблеме возникновения человека.
Но уже Альфред Уоллес (1823-1913), который развил теорию отбора
независимо от Дарвина и одновременно с ним, поставил его трактовку под
сомнение.
Уоллес указал, что человеку присущи такие качества, которые не могли
возникнуть в процессе естественного отбора и вовсе не были решающими в
биологической жизни вида. "Чувства абстрактной справедливости или любви к
ближнему, - писал он, - никогда не могли быть приобретены таким образом (то
есть путем отбора), ибо эти чувства несовместимы с законом выживания
сильнейшего" /44/. Уоллес доказал далее, что нравственные чувства, как и
чувства прекрасного и мистического, вовсе не являются поздними продуктами
цивилизации, как думал Дарвин, а, напротив, присущи "дикарям" на самых
низших ступенях культуры. Уоллес решительно отверг старое представление об
умственной неполноценности так называемых "дикарей". И в этом он получил
полную поддержку современной антропологии, так как попытка Фохта Геккеля и
других расистов объявить отсталые племена переходной формой между человеком
и обезьяной была признана совершенно беспочвенной.
Что же касается настоящего первобытного человека, то теперь известно,
что во времена палеолита у него уже существовали и религия, и великолепное
искусство.
Если бы антропогенез не выходил за рамки обычных эволюционных
закономерностей, итогом его скорее всего было бы существо, похожее не на
нас, а на саламандр Карела Чапека, трудолюбивых, рационально мыслящих,
коллективно спаянных, но бездуховных, лишенных веры, искусства, фантазии.
Уоллес ставил вопрос: для чего природа наделила первобытного человека
