Нил Синайский - Творения
Ибо сказано: «Умножи дубрава поядати людий, паче неже их пояде мечь» (2 Цар. 18, 8). И после поворота в успехе битвы один дуб восхитил бегущего отцеубийцу, ухватив за волоса и сняв с несущего его мула: как военачальник в знамение победы задержал он пленного юношу, с торжеством выставляя всем на позор сего нечестивца, решившегося на безумную дерзость; все же другие дубы, в других местах и повсюду, уязвляли неприятелей, вместо мечей употребив в дело сучья. Так и в другом случае, окруженный отовсюду множеством неприятелей, Давид беззаботно спал, в знак и неоспоримое доказательство того, что не заботится об окруживших, желающим дознать твердость его надежды показывая небоязненный сон.
Посему, хвалясь однажды, сказал: «Аз уснух и спах, яко Господь заступит мя» (Пс. 3, 6) — во время сна вверил тело Заступнику и вскоре на деле дознал силу сего Заступника, потому что, восстав, нашел себя в безопасном охранении стража, как Самого Бога. Иногда же говорит: «Вси языцы обыдоша мя, и именем Господним противляхся им» (Пс. 117, 10), тем же опять оружием воспользовавшись против нападающих, какое употребил прежде против Голиафа и имел действительный опыт силы, когда, без усилия бросив из пращи камень, мощным ударом низложил противника. Ему соревнуя, последовавшие Давиду прекрасно вещали Богу: «О имени Твоем уничижим востающия на ны» (Пс. 43, 6), посмеваясь и издеваясь над врагами, потому что с ними была Божия помощь и уготовляла посрамление врагам.
А что за уничижение себя стали они достойными прийти в общение с Богом, сие показывает также Давид, говоря: «Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся, яко Ты со мною еси» (Пс. 22, 4), потому что смертные опасности тогда потопляют нас, когда далеко мы от Бога как действительно недостойные помощи. А став близкими и своими Ему по вере и делам, мы выше всякой козни и всякого вреда, потому что высокая рука подъемлет нас на высоту над опасностями от владычествующих долу и не сильных коснуться тех, которые по своей жизни стали выше всякого такого вреда. Приблизившимся к таковому состоянью Бог изрек: «Аще преходиши сквозе воду, реки не покрыют тебе: и аще сквозе огнь пройдеши, пламень не опалит тебе, яко с тобою есмь Аз Господь Бог» (ср.: Ис. 43, 2–3).
Так Бог тем самым, что живое существо нимало не терпит вреда от скоро губящих стихий, из которых одна посредством вдыхания воспаляет внутренности, а другая, посредством того же вдыхания вовлекаемая, прекращает самое дыхание, показывает могущество силы Своей, прелагающей пределы естества и гибельное делающей спасительным, когда некоторые, будучи достойны благодеяния, идут по сим стихиям.
Глава 10. Если же, приблизившись к Богу, пользуемся такою милостью в попечении о нас, а удалившись от Бога, как беспомощные, от всего можем терпеть вред, то должно заботиться нам о праведности, приближающей нас к Богу и доставляющей нам освобождение от страданий и небоязненность, потому что, по слову премудрого Соломона, «праведник яко лев уповает» (ср.: Притч. 28, 1), в свободе жизни воспользовавшись естественным благородством и неустрашимостью сего животного и смело противостав всякому бедствию в той уверенности, что близко к нему Споборник, Который имеющим нужду в помощи и по грубости нравов далеко отстоящим от Помощника Бога говорит: «Еда не может рука Моя спасти? или отягчил» есмь слух Мой, «еже не услышати? Но греси ваши разлучают между вами и между Мною» (ср.: Ис. 59, 1–2).
Сими словами Бог показал Свое расположение, что готов Он на защиту, но присовокупил и причину, Его удерживающую, сказав: «Греси ваши разлучают между вами и Мною», чтобы за то, что не приходит Он Помощником, не подлежать упреку; говорит, что в требующих помощи нет состояния достойного, чтобы помогать им, потому что к приближающимся к Богу, а не к тем, которые далеко отступили от Него, имеет обычай приходить помощь Его. Сие и патриарх Авраам сказал требующему помощи богачу: «Пропасть велика утвердися между нами и вами» (ср.: Лк. 16, 26), сим ясно показывая, что неправедные весьма удалены не только от Бога, но и от мужей праведных и не могут получить никакой пользы от человеколюбия, потому что нравами далеко отстоят от сродства с человеколюбием. А какое состояние близко к Богу, научает Давид: «Близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет» (Пс. 33, 19).
