Эрвин Люцер - Крест Гитлера

Гитлер всегда говорил, что лучшим способом победить врагов является их разделение. Он поощрял движение с простым названием «Верующие в Бога», созданное специально для того, чтобы убеждать людей прекратить посещать церкви. Подоплека была в том, что теперь появилась альтернатива церкви — все, что она выполняла, теперь могло быть сделано в другом месте и другим способом. Государство могло совершить обряд посвящения младенцев; государство могло иметь собственные праздники без необходимости отмечать христианские.

Бракосочетания также могли проводиться государством. При этом для того, чтобы вступающие в брак могли исполнить свое предназначение, часто произносились благословения «матери-земли» и «отца-неба». Когда государство совершало обряд крещения младенца, отец приносил ребенка на щите, завернутым в одеяло из неокрашенной шерсти и вышитое свастиками. Ребенок, по сути, посвящался немецкому государству, после чего его имя записывалось в реестр.

В 1935 году молитвы в школах перестали быть обязательными, а религиозные наставления, хотя еще и не были полностью запрещены, ограничивались только дозволенными государством. Таким образом, догмы нацизма заменили учение Библии. Преподавание предметов в школах велось сквозь призму режима.

Поскольку немцы веками праздновали Рождество и Пасху, Гитлер по-новому истолковал их значение. Рождество превратилось во всецело языческий фестиваль. По крайней мере для эсэсовцев дата праздника была перенесена на 21 декабря — день зимнего солнцестояния. Рождественские гимны и театральные постановки были убраны из школ в 1938 году, и даже название Рождества было изменено. Распятия были убраны из классных комнат, а Пасха превратилась в праздник, возвещавший о приходе весны.

Следует отметить, что сегодня, благодаря борцам за социальные свободы, которые стремятся выскрести из жизни страны любые остатки христианства, те же самые перемены происходят и в Америке. То, чего Гитлер достигал при помощи своих указов, может быть достигнуто при помощи наших судов. Несмотря на то что преступность вышла из-под контроля, стремительно возрастает беззаконие, а наркотики уничтожают нашу молодежь, организация ACLU посвятила себя тому, чтобы устранить все «финансируемые государством» ритуалы религиозных праздников. Никаких рождественских песен в школах, никаких рождественских постановок в общественных местах, никаких крестов на государственных зданиях.

Не особо отличаясь от наших доморощенных социальных прожектеров, Гитлер проповедовал о том, что дети принадлежат Рейху. Родителям Гитлер невозмутимо заявлял: «Ваш ребенок уже принадлежит нам... А вы кто? Однажды вы умрете. Но ваши потомки теперь находятся в новом окружении. Пройдет немного времени, и они не будут знать ничего, кроме этого нового общества». В другой речи он сказал: «Этот новый Рейх никому не отдаст своей молодежи, но сам будет брать молодежь и давать ей собственное образование и собственное воспитание».79

Отряды Гитлерюгенда соперничали с образовательной системой государства. Частные школы были упразднены, и к 1938 году все образование было объединено под идеологией нацистов. Учебники были переписаны, чтобы отражать точку зрения о расовом соответствии, давать логическое обоснование военному развитию и делать акцент на истории и культуре Германии. Тот, кто не соглашался следовать нацистской программе (читайте «быть политически корректным»), подвергался дисциплинарным взысканиям, изгнанию или казни. Если учителя хотели сохранить свои рабочие места, они должны были принять присягу верности Гитлеру.

Сожжение книг стало обычным делом. Во время посещения Берлина я стоял на площади напротив Берлинского университета (теперь он называется Университет Гумбольта), где вечером 10 мая 1933 года состоялся парад нескольких тысяч студентов с горящими факелами, организованный для сожжения около двадцати тысяч книг. Многие из этих книг были написаны знаменитыми немецкими и другими всемирно известными авторами наподобие Герберта Уэллса и великого физика, еврея по происхождению, Альберта Эйнштейна. Министр пропаганды Гитлера, Геббельс, обращаясь к студентам, сказал: «Душа немецкого народа опять может выразить себя. Это пламя не только освещает окончательное завершение старой эпохи, но и дает свет новой».80

Поначалу программа Гитлера встречала значительную оппозицию, однако очень немногие высказывались против нее из-за страха перед репрессиями. Кроме того, люди страстно желали верить мифу о том, что после того как Гитлер укрепит свою власть, он расслабится и даст больше свободы. Другие же воспринимали эти новые идеи как некий вид обмена на экономические и политические выгоды, которыми они теперь обладали. Они слишком поздно осознали, что все это — только начальные этапы полного захвата власти нацистами.

