Иерей Геннадий Егоров - Священное Писание Ветхого Завета. Часть 2.
У Амоса как раз показывается то, что человеческая правда только тогда является таковой, если она оправдана Богом, причем в этом-то и заключается этический универсализм, что Бог установил нравственный закон не только для какого-то отдельного народа и не только для каких-то отдельных представителей этого народа, но для всех людей. И Израиль должен быть свидетелем этой правды перед всеми народами, о чем пророк Амос говорит так: «Только вас признал я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Ам. 3:2).
И с этой точки зрения рассматривается и сам Завет. Завет есть не привилегия израильтян, или, по крайне мере, привилегия не в том смысле, в каком они ее толковали. Эта привилегия не делала их превосходящими все остальные народы, лучше всех других народов; эта привилегия делала их более ответственными, чем все другие народы. Проблема, по-видимому, в том, что (это отчетливо просматривается в Евангелии) израильтяне, чувствуя себя народом Божиим, и понимая — им это было открыто, — что дело Божие в мире совершается именно в их народе, они постепенно стали отождествлять всякое свое дело с делом Божиим. Поэтому, ожидая конечного торжества Божия, они стали постепенно ожидать его в виде своего собственного торжества, и поэтому ожидание суда Божия, ожидание открытия Дня Господня представлялось как ожидание своей победы над врагами. Господь придет, сокрушит всех язычников и прославит Свой народ, даст им богатство, власть, силу, процветание и т. д.
Но, оказывается, что это не совсем так, и что торжество Божие не вполне соединяется с торжеством израильтян, и выглядит это здесь довольно жестоко. Господь говорит: «Горе желающим дня Господня! Для чего вам этот день Господень, он — тьма, а не свет, — то же, как если бы кто убежал от льва и попался бы ему навстречу медведь, или если бы пришел домой и оперся рукой о стену — и змея ужалила бы его. Разве день Господень, не мрак, а свет? Он — тьма, и нет в нем сияния» (Ам. 5:18–20). Господь предупреждает Израиль, что суд начнется с него.
Блаженный Феодорит дает еще одно объяснение словам пророка: «Поелику нашлись люди, воспитанные в дерзости и самоуверенности, которые оспаривали пророческие предвещания, посмеивались им, называя ложными глаголы Божии, и требуя исполнения предречений, то Владыка называет их достойными оплакивания, как вожделевающих увидеть тьму вместо света. Желающие видеть исполнение пророчеств, говорит Он, ничем не отличаются от человека, который избег от нападающего льва, но после него встречает медведя, потом, со страхом укрываясь в дом свой, в смятении, волнующем душу его, неосмотрительно опирается рукой о стену, и его угрызает лютая змея. Как этот человек увидит в тот день мрак, а не луч света, так и они в день наказания преданы будут глубокой тьме» [53, т. 29, с. 313].
У пророка Амоса звучит весть о том, что была еще некоторая возможность для покаяния. Господь говорит: «За то и дал я голые зубы во всех городах ваших и недостаток хлеба во всех селениях ваших; но вы не обратились ко Мне, говорит Господь. И удерживал от вас дождь,… и поражал вас ржею и блеклостию хлеба, и множество садов ваших… пожирала гусеница, — и при всем том, вы не обратились ко Мне, говорит Господь» (Ам. 4:6, 7, 9). Кажется, что есть еще возможность покаяться, но в результате того, что они все это отвергли, приговор уже готов: «Упала и не встает более дева Израилева! Повержена на земле своей, и некому поднять ее» (Ам. 5:2). Здесь нам может показаться, что речь идет только об историческом Израиле, который Господь некогда поразил. Но если мы откроем первое послание апостола Петра, то увидим, что он говорит: «Ибо время начаться суду с дома Божия, если же прежде с нас начнется, то какой же конец непокоряющимся Евангелию» (1 Пет. 4:17). Ситуация с ветхим Израилем, который будет судим и будет приведен на суд первым среди всех народов, хотя он надеялся, в силу своего избранничества, быть вне всяких нравственных требований и творить все, что угодно, но все равно быть Богу угодным и всегда пользоваться покровительством Божиим, но с которого, как раз, суд и начнется и с него будет спрошено строже, чем со всех остальных народов, оказывается, относится и к новому Израилю, к Церкви.
