Александр Сегень - Поп
С крестом он также всех обошёл, дал приложиться и поздравил с праздником. Настало время даров. Пленных выстроили, и каждый подходил получить свёрток с пасхальными яйцами, куличом, кусочком сала и хлеба. Потом их кормили супом. Удивительно, но эти голодные люди не толкались, не суетились — сохраняя человеческое достоинство, они дожидались своей очереди. И отец Александр гордился своей униженной, но не покорённой армией.
79.
А когда вечером, уже в своём селе, они с матушкой стояли на крыльце дома и любовались закатом, Алевтина Андреевна вдруг так и ахнула:
— Батюшки! Саша! Да ты сплошь поседел!
— Ты только сейчас заметила?
— Да нет же! Ещё утром и тут, и тут, и тут седины не было. А сейчас — всецелая седина!
— Бог с ней... Какой закат, а? Ты только посмотри, Аля, какой закат! Неслучайно село наше так называется. А помнишь, ты говорила, что едем в земли незнаемые?..
Часть вторая.
«ТОЧИЛЬНЫЙ КАМЕНЬ»
80.
Вскоре после той Пасхи сорок третьего в Закатах появился баптист. Пользуясь тёплой погодой, он стал устраивать беседы на свежем воздухе, да не где-нибудь, а прямо неподалёку от храма, отлавливая людей, возвращающихся с очередного богослужения. Торопцев рассказывал отцу Александру:
— Несомненно, он обладает даром внушения. Потому что многие останавливаются и заслушиваются его. Только что подходили у нас ко крестоцелованию, и поди ж ты, становятся этого слушать! Вон они, гляньте, какая толпа собралась!
— Подойдём тихонечко, — предложил отец Александр.
Собрание расположилось неподалёку от угловой часовенки кладбища. Там были скамейки, и вообще, место такое удобное, чтобы собраться небольшой толпе. Залётный проповедник находился в центре внимания, расхаживал — три шага туда, три шага сюда — и, как-то особенно жестикулируя, вещал:
— Вы видите перед собой человека, прошедшего через ад греховной жизни. Я был материалистом и не думал о духовности. И вдруг ко мне воззвали таинственные голоса. Они воззвали к моему спасению. И я увидел лик Иисуса. И тогда я весь будто раскрылся. И уверовал! Дорогой Иисус спас меня. Он сказал: «Отныне ты безгрешен, потому что Своею кровью Я омыл твои грехи!» Теперь у меня нет грехов. Я свят!.. Христос любит вас! Он всем нам брат.
Говоривший это человек лет сорока был неказист, одет бедно и просто. Но в глазах и голосе его чувствовалась некая сила, заставлявшая людей стоять и слушать. Он вошёл в раж и не заметил, как к толпе тихо подкрался священник.
— Вот вы поклоняетесь иконе, — обратил проповедник свой взор к угловой часовенке, в которой находилась икона Симеона Столпника, а перед ней горела лампада. — Кто там у вас?
— Симеон Столпник, — ответил Роман Исцелённое Ухо, стоявший ближе всех к часовенке.
— Ну и что? — воскликнул проповедник. — А я вам скажу иное: не надо никаких икон! Это сущее идолопоклонство! Слово Божие запрещает поклонение кому бы то ни было, кроме самого Господа. Молитесь одному только дорогому нашему Иисусу, и будете спасены. Кланяйтесь Симеону Столпнику, кому угодно другому, и погибнете. Я был тяжело ранен, долго не мог миновать грань между жизнью и смертью. Молился своему святому. Ничего не помогало. Молился Богородице. Тоже результат нулевой. Стал молиться только дорогому Иисусу, как сразу всё прошло. Я стал здоровым безо всяких икон.
Тут Роман Гуляев возмутился:
— Что это вы, милейший, народ смущаете? Богородица вам не помогла! Я тоже болел, да как! В ухе гной скапливался, опухало так, что недовмоготу было терпеть. А прочитал акафист Божьей Матери — и всё как рукой сняло. Меня даже в народе с тех пор так и зовут: «Роман Исцелённое Ухо». А вы говорите, только Иисусу! Вот и батюшка подтвердит.
Сектант успел уже заметить православного священника, мгновенно напрягся, сник, будто часть силы слетела с него.
— Я уже некоторое время слушаю, — произнёс отец Александр. — Минут пять внимаю, и наслушался достаточно ереси. Вы, милостивый государь, куда явились? К магометанам? К язычникам? К иудеям? Зачем вы проповедуете веру в Христа тем, кто и без вас в Него верит! Ходите вокруг себя любимого и чаруетесь красотой собственного голоса. Себя объявили безгрешным. Мало того — святым! Какое кощунство! Мне очевидно, что вы пришли сражаться против Православия. Волк, жаждущий похитить овец моего стада. Вероятно, вы сектантский проповедник, посланный вашей сектой на подвиги. Скажу сразу: вы вне Церкви Христовой. Какого толка ваше сектантство — мне безразлично.
— Я не сектант! — воскликнул проповедник. — Я принадлежу к баптистской церкви.
