Етаку Банкэй - Нерожденный. Жизнь и учение мастера дзэн Банкэя

Когда Банкэй только приступил к распространению своего учения, братья Сасаки просили его о том, чтобы он разрешил им стать его прихожанами. Мастер отказывал им, но они просили его очень настойчиво:

— Даже если бы наше семейное дело расстроилось, даже если бы все принадлежащие нам магазины и склады товаров опустели, даже если бы нам пришлось нищенствовать, то и тогда мы не перестали бы защищать и охранять крепость Дхармы уважаемого мастера.

В конце концов Банкэй уступил их просьбам. Впоследствии, когда бы монастырю ни потребовались какие-то средства, он приказывал братьям Сасаки предоставить их. Мастер ни разу не советовался с ними о чем-либо и не давал им никаких объяснений. Было ли это проявлением сострадания мастера, который отказался признавать различия между учениками, остающимися в миру, и монахами, находящимися в монастыре? Или он поступил так потому, что братья Сасаки уже обладали зрелым пониманием Дхармы Будды?

Однажды, когда мастер был в храме Фумондзи на острове Хирадо, к нему пришел настоятель храма Кодайдзи из Нагасаки.[134] После краткой беседы этот наставник сказал:

— Ваше учение ясно и понятно. Необходимо без промедления пресечь в корне все страсти и иллюзии, не вовлекаясь в [какую-либо] практику. Но что же Вы тогда скажете о той истории про мастера дзэн по имени Тёкэй, который износил семь подушечек для сидения, занимаясь дзадзэн?[135]

— Ты неверно прочел повествующие о нем записи, — сказал Банкэй. — Тёкэй обучался у многих мастеров в течение двенадцати лет, его учителями были Рэйун, Сэппо, и Гэнся — вот когда он износил те семь подушечек для сидения. Но все это не привело его к пониманию. Затем, подняв однажды занавес, он внезапно достиг просветления и сочинил следующее стихотворение: «Теперь все по-другому! Все по-другому! Я поднял занавес и увидел весь мир. Если кто-нибудь попросит меня объяснить, что я увидел, я дам ему по губам своей мухогонкой». Я думаю, что тебе следует повнимательней перечитать этот отрывок.

Настоятель смог только кивнуть своей головой от удивления.

Когэн, высокопоставленный наставник школы Сингон и настоятель храма Ниннадзи в Киото,[136] навестил Банкэя в храме Дзидзодзи в Ямасина. После обмена приветствиями, Когэн сказал:

— Я являюсь наследником эзотерических учений школы Сингон, но мне все никак не удается постичь их основной смысл. Так, например, в одной из глав «Дайнити-сутры»[137] сказано: «Познай источник своего собственного сознания в реальности таковости». Я потратил много времени и усилий, пытаясь постичь свое собственное сознание, но все мои усилия ни к чему не привели. Читая дзэнские писания, я был глубоко впечатлен теми жесткими, бескомпромиссными методами, которые используют учителя дзэн для того, чтобы привести своих учеников к истине. Я хочу, чтобы Вы испытали свои искусные средства на мне.

— Одна лишь только тонкая пелена [иллюзий] отделяет тебя от источника твоего сознания, — сказал Банкэй, — но если [между вами] есть различие хоть в волос толщиной, то ты удален от него не меньше, чем небо от земли.

Когэн молчал.

— Так что же препятствует тебе прямо сейчас! — сказал Банкэй.

Когэн кивнул головой, затем почтительно поклонился. Впоследствии он часто приходил в Дзидзодзи.

Мастер школы Сото-дзэн Тэнкэй навестил Банкэя в храме Кориндзи в Эдо.[138] После обмена приветствиями Тэнкэй сказал:

— Несколько лет назад, когда Вы остановились в моем храме в Симада, я не сумел постичь истинное значение Вашего учения. Только совсем недавно, обретя больше опыта и понимания, я осознал, как я тогда ошибался. Мастер, теперь я испытываю глубочайшее уважение к Вашим Великим Деяниям.

Тэнкэй держал в своей руке веер. Он поднял его вверх.

— Что Вы видите, мастер? Я вижу веер.

Банкэй просто покачал головой.

— С почтением принимаю Ваше наставление, Сказал Тэнкэй.

Когда Банкэю было тридцать с чем-то лет, он часто приходил в деревню Икаруга в своей родной провинции Харима. Несмотря на то что обитатели деревни любили и уважали его, монах Дзякуа, настоятель расположенного в этой деревне храма школы Тэндай Буссё-ин, отказывался принять его, считая, что этот молодой монах недостоин его внимания. Только настойчивые просьбы жителей деревни заставили его в конце концов смилостивиться и снизойти до встречи с Банкэем.

