Порфирий Кавсокаливит - Поучения
Я последовал совету рассудительного Старца, и это принесло мне покой.
Послушание — великое дело, требующее рассудительности
В монастыре может быть порядок — дисциплина (сира), но монашеской жизни может и не быть. Монастырь выше всего должен ставить послушание и епитрахиль. Каждый раз, когда я исповедовался, ко мне приходила великая радость, и я предавался напряженной молитве.
И не только тогда, но и теперь после исповеди я ощущаю радость, тут же обретаю легкость. Это таинство я воспринял верою. Пусть все начинается с этого. Все начинается с послушания, с освящения таинствами.
Послушание — великое дело, требующее рассудительности. (В р.п.: Великое и мудрое дело — послушание). Это таинство духовной жизни. Понять его невозможно. Но я по благодати Божией познал его и жил этим. Я знаю, насколько это благодатная вещь, насколько совершенная и беспопечительная: слушаться Бога, предаваться служению Ему и слушать старца!
Послушание очень важно. Это великая добродетель, это и есть само смирение. Послушание должно быть с радостью, с удовольствием. Пусть даже и неправильно то, чего требует старец! И такое послушание имеет великое достоинство. Это послушание приводит Бога в умиление.
Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня (Притч. 8,17)…
При помощи послушания человек изменяется во всем: становится быстрым, сообразительным (экзипнос), более крепким, становится новым во всем. Христос возлюбил меня и дал мне благодать творить послушание. И я, смиренный, почувствовал его немного и все, что имею, имею от послушания!
Свое послушание старцам я ощущал как рай. Да еще просил их, чтобы они относились ко мне строже. Я не был удовлетворен. Но теперь, по прошествии многого времени, я вижу, что они действительно были очень строги. Тогда я этого не понимал…
Когда живете со святым человеком, то и сами становитесь святыми
Послушание, да еще духовному старцу, — великий дар (кефалио). Когда живете со святым человеком, то и сами становитесь святыми. Перенимаете что — то из его святых привычек, его слов, и даже — от его молчания. Его молитва влияет на вас.
Даже если вы не разговариваете с ним, что — то происходит: вы и не замечаете, а что — то святое, Божественное в это время передается вам. Да, святой Прохор, святой Прокл и другие жили рядом со святыми учителями, были вдохновлены ими и сами стали святыми. То же самое произошло и с Симеоном Новым Богословом, с Григорием Паламой и другими.
Старец играет очень важную роль в нашей жизни. Старец — это наставник. Это не просто образованный человек, который стал старцем, потому что получил образование и имеет диплом богословия.
Надо понять, что такое — старец
Надо понять, кто такой старец. Старец может быть и неграмотным и может не обладать обширными знаниями, даром слова, может быть, он не читал различные духовные книги. Но он может быть выше образованного, если сам жил как послушник и стяжал благодать Божию. Такой старец может оказать своим послушникам великую помощь, если они послушны ему.
Конечно, старец говорит то же самое, что написано и в книгах. Но я вам скажу: это не одно и то же! Старец, сам имевший духовный опыт, не будет говорить тебе: «Такой — то отец говорит то — то, а в такой — то книге написано так — то». Он, проводящий сам жизнь во Христе, будет говорить тебе из своего опыта, будет передавать его тебе и влагать в твою душу, а ты рядом с ним научишься привлекать благодать Божию.
Если у тебя есть старец, и ты живешь его жизнью (тон зис), и любишь его. И если старец тоже любит тебя и вы единодушны, тогда вы оба таинственно становитесь чем — то одним. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18,20). Там — Христос!
В таком состоянии нет расстояний. Где бы мы ни находились, мы едины во Христе, молимся, и благодать Божия нас посещает и постоянно укрепляет. Таким образом, мы живем единством в Церкви, имеем чувство единого, потому что как раз мы — то и есть это единое! Так раньше жили старцы с послушниками.
Истинную свободу человек находит — в послушании
Это не сказка (парамифия)! Я сам это видел много раз. Когда я поехал на Святую Гору, то все отошло на второй план: и мир, и родственники, и князья мира, — все было закрыто послушанием моему старцу, и вообще все вокруг становилось молитвой и радостью.
Я проходил по Кавсокаливии, то все мне казалось (гинане) небом. (В р.п.: В Кавсокаливии все стало небом.) Но как только я начинал чувствовать, что устаю, тогда на меня начинала ранить (плакосе) привязанность к родителям и миру.
