Джон Стотт - Нагорная проповедь Христианская контркультура
Отрывок из устного учения законоучителей, цитируемый Иисусом, берет своё начало непосредственно из закона Моисея. Размышляя об этом, нам необходимо помнить, что закон Моисея был как нравственным, так и гражданским кодексом. Например Исх. 20 содержит Десять заповедей (квинтэссенцию нравственного закона). Главы с 21 по 23 книги Исход, с другой стороны, содержат ряд «уложений», в которых стандарты Десяти заповедей применяются к жизни молодой нации. Дается широкий спектр «законов на случай», особое внимание уделяется ситуациям, когда наносится вред людям или их собственности. В этом законодательстве появляются слова: «Когда дерутся люди… если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (Исх. 21:22–25; см.: Лев. 24:19,20; Втор. 19:21).
Контекст вполне определенно разъясняет, что это наставление дается судьям Израильским. Действительно, они упоминаются во Втор. 19:17–18. Здесь находит свое выражение lex talionis, принцип равного возмездия, целью которого было положить основание справедливости, уточнить наказание, которому подвергался преступник, а также ограничить компенсацию его жертве до точного соответствия и не более того. Отсюда и двойной эффект: определение справедливости и ограничение возмездия. Этим наставлением запрещался самосуд и кровная вражда.
Подобным же образом, в исламском законодательстве lex talionis определял максимально допустимое наказание. Он применялся буквально (и до сих пор существует, например, в Саудовской Аравии), пока пострадавший не откажется от наказания или его наследники (в случае убийства) не потребуют расплаты кровью вместо этого. (Эти факты я узнал от сэра Нормана Андерсона, эксперту по исламскому праву.)
Почти наверняка ко времени Иисуса буквальное возмездие за причиненный вред в иудейской юридической практике было заменено денежными штрафами или «компенсациями». О подобной замене существуют гораздо более ранние свидетельства. В книге Исход говорится о том, что если человек, ударив своего раба, выбивает ему глаз или зуб, то вместо собственного глаза или зуба (что не может быть компенсацией для бесправного раба) он должен потерять своего раба: «Пусть (он) отпустит (раба) на волю за глаз (зуб)» (Исх. 21:26,27). Мы можем быть также вполне уверены, что и в других случаях это наказание не применялось буквально, кроме как в случае убийства («душу за душу»); оно смягчалось до выплаты компенсации.
Но очевидно, что книжники и фарисеи расширили этот принцип от простого возмещения в судах (где ему и следует быть) до области личных взаимоотношений (где ему применяться не следует). Они пытались его использовать для оправдания личной мести, хотя закон ясно запрещал это: «не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего» (Лев. 19:18). То есть, «этот замечательный, пусть и жесткий, принцип судебной кары использовался для того, что он был призван отменить, то есть для личной мести»[112].
В Своем ответе Иисус не противоречит принципу воздаяния, считая, что этот принцип истинен и справедлив. Позже в Проповеди Он Сам утвердит его: «Не судите, да не судимы будете» (7:1), и все Его учение об ужасной реальности божественного суда в последний день основывается на том же основополагающем принципе. В антитезе же Иисус утверждал, что этот принцип, хотя и относится к судам и суду Божьему, не может быть применим в наших личных взаимоотношениях. Эти отношения должны быть основаны на любви, а не на справедливости. Мы обязаны не воздавать людям, причиняющим нам вред, но принимать несправедливость, не мстя и не пытаясь отплатить им: «Не противься злому» (ст. 39).
Но что же в действительности обозначает этот призыв к непротивлению? Греческий глагол (anthistemi) обозначает: сопротивляться, возражать, восставать против чего–либо или кого–либо. Итак, кому же или чему нам запрещается сопротивляться?
Возможно, другие значения глагола в Новом Завете помогут нам образовать контекст для наших размышлений. Чаще всего этот глагол используется в отрицательном смысле, когда речь идет о том, что мы не должны сопротивляться Богу, Его воле, Его истине или противиться Его власти[113].