— Это что? Баб тискаете? — спросил простодушно Роман Исцелённое Ухо.
— Это я сейчас растолкую, — сказал отец Александр, упредив баптиста, собравшегося было что-то пояснять. — Баптисты являют собой ответвление от еретического протестантского учения. Они выступают против церковной соборности. Мол, не надо ходить в церковь, а можно дома в одиночестве беседовать с Богом, читать Священное писание, и тем спасёшься. Они гнушаются не только икон и христианских праздников, но и самих церковных таинств. Называются баптистами от греческого слова, означающего «крещение», но даже и само крещение не рассматривают как таинство, а лишь как присягу Иисусу Христу. Я правильно говорю, милостивый государь?
— Только мы не еретики, а так — правильно. Только я бы просил в ином тоне, — ответил баптист, впрочем, не столь решительно, как он вещал до того, как заметил появление отца Александра.
— Постараюсь быть вежливым, — сказал батюшка. — Позвольте спросить, надолго ли вы к нам со своей раскольнической миссией?
— Собираюсь построить здесь свой дом молитвы.
— Вот как! Стало быть, германские оккупационные власти вам благоволят?
— Намерен обратить людей в правильную веру и с их помощью отстроиться.
— Нет. Не будет по-вашему.
— Отчего же не будет, когда будет!
— Оттого, что сейчас я вас буду бодать по всем статьям. И раз и навсегда отобью охоту пропагандировать баптистскую ересь в наших краях.
— Попробуйте.
— Начнём с того, когда появилась ваша ересь.
— Испокон веков. И требую не называть ересью...
— Ничего подобного. Не испокон веков. Должен вас огорчить, вам попался достаточно начитанный поп. Первая баптистская община возникла в Голландии в начале семнадцатого века в среде эмигрантов англичан, так называемых индепендентов.
— Пендентов! — глухо засмеялся кто-то.
— Потом баптизм распространился в самой Англии, оттуда перешёл в Северную Америку и там сильно обрёл популярность. Потому что там вообще любители всяких свобод. А точнее — разврата. Кто сейчас главный баптист? Рокфеллер. Но Америка далеко, а Россия ближе. В Россию нам эту заразу занесли не более ста лет назад из Германии. Видать, и сейчас оттуда же ноги растут.
— Ты гневаешься, Юпитер, а стало быть, ты не прав, сказал сектант. — То ересь, то зараза. Слова подбираете обидные. Свидетельствующие о вашем гневе.
— И сей гнев праведный, — отвечал отец Александр, уверенный, что сейчас будет его победный Сталинград.
— Ага, сами себя праведником считаете! — злорадно воскликнул баптист.
— Позвольте, милостивый государь, задать вам несколько отнюдь не туманных вопросов, — не обращая внимания на последнюю реплику, сказал отец Александр. — Ответьте мне, сохранилось ли у вас то колоссальное духовное богатство, которое передали Церкви Христовой святые апостолы? Может, вы даже и не понимаете, о каком богатстве я веду речь?
— Догадываюсь.
— Есть у вас священство? Молчание. Его у вас нет. А оно в Церкви с апостольских времен. О нём ясно сказано в том самом Священном Писании, которое вы мусолите в своих руках.
— Опять лексика! Не мусолю, господин священник, а трепетно сжимаю.
— А я говорю, мусолите! Потому что там чётко сказано о всех таинствах, которые ваша ересь злобно отвергает. Покаяние, причащение, миропомазание, брак, елеосвящение. Ничего этого у вас нет. О крещении я уже сказал, вы и его не считаете таинством.
— Зато у вас всё прекрасно с крещением! — ухватился баптист. — Крестите ничего не соображающих младенцев! Человек должен сознательно вступать в веру, в зрелом возрасте.
— Вера тебе не партия, чтобы вступать, — возразил батюшка. — И, по-вашему, получается, что до сознательного возраста человек должен быть брошен на произвол судьбы, не имея благодати Христовой. А если он в юные годы умрёт некрещёным?
— А если он не хочет быть крещёным?
— В младенчестве, как вы изволили заметить, он так и не знает, чего хочет. В зрелом возрасте, если не захочет быть крещёным, может отречься. Эта свобода выбора за ним сохраняется. Захочет погибнуть — погибнет. Родители хотя бы обеспечат ему спасение в юности. А отвергнет это спасение, когда вырастет, это его личное дело. Стало быть, плевел.
— Легко же вы рассуждаете!
— Последнее замечание позвольте оставить без внимания. Пойдём далее. Согласно Евангелию, надобно почитать Божью Матерь. Баптисты этого не хотят. Вы не поклоняетесь апостолам и отцам Церкви, а, стало быть, повторяю, лишь мусолите в руках Священное Писание, которое ими сочинено. Вы отвергаете молитвенное общение с ангелами, святителями, мучениками, исповедниками. С умершими отцами, матерями, дедами и всеми, скончавшимися в вере. Вы даже и не молитесь за умерших. Получается, что сама смерть стала сильнее вашей Христовой любви. Так?
