Кристина Рой - В изгнании
— Пусть поплачет, — сказал Козима, — слёзы смягчают сердце. Ты, Анна, останься здесь, а я пойду.
Но, когда он повернулся к выходу, женщина подняла голову и, протянув к нему руки, сказала:
— Не уходите, я ещё не поблагодарила вас за всё, что вы для меня сделали.
Козима протянул ей руку и сказал:
— Я с радостью это сделал. Но вам теперь нужно лечь в постель, а Анна принесёт ужин. До свидания! В обновлённой хатке послышался плач:
— Зачем вы меня спасли? Я чувствовала, что конец мой близок, а теперь мне кажется, что я поправляюсь. Но для чего? Как мне жить одинокой и покинутой?!
— Вы не покинуты, мы любим вас, — возразила Анна.
— Вы — меня? А вы знаете, кто я? Ты, Анна, невинна, никогда не была обманута, как я, человеком, которому я доверяла так, как ты своему Богу. Когда меня за него выдали, я была очень молода и красива. А он был пьяницей, ему нужно было много денег, и так как он знал, что я нравлюсь мужчинам, то заставлял меня их соблазнять. Сколько скорби я перенесла из-за этого! Люди стали говорить, что я обманываю своего мужа. И когда он допился до белой горячки и умер, говорили, что я своей беспутной жизнью довела его до этого. Когда красота моя поблёкла, все отвернулись от меня. Никто не здоровался со мной на улице. Женщины проклинали меня. Сколько месяцев я уже тут лежу, но никто не пришёл, чтобы посмотреть, жива ли я. Никто не подал стакана воды. Наконец, как Ангел с неба, пришла ты. Да вознаградит тебя Господь, Которому ты служишь! Но лучше дали бы мне погибнуть! Когда я на тебя смотрю, мне страшно, что я нечиста. Кто я сегодня?! Что со мной сделали?!
Но труд Анны не был закончен. Она два раза в день приходила к больной Дорке, взбивала ей постель, приносила еду. При этом она брала с собой Библию и читала из неё.
Анна прочитала ей о великой грешнице, которую Иисус простил. Потом о прокажённом, который был очищен, и другие места из Евангелия.
Дорка стала протестовать против того, что ей приносят пищу с мельницы. У неё были небольшие сбережения — деньги, отложенные на похороны. Она их достала, передала Анне, чтобы та на них покупала необходимые продукты питания. Вскоре она поправилась настолько, что сама могла уже сварить для себя что-нибудь.
Ученики Козимы, которые были из деревни, рассказывали своим родным, что происходило на мельнице, и разнеслась молва по всей деревне о милосердных делах Козимы и Анны. Женщины стали интересоваться Доркой, ведь она им больше не вредила, и её прошлое их больше не беспокоило.
Они знали, что она хорошо вышивает национальные словацкие наряды, и стали посещать её хату под предлогом заказов вышивок. Дорка разговаривала с женщинами сдержанно, но от заказов не отказывалась, говоря, что и в постели можно вышивать. Женщины хвалили Анну за то, что она так чутко сумела подойти к Дорке и согреть её сердце. Ведь Дорка прежде была злой и ругалась, а теперь стала тихой и кроткой. А когда Дорка пришла на мельницу, чтобы отблагодарить и бабушку за её заботы о ней, то та встретила её с некоторым высокомерием, сделав замечание о её прошлом, на что Дорка ответила:
— Вы правы, тётя, я самая плохая женщина во всём селе.
Бабушка на это ничего не ответила и перевела разговор на другую тему.
Глава 4
Было Рождество. На мельнице все сидели вокруг большого стола. Бабушка и Анна пряли лён. Андрей рисовал. Учеников посадили перебирать перья, а мельник читал газету. Вдруг дверь открылась, вошёл слуга из суда и принёс приглашение мельнику сейчас же явиться в суд. Анна посмотрела на Козиму и заметила особый взгляд, какой тот бросил на Андрея. Андрей побледнел, вскочил, как будто порываясь куда-то пойти, и в бессилии опять опустился на стул. Когда Козима вышел, Андрей встал и отправился в свою комнату. Учеников отозвали, бабушка пошла к коровам, и Анна осталась одна. Когда Андрей вышел, ей хотелось пойти за ним, но, подумав, что это ей не подобает, остановилась. И всё же внутренний голос заставил её пойти за Андреем в его комнату.
Там горела лампа. Андрей сидел за столом, опустив голову на руки, и плакал. Анна тихо подошла к нему:
— Не плачьте, Андрей, лучше расскажите, что с вами?
Он посмотрел на её участливое лицо, открыл рот, как бы желая чтото сказать, но опять опустил голову и заплакал.
