Августин Блаженный - Сочинения
19 И не понимают они, что даже возгордившиеся духи не могли бы возрадоваться почестям жертвоприношений, если бы не следовало приносить истинную жертву единому истинному Богу, за Которого они хотят почитаться. И не может быть она правильно принесена, если только ее не приносит благой и праведный первосвященник, и если только то, что приносится, не принимается от тех, ради кого приносится, а также если только это жертвоприношение без греха так чтобы, оно могло быть принесено ради очищения грешных. Этого, конечно же, желает всякий, кто хочет, чтобы жертва приносилась Богу ради себя самого. Так, кто же Тот праведный и благой Первосвященник, как не единственный Сын Божий, Которому не нужно посредством жертвы очищаться от своих грехов, ни от первородного, ни от тех, что добавляются из человеческой жизни? И что столь подходящее может быть выбрано людьми для того, чтобы принести в жертву за себя, как не человеческая плоть? И что может быть столь уместным для этого заклания, как не смертная плоть? И что же может быть столь чистым для очищения грехов смертных, как не плоть, рожденная в чреве и из чрева Девы без какого–либо загрязнения плотским зачатием? И что же может со стольким удовольствием приноситься и приниматься, как не плоть жертвы нашей, соделанной телом Первосвященника нашего? И в то время, как в каждом жертвоприношении обнаруживаются четыре [определения] — кому приносится, от кого приносится, что приносится, и ради кого приносится, — Один и Тот же единый и истинный Посредник, чрез жертву мира примиряющий нас с Богом, остается единым с Тем, Кому приносится, делает Себя единым с теми, ради кого Он Себя приносит, и Сам есть единство того, кто приносит, и приношения.
20. Есть, однако, те, кто считает, что может своею собственной силою очиститься для созерцания Бога и пребывания в Нем. Это — те, гордыня которых пятнает их более всего. Ведь нет ни одного греха, которому бы более противостоял Божественный закон и в котором тот наиболее высоковыйный дух, посредник [ведущий] вниз, преграждающий [путь] вверх, получает большее право господствования, если только его сокровенные козни не обходят другим путем или если только он не преодолевается крестом Господним, которым Моисей, простерши руки, оградил [от него], неистовствующего открыто через отпавший народ (что символизируется Амаликом (Исх. 17:8–16) и мешавшего прохождению к земле обетованной. Ибо [эти гордецы] сулят себе очищение посредством своей собственной силы на том основании, что некоторые из них смогли духовным взором заглянуть за пределы всякой твари и хоть в какой–то малейшей толике соприкоснуться с предвечным светом истины; и они насмехаются над тем, что многие христиане, между тем, живут только верою и пока не могут [этого сделать]. Но какая же польза гордящемуся и поэтому стыдящемуся взойти на древо [палубы корабля] созерцать издалека находящуюся за морем отчизну? И как может навредить смиренному то, что он не видит ее с такого расстояния, но, [между тем], приближается к ней на этом древе, которое презирается [как средство] другим?
21. Эти [гордецы] упрекают нас также и за то, что мы веруем в воскресение плоти. И они хотят, чтобы в этих вопросах доверялись им, якобы на том основании, что поскольку они смогли посредством сотворенного осознать, что есть высшая и неизменная сущность, постольку с ними надлежит советоваться по поводу обращения вещей изменчивых или связного порядка веков. Но неужели потому, что они увереннейшим образом рассуждают и убеждают посредством вернейших доказательств, что все временное происходит от вечных причин, они способны узреть в этих причинах или умозаключить от этих причин к тому, сколько есть родов животных; каковы семена каждого в его начале; какова мера их роста; каково число их зачатия, рождения, жизни и гибели; каково их движение в желании того, что согласно их природе, и в избежание того, что ей противно? И разве не исследовали они все эти предметы без посредства той неизменной Премудрости, но посредством истории мест и времен, и разве не доверяли они тому, что испытано и записано другими? Поэтому менее всего следует удивляться тому, что они были совершенно неспособны исследовать вереницу более удаленных веков, и обнаружить какую–либо предельную точку этому течению, по которому словно по реке спускается род человеческий, а также затем и переход каждого к своему должному концу. Эти предметы историки описать не могли, поскольку они — в далеком будущем и никем ни переживались, ни рассказывались. И не могли эти философы, лучшие среди прочих в [рассмотрении] высших и вечных причин, постигнуть таковые умом, иначе не изыскивали бы они прошедшее, что могут [делать] и историки, но наперед знали бы будущее. Те же, кто может это делать, называются у них прорицателями (uates), а у нас — пророками (prophetae).
