Автор неизвестен - Религиоведение - Свитки Кумрана
Во всяком случае, наличие в Кумране фрагментов арамейского таргума кн. Иова из 11-й пещеры и фрагментов арамейского перевода кн. Левит из 4-й пещеры, а также наличие отдельных приемов мидрашей в Апокрифе кн. Бытия, свидетельствует, по мнению некоторых ученых, о том, что оба жанра уже существовали в этот ранний период, по крайней мере, в своей первоначальной, еще слабо различимой форме и, поэтому, могли сочетаться в одном произведении1. Однако более убедительным представляется мнение Фицмайера2, который полагает, что сочинение хотя и тесно связано с текстом кн. Бытия, тем не менее носит независимый характер. И несмотря на то что временами Апокриф отражает черты таргумических и мидрашистских композиций, в действительности это свободная переработка историй кн. Бытия. Сочинение примыкает к литературным произведениям типа кн. Еноха, Юбилеев, Заветы 12 патриархов. Апокриф кн. Бытия, по мнению Фицмайера, представляет образец позднего повествовательного сочинения, вдохновленного каноническими историями о патриархах, в изобилии снабженного воображаемыми подробностями. В то же время, как нам кажется, в этом произведении, наряду с определенной художественностью, четко проявляется его функциональное назначение — выразить определенную политическую тенденцию той среды, в которой оно создавалось или обрабатывалось, о чем свидетельствует, например, описание путешествия Авраама.
Как уже говорилось, помимо очевидной зависимости Апокрифа от библейского текста, наблюдается тесная связь памятника с другими апокрифами на темы рассказов кн. Бытия, а именно с кн. Еноха и с кн. Юбилеев или Малым Бытием. Так, рассказ о чудесном рождении Ноя, о подозрениях его отца Ламеха относительно происхождения ребенка, обращение Ламеха через своего отца Мафусаила к Еноху с целью выяснить правду — все это сильно сближает Апокриф с кн. Еноха, особенно с двумя (106—107) из последних дополнительных глав кн. Еноха, где также повествуется о чудесном рождении Ноя. Эпизоды в Апокрифе кн. Бытия, связанные с историей Ноя и разделом земель между его наследниками, очень тесно примыкают к соответствующим эпизодам кн. Юбилеев, обнаруживая даже временами значительное стилистическое сходство.
Помимо сюжетной, стилистической и лексической близости этих произведений обращает на себя внимание еще такой немаловажный факт, как некоторые общие для указанных памятников топонимические Данные. В Апокрифе кн. Бытия, помимо целого ряда географических названий, встречающихся также и в Библии, есть несколько наименований, неизвестных в Библии, но упоминаемых в кн. Юбилеев и кн. Еноха. Прежде всего, следует остановиться на таком названии как ут' q' (Красное море). Из контекста Апокрифа кн. Бытия (21:17—18) ясно видно, что под "Красным морем" здесь имеется в виду Персидский
1 Fitzmyer. Genesis Apocryphon. c. 9.
2 Там же, с.9-10
моря с прилегающими к нему землями определяется в связи с разделом земель между потомками Ноя и относится к уделу Сима (кн. Юбилеев 8:2, 9:21). Само название Эритрейского моря в эфиопском тексте свидетельствует о том, что оно является калькой греческого названия Artra. В кн. Еноха Эритрейское море упоминается в связи с восточным путешествием патриарха (Енох 32:2, 37:6, 7). Помимо эфиопского текста, этот эпизод известен также из греческих фрагментов кн. Еноха, где название f) ёрибра баХаааа относится к тому же водному бассейну, охватывающему Персидский залив, часть Индийского океана и современное Красное море. В 4-й кумранской пещере среди арамейских фрагментов книги Еноха был обнаружен отрывок с описанием восточного путешествия Еноха, где сообщается, что он был перенесен над "Красным морем" (['l]'mn у[т'1 smwq' — 4 Q Hen. ar.d 7)1. Этот фрагмент соответствует греческому тексту кн. Еноха 22:2, и, таким образом, ym' smwq' арамейского фрагмента оказывается точным эквивалентом греческого f| ёробра баХаоаа. Как известно, в греческой географической науке уже ко времени Геродота if) ёрибра бсЛаааа ("Красное море") называли именно данный водный бассейн (Геродот I, 180; II, 8, 11, 158; IV, 42). После экспедиции Неарха (IV в. до н. э.) греки окончательно убедились, что Персидский залив не замкнутый водоем, а сообщается с Эритрейским морем и составляет его часть2. Учитывая, что в более ранних библейских текстах не засвидетельствовано название "Красное море" применительно к Индийскому океану и Персидскому заливу, можно допустить, что евреи познакомились с топонимом в греческом варианте в результате
1 Milik. Henoch, с. 71
1 Томсон. История, с. 198-199.
Йадина, оказываются одним и тем же. Нам представляется более вероятным вместе с предыдущим примером, объясняющим топоним "Красное море", рассматривать название "гора Бык" как перевод с греческого Taupoq бро<;. В качестве подтверждения подобного предположения можно было бы привести несколько примеров, как нам кажется, свидетельствующих о греческом оригинале некоторых названий
1Filzmyer. Genesis Apocryphon, с. 136; Duponl-Sommer. Ecrits, с. 303, note 2; Carmignac. Textes, 1963, c. 236, n. 57.