— О, не скорбите, ведь Господь Иисус любит вас. Если только вы в Него верите и попросите Его, Он может и вам вернуть дар речи.
Андрей перестал плакать, и Анна смелее стала с ним говорить. Она сказала ему всё, что давно лежало у неё на сердце — об Иисусе, Который пришёл, чтобы исцелить людей от всех духовных и телесных страданий.
Андрей посмотрел на её сияющее лицо и сказал знаками: «Пожалуйста, дайте мне вашу Библию почитать».
О, с какой радостью она принесла ему своё сокровище! Подавая ему Библию, она сказала: «Верующий в Пославшего Меня… на суд не приходит» и оставила его одного.
Козима пришёл очень поздно и был задумчив, взглядом он искал Андрея.
Потом пожелал всем спокойной ночи и удалился в свою комнату.
Остальные тоже вскоре улеглись, только Анна не могла заснуть. Она молилась за две души — за ту, что в лесной избушке, и за другую — в этом доме.
Утром Козима с Андреем уехали в город, якобы по делу. Вечером они вернулись в хорошем настроении. Андрей вернул Анне Библию, так как купил себе новую.
Анна опять стала шить. Но, истинно, как только человек начинает Богу служить, заботясь о ближних своих, так ему открываются удивительные возможности для этого. У соседки заболели дети. Услышав об этом, Анна пошла помочь женщине. И благословение Божие не заставило себя ждать: дети поправились. Теперь женщина эта хвалила Анну перед всеми знакомыми, так как Анна молилась за её детей. «Если бы вы только слышали, как она молится! Прямо наизусть, и молитвенника ей не нужно!» — говорила соседка.
Потом Анна услыхала, что сильно болеет женщина, у которой Козима взял швейную машинку, и она пошла туда и стала ухаживать за ней. Свидетельствовать об Иисусе она у неё не стала, так как эта женщина была еврейкой. Но люди, жившие в доме, видели, что Анна общалась с Господом Иисусом Христом, читала Его Слово, любила Его и ради Него всё делала. Они позволили Анне читать им псалмы и пророков. При этом часто задумывались, почему эта молодая девушка совсем не такая, как другие в Зарошье. Когда женщина поправилась настолько, что могла обойтись без её услуг, вся семья жалела, что Анна уходит. Если бы она только подозревала, какое свидетельство о любви Христа она оставила своим поведением в сердце старого еврея!
День склонился к вечеру. Крупные капли дождя стучали в окно, за которым сидел Андрей и читал первую главу пророка Исаии. Он был сосредоточен и не замечал, что делалось вокруг. Ученики наблюдали за ним со стороны и удивлялись, что могло его так заинтересовать в Библии? Почему у него такой грустный вид? Наконец один из них осмелился, тихо подошёл и стал за его спиной. Заглянув через плечо, его взгляд упал на подчёркнутые слова: «Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю». На эти слова смотрел Андрей и тяжело вздыхал.
Дождь не прекращался, и вода в речке значительно поднялась. Анна сидела на кухне у очага. Огонь весело горел. Варился ужин. Сложив руки, она смотрела на огонь и вспоминала, как с ней обращались дома в последнее время. Её изгнали и послали сюда. Матери она никак не могла угодить, и отец был зол на неё, сёстры её избегали. «А что я им сделала? Разве я их не любила? А после моего обращения даже ещё больше, — думала она. — Разве я не стала лучше, когда получила прощение? Раньше я поступала плохо, и меня не наказывали, а теперь меня послали к бабушке, которая сама у чужих живёт. Если бы господин Козима не был так добр, он бы меня здесь не держал. Конечно, мне хочется домой, но мне сказали, что смогу вернуться лишь при условии, если не буду общаться с верующими. Этого никогда не будет. Прошлого не вернуть. Они могут изгнать меня из своей среды, сжечь мои книги, но Господа моего они не могут у меня отнять. «Тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими». Мир велик и просторен, но нигде нет родины, везде изгнание…"
Грустные мысли теснились в голове девушки. Треск огня в очаге, шум дождя и деревьев растрогали её до слёз.
Козима уехал и ещё не вернулся, бабушки тоже не было. Никого не было, кто развеял бы её грустные мысли. Но вдруг на лице её появилась счастливая улыбка, будто она что-то увидела. Нежным голосом в её сердце прозвучали слова: «В доме Отца Моего обителей много…", и перед внутренним взором девушки появился город с золотыми улицами, стенами из драгоценных камней, с жемчужными воротами, с вечно цветущими деревьями, и голос шептал: «Отче! Которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». И девушке казалось, что она ясно видит эту знакомую ей картину. Она началась в Гефсиманском саду, где Сын Божий в смертельной скорби обливался кровавым потом, где на Него напали, связали и повели в Иерусалим.