Дзякуа начал с того, что небрежно задал Банкэю несколько вопросов. Банкэй ответил на них очень быстро и с такой легкостью, что это слегка обеспокоило Дзякуа. Он припомнил все, что только знал об учении Будды. Снова и снова пытался он найти брешь в познаниях Банкэя, однако по истечении некоторого времени у него уже не осталось больше вопросов.

Тогда он подумал: «Теперь я со всей определенностью понимаю, почему мастер Сайте, основатель нашей школы,[139] установил в главном храме на вершине горы Хиэй три учения: Тэндай, эзотерическое учение и дзэн».[140]

С тех пор Дзякуа стал относиться к Банкэю с большим уважением и часто навещал его. Несколько лет спустя ему прислали приглашение из Киото провести цикл лекций по сутрам в храме Энрякудзи, главном храме школы Тэндай на горе Хиэй. Он принял это приглашение и отправился в храм Рюмондзи в провинции Хамада, чтобы увидеться с Банкэем. Когда он рассказал ему, что произошло, Банкэй поднял в воздух палец и спросил:

— Дзяри![141] Сможете ли Вы проповедовать по этой сутре?

Дзякуа остолбенел. Капли холодного пота выступили по его телу. В тот же день он послал в Энрякудзи извещение о том, что отменяет свою поездку. Затем он отказался от своего положения монаха школы Тэндай, и, облачившись в одежды дзэнского монаха, стал учеником Банкэя. Он посвящал себя практике с неослабевающим усердием. Люди прозвали его «рогатым тигром дзэнского леса». Этот монах, известный под именем Сорю Сэнгаку, стал одним из наследников Дхармы Банкэя, но умер он прежде мастера.

Однажды, когда Банкэй находился в храме Гёкурюдзи в провинции Мино,[142] к нему пришел мастер школы Сото-дзэн по имени Юйэ.[143] Банкэй тепло принял его и приказал монахам приготовить для него отдельные покои. Вместо того чтобы подождать, пока Юйэ придет к нему, он сам пошел в гостевые покои, чтобы побеседовать с ним. Когда монахи увидели, что Банкэй зашел в комнату, они тихонько подошли к двери, чтобы услышать, о чем будут говорить два мастера, однако Банкэй обнаружил это и приказал своим приближенным отогнать их. Когда Банкэй вернулся в свои покои, он сказал:

— Это дзэнский мастер обладает обширными знаниями, но вот и конец им.

Кто-то сказал:

— Отныне Юйэ не будет наполнять свои проповеди множеством необязательных слов.

В ходе беседы Юйэ сказал Банкэю:

— Духовное сознание пробудилось во мне, когда мне было семнадцать или восемнадцать лет. Я посвящал все свое время занятиям дзадзэн, не делая перерывов даже на сон и отдых. Я продолжал в таком духе в течение тридцати лет. Я делал это для того, чтобы остановить мои иллюзорные мысли. Последние несколько лет мне удается поддерживать свое сознание немного более чистым. Но какой практикой занимались Вы, что позволяет Вам освобождать людей так, как Вы это делаете с теми, кто приходит к Вам? Скажите мне об этом, пожалуйста, поскольку это окажет мне совершенно неоценимую помощь.

— Когда я был молод, — сказал Банкэй, — мое сознание тоже было омрачено иллюзорными мыслями. Затем я внезапно постиг истину, что все сущее изначально пусто и спокойно, и с тех пор я перестал метаться и выбирать, и мое сознание стало совершенно чистым.

Юйэ преисполнился к Банкэю самого искреннего восхищения и уважения. Он подумал: «Все достойные мастера дзэн прошлого стали учителями людей, достигнув совершенства своего Ока Дхармы. Этот старый монах прорвался к просветлению, и теперь он обладает точно таким же всепрозревающим Оком. Он может прямо прозревать сердца людей и все узнавать о них с одного взгляда».

Перед тем как принять обеты и стать буддийским монахом, мастер школы Обаку-дзэн Сингэцу посетил Банкэя в храме Кориндзи в Эдо.

— Как ты практикуешь Дхарму?

— В течение многих лет я читаю «Сутру Лотоса», — сказал Сингэцу.

— Кто читает сутру? — спросил Банкэй.

— Тот, кто произносит слова, — сказал Сингэцу.

— Кто произносит слова? — спросил Банкэй.

— Глаза по горизонтали, нос по вертикали, — сказал Сингэцу.

— Этим ты меня не проведешь, ты, сладкоречивый обманщик! — воскликнул Банкэй. — Сейчас же отвечай мне: «Кто произносит слова?»