Маркус Борг - Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох

Опыт первого типа порождает язык сверхъестественного теизма, описывающий священное как личность. Опыт второго типа (будь то зрительные переживания или ощущение присутствия) порождает язык панентеизма, это «большее», которое имманентно миру. Одни люди воспринимают священное как личность (или как несколько личностей), другие же — как более чем личностную, трансперсональную реальность.

Оба типа переживаний могут происходить спонтанно, как бы из ничего и без явных причин. Однако некоторые духовные практики: уединение, пост, молитва, песнопения, игра или слушание барабанов, ритмические движения и тому подобное — могут вызывать появление таких переживаний. Приведем пример: оба типа переживаний священного могут возникнуть при так называемой созерцательной молитве или медитации. Такая практика ведет к состоянию устойчивой внутренней тишины. Похоже, именно об этом говорит Псалом 45: «Утихните и познайте, что Я Бог»{6} (стих 11). Иногда в таком состоянии люди видят видения, слышат нечто особенное или ощущают встречу со священным как с личностью. Или же у них появляется ощущение, что они соприкоснулись с глубинным уровнем своего бытия, так что граница между Я и тем, в ком мы живем и движемся, и существуем, становится почти незаметной и проницаемой либо даже полностью исчезает, что приводит к чувству единства или общения с Богом или священным.

Оба типа переживаний становятся возможны, когда человек находится в особом состоянии и его повседневный модус сознания сменяется необычным состоянием сознания. Последнее можно назвать «экстатическим» в том смысле, какой подсказывает происхождение данного термина: что он «выходит из» себя или оказывается «вне» обычного состояния сознания. Некоторые относят такие состояния к иллюзиям или бредовым переживаниям, а не к открытию некоей реальности, однако сами люди, пережившие подобный опыт, так не считают. Для них эти сильные переживания обладают свойствами познания, которое порождает онтологические представления о самой реальности. Это убедительный опыт реального — и даже высшего смысла всей реальности. Такие моменты воспринимаются как откровение, а не как галлюцинация.

Если мы снова воспользуемся словами Уильяма Джемса, можно сказать, что такие переживания позволяют перейти от религии, полученной через посредников (то, что мы узнали от других), к религии, полученной из первых рук, к вере, основанной на опытном познании «большего». Об этом говорится в кульминации Книги Иова. Там Бог описывает Иову чудеса тварного мира, после чего Иов восклицает: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (42:5).[53]

Как бы мы ни относились к подобным переживаниям и что бы ни думали об их достоверности, надо всерьез принять тот факт, что они встречаются. Более того, ключевые деятели истории любой религии сталкивались с подобным опытом священного, если верить тому, что о них рассказывают. Можно привести примеры подобных явлений практически из любой религии мира, но я ограничусь иудаизмом, поскольку он важнее всего для изучения жизни Иисуса.

Опыт Бога занимает важное место в Ветхом Завете. Ключевые фигуры библейских повествований, начиная с патриархов в Книге Бытия, знакомы с опытом священного. Авраам имеет дело с видениями, слышит голос и принимает у себя обитателей небес. Это же свойственно его внуку Иакову, родоначальнику двенадцати колен. Однажды Иаков видит поразительную лестницу, связывающую наш мир с иным уровнем реальности, по ее ступеням спускаются и поднимаются ангелы. Увидев ее, он восклицает: «Это врата небесные!» — то есть дверь к иной реальности.[54]

Подобные вещи Библия рассказывает о Моисее, важнейшем персонаже истории Израиля. Его призвание освободить Израиль прямо связано с опытом познания Бога. Он видит горящий куст, который не сгорает, купину, сияющую Божественным светом, и слышит доносящийся оттуда голос Бога. Позже он не раз поднимается на священную гору, чтобы разговаривать с Богом, где он и получает законы, по которым должен жить Израиль. Книга Исхода говорит, что после одной из таких встреч с Богом лицо Моисея излучало сияние священного (34:29–35). В его кратком «некрологе» в конце Второзакония говорится, что Моисей знал Бога «лицом к лицу» (34:10–12).