Если нравственный закон будет попираться, если правда, справедливость не будут восстановлены, то тогда нет спасения ни в чем, даже в жертвах и во внешнем поклонении Богу. Господь возвещает: «Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших. Если принесете Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших» (Ам. 5:21–22). Здесь, кстати, можно вспомнить евангельскую притчу о Страшном Суде. Ведь там ничего не говорится ни о молитвенном правиле, ни о хождении в церковь, ни о чем таком, что обычно относят к религиозной сфере. Даже не говорится о том, верили вы в Бога или нет, поклонялись или не поклонялись. В притче требования лежат как будто исключительно в плане социальной и человеческой справедливости. Значит ли это, что на самом деле Господь не спросит потом, веруем мы в Него или не веруем? Господь, несомненно, спросит, но этот вопрос, совершенно очевидно, связан со всем вышеизложенным. Также как Господь ответил на вопрос о главной заповеди двойным ответом: «Возлюби Господа Бога Твоего <…>, и ближнего твоего, как самого себя» (Лк. 10:27). Апостол Иоанн Богослов говорит, что невозможно развести между собой эти две заповеди, поэтому в одном проявляется второе. Если бы поклонение израильтян Богу было истинным, то, несомненно, было бы праведным и их поведение, и наоборот. Только в том случае, если они праведны, если они достойны Бога своего, то в этом случае имеет цену и это их богослужение.
«… За то переселю вас за Дамаск, говорит Господь» (Ам. 5:27). Это пророчество об ассирийском и вавилонском пленениях.
Символические видения. Суд и погибель в этой книге также предрекаются посредством нескольких символических видений. Грядущая гибель и наказание изображается в виде саранчи, которая идет для того, чтобы уничтожить всю траву (Ам. 7:1–2), в виде огня: «Господь Бог произвел для суда огонь, и он пожрал великую пучину и часть земли» (Ам. 7:4). Первые два бедствия пророк отвращает своей молитвой. Затем видение свинцового отвеса: «Я положу отвес среди народа Моего, и не буду более прощать ему» (Ам. 7:8), отвес, по которому будет строго и нелицеприятно измерена правда всех людей. После этого видения пророка пытаются изгнать из Вефиля: «Провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб, и там пророчествуй, а в Вефиле больше не пророчествуй, ибо он святыня царя и дом царский» (Ам. 7:12, 13). Этим подтверждается справедливость определений Божиих. Затем видение корзины со спелыми плодами. Господь говорит: «Что ты видишь, Амос? Я ответил: Корзину со спелыми плодами. Тогда Господь сказал мне: приспел конец народу Моему Израилю: не буду ему более прощать» (Ам. 8:2). Эти образы повторяются и у других пророков. Скажем, образ корзины с плодами — у Иеремии, образ саранчи — у Иоиля и т. д. Пророки нередко одинаковые откровения изображают в одинаковых образах. И, наконец, пророк Амос видит Господа, стоящего над жертвенником, Который показывает ему разрушение храма. Причем снова это разрушение храма превосходит обычные человеческие масштабы. Господь говорит: «Хотя бы они зарылись в преисподнюю, и оттуда рука Моя возьмет их; хотя бы они взошли на небо, и оттуда свергну их» (Ам. 9:2). То есть суд постигает не только всех живущих на земле, но всякого, кто даже сокрылся от лица Божия в преисподней и оттуда он будет на этот суд приведен.
Итак, день Господень не следует понимать просто как день наказания за людские грехи. Это нечто большее. «И будет тот день, говорит Господь Бог: произведу закат солнца в полдень, и омрачу землю среди светлого дня, и обращу праздники ваши в сетования, и все песни ваши — в плач, и произведу в стране плач, как о единственном сыне, и конец ее будет, как горький день» (Ам. 8:9–10). Такое помрачение солнца произошло при распятии Спасителя. Перед этим говорится: «Клялся Господь славою Иакова: поистине вовеки не забуду ни одного из дел их! Не поколеблется ли от этого земля, ни восплачет ли каждый живущий на ней? Взволнуется вся она, как река, и будет подниматься и опускаться, как река Египетская» (Ам. 8, 7, 8). Речь идет не просто о захвате Самарии войсками, но о событии мирового масштаба. Мы помним землетрясение, которое было во время распятия, и о той всемирной катастрофе, которой нам представляется Второе пришествие Спасителя. Одним из признаков последних времен, о которых говорит пророк Амос, будет жажда слова Божия: «Вот, наступают дни, говорит Господь Бог, когда я пошлю на землю голод, — не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних. И будут ходить от моря и до моря, и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня и не найдут его» (Ам. 8:11–12). Пророк говорит, что Господь Бог коснется земли, и она растает, и восплачут все живущие на ней (Ам. 9:5).