22. Хотя [следует признать, что] имя пророков не совсем уж чуждо их сочинениям. Большей частью, однако, есть разница между тем, предсказывается ли будущее на основе прошлого опыта (как, например, медики, предвидя, предали перу многое из того, что они узнали на опыте; или как земледельцы и даже моряки многое предсказывают, ибо если такие предсказания делаются задолго [до того, как что–либо произойдет], то они считаются предчувствиями); или же то, что должно случиться, уже началось и, будучи в своем пришествии видимым издалека, возвещается сообразно с остротою зрения видящего. Поскольку же силы воздуха могут делать это, то считается, что они обладают даром предвидения (как если бы кто–то с вершины горы увидел кого–нибудь другого, идущего издалека, и возвестил об этом обитающим вблизи на равнине). [Это же имеет место] если что–либо предвозвещается определенным людям от святых ангелов, посредством которых Бог через Слово и Свою Премудрость указует на то, в чем будущее и прошлое, или же опять–таки, будучи услышанным от них, передается другим людям; или же если умы самих определенных людей поднимаются Духом Святым столь высоко, что не посредством ангелов, а себя самих созерцают причины будущих вещей в самом высшем средоточии всего. [При этом] силы воздуха также слышат то, что предвозвещается либо через ангелов, либо через людей; однако они слышат столько, сколько считает нужным Тот, Кому все подчинено. Многое же неосознанно предсказывается посредством некоторого воодушевления и внушения духа. Так, Кайафа не знал того, что он сказал, но, будучи первосвященником, пророчествовал (Ин. 11:51).
23. Итак, ни в отношении последовательности веков, ни в отношении воскресения мертвых не должны мы вопрошать тех философов, которые постигли вечность Творца, Которым мы «живем, и движемся и существуем» (Деян. 17:28), так как, познавши Бога посредством того, что сотворено, они не прославили Его как Бога и не возблагодарили; но, «называя себя мудрыми, обезумели» (Рим. 1:21, 22). И поскольку они не были способны вперить в вечность духовной и неизменной природы взор ума настолько уверенно, чтобы увидеть в самой Премудрости Творца и Правителя вселенной изменения веков (которые там уже были и всегда были, здесь же еще предстояли быть так, что еще не были) и чтобы увидеть там превращения в лучшее состояние не только душ, но и тел человеческих, вплоть до совершенства в соответствии с их мерой; так вот, поскольку они никоим образом не были способны увидеть все это там, они даже не были сочтены достойными того, чтобы это было возвещено им через ангелов, будь то внешним образом посредством телесных чувств, или же внутренним образом посредством откровений в духе (как это было действительно явлено нашим отцам, исполненным благочестия, которые, предсказывали это или по имеющимся знамениям, или по ближайшим событиям так, что то, что они, веруя, предсказывали, происходило, и которые заслужили авторитет, в силу какового им верят относительно вещей удаленных в будущее, вплоть до скончания времени). Но если даже обнаружится, что гордые и лукавые силы воздуха говорили через своих прорицателей о сообществе и содружестве святых и об истинном Посреднике что–то из того, что услышали от святых пророков или ангелов, они делали это затем, чтобы посредством того, что им, на самом деле, не принадлежит, совратить, по возможности, верных Богу к своей нечисти. Бог же делал это чрез незнающих так, чтобы истина звучала отовсюду в помощь верным и во свидетельство нечестивым.