Книги ранних пророков постоянно описывают опыт священного. Оставшись один на горе, пророк IX века до н. э. Илия видит богоявление. Библия говорит, что он действовал «в Духе», то есть как проводник силы Духа, проявляющейся в исцелении или избавлении от засухи. В последний раз мы видим Илию, когда на глазах у своего ученика и последователя Елисея пророка переносит в иной мир «колесница огненная в вихре» (4 Цар 2:11).[55]

Спустя век появляется Исайя, пророческое призвание которого прямо связано с опытом всеохватывающего присутствия Бога:

Видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его! (6:1–3).

Нечто подобное в момент своего призвания переживает и пророк Иезекииль: «И было в тридцатый год, в четвертый месяц, в пятый день месяца, когда я находился среди переселенцев при реке Ховаре, отверзлись небеса, и я видел видения Божий» (1:1). Кроме видений пророки иногда чувствовали, что на них сошел Дух: «И нисшел на меня Дух Господень» (Иез 11:5) или «Дух Господа Бога на мне» (Ис 61:1).

По свидетельству иудейской традиции, подобные вещи продолжали происходить и во времена Иисуса. До нас дошли повествования об иудейских харизматиках, живших приблизительно в то же время, которые прославились своей близостью к Богу, проводивших много часов в созерцательной молитве, совершавших исцеления и изгонявших бесов. Два самых известных из них — Хони Ме-аггел, или Хони Рисующий Круг (I век до н. э.), и Ханина бен Доса (I век н. э.). Ханина однажды даже услышал голос с небес, назвавший его сыном Бога: «Весь мир насыщается в заслугу Ханины, Моего сына»[56]

Иисус остается в рамках этой традиции, он подобен тем иудеям, для которых Бог и священное были реальностью, постигаемой с помощью собственного опыта. На это указывают — прямо и косвенно, как в конкретных деталях, так и в целом — многочисленные свидетельства евангелий. Эти свидетельства мы видим и в раннем слое евангельской традиции, в источнике Q и у Марка, и в позднейших слоях. Евангелия говорят о видениях, о долгих часах молитвы, о том, что Иисус ощущает в себе присутствие Духа. Его слова показывают, что он ощущает тесную близость к Богу. Иисус понимает, что, когда он исцеляет больных и изгоняет бесов, через него действует Дух Божий. И в целом его поучения показывают, что Иисус воспринимает реальность в свете опыта священного. Его стремления и пророческая смелость указывают на опыт познания Бога, подобный опыту пророков Ветхого Завета.

Когда же Иисус начал переживать опыт познания Бога? С какого возраста? Еще ребенком, подростком или взрослым? Истории о его рождении у Матфея и Луки говорят о том, что Иисус был зачат от Духа Божьего и что Бог был «в Иисусе» с самого начала. Но по причинам, которые приводятся в главе 3, ведущие ученые считают, что эти рассказы (как и повествование о двенадцатилетнем Иисусе в Храме) не отражают исторических фактов. И даже если мы верим в историческую достоверность евангельских рассказов о рождении Иисуса, они не помогут ответить на вопрос, когда же Иисус осознал этот опыт познания Бога. Мы не можем сказать, когда это случилось, потому что евангелия не приводят исторических фактов о жизни Иисуса до взрослого возраста.[57]

Мы знаем только то, что Иисус, которому уже было больше двадцати лет, ушел из Назарета и направился в пустыню, туда, где действовал Иоанн Креститель. Это путешествие говорит о том, что Иисусом двигали глубоко религиозные мотивы. Чем еще объяснить, что человек покидает свой дом и своих родных и отправляется к пророку в пустыню?

Иоанн был выдающейся фигурой в мире иудаизма I века. Все евангелия говорят о том, насколько он значим, а Иосиф Флавий рассказывает об Иоанне обстоятельнее, чем об Иисусе (Древности, 18.116–119). Иоанн не занимал какого-либо официального поста, а потому его значение не объясняется положением в обществе. Более того, он находился в оппозиции к властям. Евангелия говорят, что он одевался подобно великому ветхозаветному пророку Илии, ниспровергателю царств. Мы говорили о том, что Храм обладал монопольным правом на доступ к Богу, однако Иоанн предлагал иные средства для прощения — покаяние и крещение — и тем самым подрывал монополию Храма. Поскольку Иоанн открыто обличал своего правителя Ирода Антипу, он был арестован, а затем казнен.