Ибо всего угоднее Богу скромный образ мыслей, особливо когда в преуспеяниях есть повод к тому, чтобы надмиться до безрассудности, но помысел остается не выходящим из умеренности, не заносится высоко, возвеваемый воспоминаниями о совершенных добрых делах, обыкновенно приводящими его в парение, не доводит до превозношения и совесть теми добрыми делами, какие, как помнит, совершены в душе. Таков тот, кто по законному предписанью совершает пасху ночью; таков тот, кто снедает самый опреснок. Один достоин похвалы, стараясь как во тьме укрыться в том, что делает по Господнему совету, утаивая в клети то, что, будучи узнано, приносит славу святости; другой и по совершении дела пребывает таким скромным и некичливым, каким был до совершения.
Ибо таков опреснок: не расширяется в объеме, подобно квасному хлебу, когда бывает приближен к огню, но и в это время остается в смиренном виде и означает смиренномудрого, когда преуспевает он в добродетели. Как огонь закваску, если не смешана она с опресноком, поднимает вверх и делает, что, раздуваясь, принимает она всякий, какой угодно, вид, так добродетель вызывает душу на высокоумие, если твердое суждение не приуготовит ее к тому, чтобы данное ей соблюсти незыблемым.
Глава 11. Такова та, которой говорит Божие слово: «Выя твоя яко монисты» (Песн. 1, 9), свидетельствуя и о самом множестве добродетелей, и о смирении при всех сих добродетелях, означая же выею правоту и высоту жития, а «монистами» образ мыслей. Ибо как выю горделивого называет «жилою железною» (ср.: Ис. 48, 4) за непреклонность и за то, что по самомненью подъемлется в высоту и ожесточается от высокомерия, так выю добродетельного и смиренномудрого именует золотым монистом, давая судить по виду сего украшения о состоянии души, а по веществу оного об ее достоинстве, потому что монисто из прямой нити сгибается в круг и правый по жизни преклоняется к смирению.
Ибо Изрекший теперь невесте: «Выя твоя яко монисты» (Песн. 1, 9) вскоре за сим говорит: «Яко столп Давидов выя твоя» (Песн. 4, 4); и еще: «Выя твоя яко столп слоновый» (Песн. 7, 4), означая сим то восхождение добродетели в высоту и возбужденную деятельность в жизни, то смиренный образ мыслей, то недоступность к помыслам самомнения. Ибо по слоновому столпу ничто не может идти или ползти вверх, не имея за что ухватиться и при самом прикосновении скользя по причине гладкости, — так и горделивый помысел не может прикасаться к скромному образу мыслей, в котором всюду сглажены все неровности тщеславия, потому что тщеславие, по привычке к человекоугодию насекая в душе возвышенности и ступеньки, доставляет удобное восхождение высокоумию, внушая самомнение и кичливость мнимыми преуспеяниями человека. Посему–то Господь говорит иногда: «Блаженны смиренные сердцем» (ср.: Мф. 5, 8), а иногда: «Егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом» (Лк. 17, 10). А сим побуждает при светильнике блаженства посредством таковой добродетели приобретать полезное и приобучает размышлением об употребленных Им смиренных речениях умерять мысль о себе.
Ибо, кто всегда называет себя «рабом неключимым» и рассуждает, что приказанное Владеющим исполнил он как необходимый долг, тот никогда не возмечтает о себе ничего высокого, не осмелится когда–либо причислять себя к сынам, в соделанном воздав только долг предписанного ему служения, а не добровольную показав щедрость. Добродетель сия есть ограда, стена прочих добродетелей: сокровища души хранит она неокрадываемыми, за нее терпят скорби и нападения все святые, а равно и те, которые соревнуют их жизни, принуждаемые, по причине неприятелей, осаждающих стену сию, всегда бодрствовать и трезвиться, чтобы враги, разрушив стену и ворвавшись внутрь, не расхитили мгновенно богатства, приобретенного долгим временем. Но не причиняют они вреда тем, которые бодрственно сидят за зубцами стен и наступающие помыслы высокоумия, как стрелами, отражают этими словами: «Раби неключими есмы: еже должни бехом сотворити, сотворихом».
Действительно, никак не дозволяют они страсти гордыни войти внутрь, потому что расхищает она все приобретенное, а наконец и ум, много потрудившийся о сем приобретении, по собственному изволенью отводит пленником. У разбойников не в обычае раскапывать развалины, под которыми ничего не спрятано в земле, и производящим морские разбои несносно нападать на корабли, не нагруженные множеством денег, да и обыскивающие не берутся понапрасну обыскивать кладовые, в которых нет богатства, и принимать на себя пустой труд. Посему и о том, кому причиняют скорби и кого беспокоят враги, рассуждай, что тем более богат он добрыми делами, чем больше наносящих ему беспокойство.