Нация, обольщенная пропагандой, была сориентирована на преследования. Ложь стала законом.

Законы всегда отражают приоритеты, программу и ценности народа. В нацистской Германии законы больше не рассматривались как покоящиеся на теистическом (а тем более на христианском) мировоззрении. В действительности не брались в расчет даже законы природы. После того как Гитлер принудил Рейхстаг передать ему полномочия создавать законы, оказалось, что те законы, которые он разработал, были деспотическими по сути и предназначенными специально для осуществления целей государства. Нацисты заявляли: «Гитлер — это закон!». Как выразился по этому поводу Геринг: «Закон и воля Фюрера едины».81 Правильным и неправильным было то, что Гитлер называл правильным или неправильным.

Нюрнбергские законы, принятые 82 сентября 1935 года, лишали евреев немецкого гражданства, ограничивая их статус до «подданных». Они запрещали браки между евреями и арийцами, а также сексуальные связи между ними. Это был фундамент для тринадцати специальных законов против евреев, которые фактически объявляли последних полностью вне закона. Многие из евреев были лишены средств к существованию и вынуждены голодать. Во многих городах им было запрещено покупать продукты или заниматься предпринимательской деятельностью.

Существовали также законы относительно измены. Измена была определена как все, что противоречит воле и целям Рейха. Критика была изменой; свобода прессы была изменой; отказ поддерживать программу Рейха был изменой. И, опять-таки, изменой было то, что Гитлер называл изменой.

В 1936 году для расследования актов измены был учрежден Народный суд. На каждое заседание суда назначалось пять судей, трое из которых всегда назначались Гитлером или одним из его приближенных «с учетом их особых познаний в защите от подрывной деятельности или их более глубокого понимания политических настроений в народе». Судебное разбирательство держалось в тайне, а наказание было суровым. Имена умерших под топором палача печатались на малиново-красных афишах.

Опыт нацистской Германии напоминает нам о том, что тот, кто контролирует законы нации, контролирует ее программу действий и ценности. По этому поводу хорошо сказал Русас Рашдуни: «За каждой законодательной системой стоит какой-то бог. Для того чтобы найти бога в какой-либо системе, определите в ней источник закона». Если источником закона является диктатор, суды или отдельные люди, то богом такой системы является человек. Рашдуни добавляет: «Выбирая себе авторитет, вы выбираете своего бога, и там, где вы ищете свой закон, и находится ваш бог».15

Упрочив свои позиции абсолютного диктатора, Гитлер мог создавать законы, какие хотел, и насмехаться над своей внешне бессильной оппозицией. Он всегда упоминал о протестантах с презрением, говоря о них: «Вы можете сделать с ними все, что хотите... Они подчинятся... Они — ничего не стоящие людишки, которые покорны, как собаки, и только смущенно потеют, когда вы обращаетесь к ним».83 Он знал, что сопротивление его планам исходит только со стороны незначительного меньшинства протестантских лидеров.

К счастью, не все протестанты были «покорными, как собаки». В следующих главах этой книги мы познакомимся с некоторыми из тех, кто противостоял Гитлеру, платя за это высокую личную цену. Но их было слишком мало, да и было уже слишком поздно.

Гитлер начал со лжи, которая была отражена в его законах, и, в конце концов, выступил как хозяин. Он добился почти абсолютного контроля, которого так жаждало его безумное сердце.

Может возникнуть вопрос: почему Гитлер смотрел на христианство (даже в национализированном немецком варианте) как на угрозу? Ответ был дан в одном увиденном мною телевизионном интервью с человеком, который был современником Фюрера. В ответ на вопрос, почему Гитлер так стремился уничтожить христианство, этот человек просто сказал: «В любом конфликте между богами один должен господствовать над другим».