24. Итак, из–за того, что мы не были способны схватывать вечное, а также из–за того, что нечистоты грехов отягощали нас любовью к вещам временным, и, [наконец], из–за преемства смертности, как бы естественным образом навлеченной и внедренной, нам надлежало очиститься. Но мы никак бы не могли очиститься так, чтоб умериться вечным, как только посредством временного же, которым мы удерживались, будучи уже умеренными им. Ибо хотя здоровье более всего отлично от болезни, все же лечение не приведет к здоровью, если оно не будет соответствовать болезни. То временное, что бесполезно, просто обманывает больных. То же временное, что полезно, поднимает еще лечащихся и передает вечности вылеченных. Так, разумный ум, как очищенный, обязан созерцанием вечному, а как нуждающийся в очищении, обязан верою временному. Ведь один из тех, кто некогда считался у греков мудрецами, сказал: Истина относится к вере так, как вечность к тому, что было рождено. И это, несомненно, верное суждение. Ибо то, что мы называем временным, он назвал тем, что было рождено. К этому роду относимся также и мы: не только вследствие того, что имеем тело, но также и вследствие изменчивости души. Ибо то, что от части изменчиво, не может быть названо вечным собственно. Следовательно, насколько мы изменчивы, настолько мы отстоим от вечности. Жизнь же вечная обещана нам через истину, от очевидности которой, опять–таки, вера наша отстоит настолько, насколько смертность — от вечности. Итак, теперь мы прилагаем веру к вещам, созданным во времени, затем, чтобы посредством этой веры очиститься; [при чем] так, чтобы когда мы пришли к видению, тогда каким образом истина наследует вере, таким же образом и вечность наследовала бы смертности. Вот почему поскольку вера наша станет истиной, когда мы придем к тому, что обещано нам, верующим, а обещается нам жизнь вечная; Истина же (не та, что будет как то, чем будет наша вера, но та, что всегда есть Истина, ибо там она–вечность) сказала: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, Единого Истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3). Когда вера наша посредством видения станет истиной, тогда вечность объем лет нашу измененную смертность. Пока же этого не произошло, и чтобы это произошло (ибо мы сообразовываем веру упования с вещами, которые были рождены, как в вечном мы надеемся на истину созерцания так, чтобы вера смертной жизни не была несозвучной истине жизни вечной), Сама Истина, совечная Отцу, родилась от земли, когда Сын Божий пришел так, чтобы стать Сыном Человеческим, и чтобы поглотить в Себя нашу веру, которой бы Он повел нас к Своей истине, которая так воспринимает нашу смертность, что не упускает своей вечности. Ибо истина относится к вере настолько, насколько вечность относится к тому, что было рождено. Следовательно, мы должны были очиститься так, чтобы для нас был рожден Тот, Кто пребывает вечным, дабы Он не был одним в вере, а другим — в истине. И мы не могли бы перейти от своего изменчивого бытия к вечному, если бы только мы не были преданы Его вечности посредством соединения нашей изменчивости с вечным. Поэтому теперь наша вера в некоторой мере последовала туда, куда восшел Тот, в Кого мы верили, Кто родился, умер, воскрес и вознесся. Из этих четырех первые два нам известны в нас самих; ибо мы знаем, что люди и рождаются, и умирают. Оставшиеся же два — воскресение и вознесение — мы надеемся будут в нас, ибо мы верили, что это произошло в Нем. Следовательно, поскольку в Нем то, что было рождено, перешло в вечность, постольку то, что в нас, также перейдет [в вечность], когда вера перейдет в истину. Ибо Он говорит уже уверовавшим для того, чтобы они пребывали в слове веры, а от него [переходили] к истине, и, ведомые через это к вечности, освобождались от смерти: «Если вы пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики» (Ин. 8:31). И, как если бы Его спросили «С какой выгодой?», Он продолжает: «И познаете истину» (Ин. 8:32). И, опять–таки, как если бы спросили «Какая польза смертным от истины?», [Он продолжает]: «И истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). От чего же, как не от смерти, от тления, от изменчивости? Ведь истина пребывает бессмертной, нетленной, неизменной. Истинное же бессмертие, истинная нетленность, истинная неизменчивость есть сама вечность.