Итак, послушание старцу — это великая добродетель, великое преимущество. В этом — всё. Нужно пройти через послушание, быть наполненным, чтобы быть готовым противостоять конзням, которые нам будут приносить люди (дисколиес тон антропон) (жизненным трудностям).
Если нет смирения, нет послушания, то нет и благодати Божией. Если не пройдешь через смирение, а значит, через послушание, то будешь горько страдать… Недостаток послушания бывает по вине эгоизма и себялюбия. Великое дело — смирение!
Эгоизм и гордость породили преслушание, поэтому мы ушли из рая. Эгоист (эгоистыс) никогда не сможет слушаться. Он всегда хочет проверять то, что ему говорят: хорошо это или плохо, так это или не так, и он действует по своему рассуждению…
Бывает, что он делает, но сопротивляясь и прекословя, думая, что таким образом он показывает свою свободу! Но истинную свободу человек находит — в послушании, а рабство — это то, что его принуждает не слушаться. Слушаясь, человек входит в свободу чад Божиих.
Живущие в пещере все это «проживают» на собственном опыте. Это обожение (феосис), в котором — всё. Они соединяются с Богом. Возделывают дух, и это возделывание (калиергия) не имеет насыщения.
Бог — это крайнее совершенство, крайнее благо. Единение с Богом заключает все это в себе. От этого соединения бывает преисполнение радостью. Никакое иное наслаждение не выше того, что дает единство с Богом. Наслаждение (гидони), превосходящее всякий ум! Это наслаждение доступно только тем, кто предал себя Богу… Все это, конечно, бывает при помощи Божией. Если действует благодать, то происходят сверхъестественные вещи…
Молитесь, чтобы Бог сподобил нас ощутить и жить этими великими вещами, хотя бы в малой степени.
Урок молитвы. Говорите спокойно, смиренно, с любовью, с чуткостью
Однажды вечером мы пришли в Каллисию. Во дворе, перед кельей Старца мы увидели множество паломников ожидавших своей очереди. Мы были последние. Когда подошла наша очередь, уже стемнело.
Мы заходили к отцу Порфирию по одному, и когда все закончили, Геронда проводил нас до монастырской ограды. Хотя он и устал, но был в хорошем расположении духа. Была чудная летняя ночь. Легкий ветерок веял прохладой, и из — за поросших соснами холмов восходила полная луна.
В этом дивном месте, посеребренном бледным светом луны, который придавал всему, как живому, так и неживому, неземной вид, Геронда счел удобным поговорить с нами о молитве. Он учил нас не теории, а практике. Отец Порфирий всегда учил своим примером. Нас было четверо, Геронда — пятый. Он повернул нас лицом к востоку, двоих поставил справа от себя, а двоих слева, по середине он сам, и сказал:
— Сейчас будем творить умную молитву. Сперва я буду произносить слова, а потом вы будете их повторять. Но будьте внимательны, не торопитесь и не переживайте. Говорите спокойно, смиренно, с любовью, с чуткостью…
Детка, когда мы обращаемся к Богу, то должны иметь вид не солдата, отдающего приказы подчиненным, а смиренного раба… Мы должны умолять, наш голос должен быть полон мольбы. Только тогда он достигнет престола Божия. И Бог, подобно нежно любящему отцу, исполнит нашу просьбу и даст нам божественную благодать и дар Святого Духа.
Геронда начал, своим тонким, мягким, выразительным голосом: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Он очень медленно произносил слово за словом, без какой — либо спешки, как бы стоя пред Христом и прося Его. Он делал большую паузу после слова «Христе» и придавал просительную окраску словам «помилуй мя».
И мы всякий раз повторяли за ним, пытаясь во всем подражать ему, колориту его голоса, и если это вообще возможно, его душевному расположению. В какой — то момент отец Порфирий перестал громко говорить молитву, только его губы продолжали шептать ее. Мы сделали тоже самое.
Сколько продолжалась эта наша ночная молитва? Не помню. Единственное что помню, это охватившее меня умиление, которое невозможно описать человеческими словами.
Наконец Геронда прервал это божественное молчание словами:
— Когда ты молишься, молись не только за одного себя. Говоря «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», почувствуй рядом с собой все твое братство, всю Церковь в каждом уголке земли, воинствующую, живую нашу Православную Церковь. А также и торжествующую, совершенную нашу Церковь. Все мы пред Богом являемся одним целым. И те, кто будет жить после нас, до конца веков.