2Avigad—Yadin. Genesis Apocryphon, c. 30.
и имен, не встречающихся в библейской традиции. Это, прежде всего, название KPTWR (21:23), в котором видят арамейскую транскрипцию греческого Калтшбокяа (см. комм. № 145), имя египетского вельможи HRQNWS(S) (комм. № 80), и, вероятно, название реки KRMWN' (Кермон) (см. комм. № 49).
Возможно, все эти названия, неизвестные в библейской традиции, вошли в еврейско-арамейскую культурную среду в греческой передаче и жили среди наиболее эллинизованной грекоязычной части иудейского населения.
Конечно, до тех пор, пока не изданы все фрагменты Апокрифа кн. Бытия и многочисленные фрагменты кн. Еноха и кн. Юбилеев, обнаруженные в кумранских пещерах, трудно говорить о более конкретном характере взаимосвязи всех памятников. Авигад и Йадин допускают, что Апокриф "мог послужить источником для ряда историй, рассказанных более подробно в этих двух книгах"1. Однако, нам кажется, что более прав Ламбер, полагающий, что, наоборот, автор Апокрифа пользовался кн. Юбилеев и другими сочинениями как источниками2. Подтверждением такой точки зрения, по нашему мнению, является наличие Апокрифе такого важного эпизода, как путешествие Авраама, и отсутствие его в кн. Юбилеев. Скорее всего, эпизод был вставлен автором Апокрифа с вполне определенной целью. И таким образом это может подтвердить то, что Апокриф оформлялся позднее кн. Юбилеев, так как в противном случае автор кн. Юбилеев конечно не упустил бы такого важного в идейном отношении отрывка, где доказывается законное право наследников Авраама на указанные земли. Но хотя пока нельзя окончательно решить вопрос о взаимозависимости Апокрифа кн. Бытия, кн. Юбилеев и кн. Еноха, уже сейчас можно с уверенностью говорить о том, что все эти памятники принадлежат одному литературному кругу и связаны с одной общественной средой.
Возникает вопрос, что это была за среда, в которой создавались или, по крайней мере, были широко распространены подобные сочинения. И здесь, прежде всего, обращает на себя внимание кумранская община. Правда, сам факт находки рукописи в кумранских пещерах еще не говорит о том, что произведение создавалось именно ессеями, но тем не менее свидетельствует об определенном интересе их к этому тексту-Также и близость Апокрифа к таким сочинениям, как кн. Еноха и кн. Юбилеев, которые теперь большинством ученых рассматриваются как сочинения ессейского круга, сама по себе еще не является достаточным основанием считать, что Апокриф кн. Бытия был написан в Кумране. Это произведение могло лишь претерпеть некоторую ессей-скую обработку. И тем не менее, наряду с таким осторожным заключением, что в Апокрифе кн. Бытия нет ничего, что указывало бы на
1 Avigad—Yadin. Genesis Apocryphon, с. 38.
2 Lambert. "Genese Apociyphe". Carmignac. Textes, 1963, c. 217.
сам Енох — фигура апокалипсическая3. На ессейский характер сочинения указывают, согласно Линье, и примеры откровения в снах и видениях. Одним из главных аргументов в пользу ессейского происхождения Апокрифа, по мнению некоторых ученых, является антисамаритянская полемика, следы которой они видят в отождествлении Салема с Иерусалимом и в эпизоде, повествующем о путешествии Авраама 4.
На наш взгляд, в Апокрифе действительно есть целый ряд деталей, которые если и не являются специфически ессейскими, во всяком случае бьии присущи и ессейской среде. К ним можно отнести, например, вещий сон Авраама о кедре и пальме, который он сам же и толкует. Как сообщает Иосиф Флавий, ессеи были известными толкователями снов (Ant. XVII, 3 § 345—346). Кроме того, в Апокрифе Авраам выступает как целитель, изгоняющий злого духа болезни из фараона и, тем самым, излечивающий его. Из рассказа Иосифа Флавия нам также известно, что ессеи изучали свойства камней и растений для врачевания (BJ II, 8, 6, § 136). Возможно, описание излечения фараона дает нам некоторый дополнительный материал об обрядах врачевания, распространенных у ессеев. Особенно обращает на себя внимание тот факт, что в Апокрифе все события группируются вокруг таких примечательных фигур в библейской истории, как Ной и Авраам. Именно эти патриархи заключают первый и второй заветы с Богом, в результате чего получают в удел земли на вечное пользование для своих потомков. Как известно, идея "Нового Завета" является центральной в кумранской идеологии5. Поэтому не исключено, что определение границ надела Авраама, так тщательно описанное в Апокрифе, связано с надеждами ессеев, считавших себя его единственными законными наследниками, на широкое распространение своего учения. Возможно, это отражает один из ранних периодов ессейского движения, когда идея становления нового Израиля в границах, некогда установленных Богом для потомков Авраама, находилась еще в процессе формирования.