С другой стороны, нас постоянно призывают сопротивляться дьяволу. Так, Апостолы Павел, Петр и Иаков призывают нас сопротивляться тому, кто является «лукавым (злым)» par excellence, в распоряжении которого все силы зла (см.: Еф. 6:13; 1 Пет. 5:9; Иак. 4:7). Итак, как же согласовать это с повелением Иисуса не противиться злому? Безусловно, Иисус не призывает нас идти на компромисс с грехом или сатаной. Первым ключом к верному пониманию Его учения будет слово to рбпёго («злой»), которое употребляется здесь в мужском, а не в среднем роде. Нам запрещено сопротивляться не злу как таковому, а злу в абстрактном смысле, и не «злому» в значении дьяволу, но злому человеку, «тому, кто зол» (как верно переводит ПНВ), или «человеку, причиняющему тебе зло» (НАБ). Иисус не отрицает, что человек этот злой. Он не просит нас надеяться, что тот станет другим, и не предлагает нам прощать его за злое поведение. Нет, Он нам не позволяет мстить. «Не мсти никому, причиняющему тебе зло» (ББВ).
Следующие затем четыре мини–иллюстрации (я их называю маленькими камеями) содержат принцип христианского отказа от возмездия и указывают на границы, до которых можно доходить. Они отражают различные жизненные ситуации. Каждая вводит лицо (контекстуально — человека в некотором смысле «злого»), пытающееся нас обидеть. Один ,бьет нас по лицу, другой подает на нас в суд, третий пользуется нашими услугами и четвертый выпрашивает у нас деньги. Все выглядит очень современно. Глагол, переведенный как «заставляет» (angareusei), заимствован из персидского языка, и Иосиф Флавий, например, использовал его обычно, когда речь шла о «принудительной транспортировке военного груза»[114]. Сегодня его можно было бы применить к любой службе, которую мы исполняем скорее принудительно, нежели добровольно. В каждой из четырех ситуаций, как говорит Иисус, мы, христиане, обязаны не только отказаться от мести, но и даже позволить «злому» человеку удвоить обиду.
Сразу же оговоримся, что есть случаи, когда мы не можем избегать этого требования, но должны ему подчиняться буквально. Может показаться невероятным, что нас призывают подставить левую щеку тому, кто ударил нас по правой (особенно если вспомнить, что удар по правой щеке можно нанести только тыльной стороной руки, а на Востоке это является оскорблением до сего дня), и что Иисус, вероятно, имел в виду не простое оскорбление, но «совершенно особый оскорбительный удар: так били учеников Иисуса, считая их еретиками»[115].
Однако это норма, которую требует Иисус, это то, что Он Сам исполнял. В Ветхом Завете о Нем написано: «Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплеваний». Так было и в том случае, когда стражники иудейские плевали на Него, закрывали Ему лицо и ударяли Его, потом этому примеру последовали римские солдаты. Они увенчали Его терновым венком, одели Его в багряницу, дали Ему скипетр из трости и издевалиь над Ним: «Радуйся, Царь Иудейский», становились перед Ним на колени в шутовском приветствии, плевали на Него и били Его руками (Ис.50:6; Мк. 14:65; 15:16–20). Иисус же с бесконечным достоинством любви сохранял спокойствие и самообладание. Он показал Свой полный отказ от мести, позволив им продолжать жестокие насмешки. Далее, прежде чем мы решим, что Его учение и поведение — это попросту непрактичный идеализм, не лишне будет вспомнить, что Иисус призвал учеников Своих к тому, что Бонхёффер обозначил как «видимое участие в Его кресте»[116]. Вот как Петр говорит об этом: «Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его… Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному» (1 Пет. 2:21–23). Мы, по образному выражению Сперджена, «должны быть подобны наковальне, в то время как злые люди — подобны молоткам»[117].
Да, одно дело — наковальня, а совсем другое — половичок для вытирания ног. Иллюстрации Иисуса и Его личный пример показывают, что Он не был слабаком, который не может оказать сопротивление. Он Сам бросил вызов первосвященнику, когда тот спрашивал Его в синедрионе (Ин. 18:19–23). Перед нами — сильный человек, самообладание которого и любовь к другим так велики, что он отвергает любую возможную форму возмездия. И далее, как бы нам ни хотелось избежать применения этого учения Иисуса, мы не можем все же забыть четыре маленькие камеи, обрамленные деревянной, без всякого воображения, буквальностью. Частично это потому, что они даны не как отдельные указания, а в качестве иллюстрации принципа, и должны рассматриваться с учетом этого принципа. Этим принципом является любовь, беззаветная любовь человека, который отказывается от мщения и, учитывая высшее благо другого человека и общества, сообразует соответственно свои реакции. Конечно, он не ударит в ответ, воздавая злом за зло, ибо он полностью освободился от личной ненависти. Напротив,, он попытается воздать добром за зло. Так, он будет отдавать все до последнего — свое тело, одежду, свои услуги, деньги, — если любовь потребует эти дары.
