Архимандрит Софроний (Сахаров) - Старец Силуан Афонский
О личном отношении человека к Личному Богу
ГОСПОДЬ сказал Понтийскому Пилату: «Я на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине». Пилат скептически ответил: «Что есть истина?» и, уверенный, что на этот вопрос вообще нет ответа, не стал дожидаться такового и от Христа, но вышел к Иудеям.
Пилат был прав: на вопрос — ЧТО есть истина?, если иметь в виду последнюю истину, лежащую в основе всего бытия мира, ответа нет.
Но если бы Пилат, имея в виду Первоистину или Самоистину, поставил бы вопрос так, как должно было бы его поставить, а именно: КТО есть истина?, то получил бы в ответ то, что незадолго перед тем, предвидя вопрос Пилата, Господь на Тайной Вечере сказал Своим возлюбленным ученикам, а чрез них и всему миру: «Я есмь истина» (Ио. 14, 6; 18, 37—38).
Наука и философия ставят себе вопрос: ЧТО есть истина?, в то время, как подлинное христианское религиозное сознание всегда обращено к истине «КТО».
Представители науки и философии нередко считают христиан беспочвенными мечтателями, себя же стоящими на твердой почве, и потому именуют себя — позитивистами. Странным образом не понимают они всей негативности своего «ЧТО», не понимают, что Истина подлинная, абсолютная может быть только «КТО» и никак не «ЧТО», потому что Истина не есть отвлеченная формула или отвлеченная идея, но есть Саможизнь.
В самом деле,— что может быть абстрактнее и негативнее истины ЧТО? И этот великий парадокс мы видим на всем историческом пути человечества с момента грехопадения Адама. Зачарованное своим рассудком, человечество живет в каком-то дурмане, так что не только «позитивная» наука и философия ставят себе подобно Пилату, вопрос: ЧТО есть истина?, но даже и в религиозной жизни человечества наблюдается все тот же великий обман, и там люди постоянно сходят на путь искания истины «ЧТО».
Рассудок полагает, что если он познает искомую им истину — «ЧТО», то достигнет обладания магической силой и станет свободным властелином бытия.
В религиозной жизни человек, сходящий на путь рассудочных исканий, неизбежно впадает в пантеистическое мировосприятие. Всякий раз, когда богословствующий ум пытается своею силою познать истину о Боге, понимает он то, или не понимает, роковым образом впадает все в ту же ошибку, в которой погружены и наука, и философия, и пантеизм, а именно — в искание и созерцание истины «ЧТО».
Истина «КТО» — рассудком никак не познается. Бог «КТО» — познается только чрез общение в бытии, т. е. только Духом Святым. Это постоянно подчеркивал Старец Силуан.
Сам Господь об этом говорит так: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы прийдем к нему, и обитель у него сотворим»... «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему» (Ио. 14, 23—6).
В православном аскетическом опыте путь отвлеченных созерцаний отвергается, как неправильный. Кто в своих богомыслиях останавливается на отвлеченном созерцании Блага, Красоты, Вечности, Любви и подобн., тот встал на ложный путь. Кто только совлекается всех эмпирических образов и понятий,— тот тоже еще не познал истинного пути.
Православное богосозерцание не есть отвлеченное созерцание Блага, Любви и проч. Не есть оно и простое совлечение ума от всех эмпирических образов и понятий. Истинное созерцание дается Богом чрез пришествие Бога в душу, и тогда душа созерцает Бога и видит, что Он любит, что Он благ, великолепен, вечен; видит Его надмирность и неизреченность. Но отвлеченно ничто не созерцается.
Подлинная духовная жизнь чужда воображения, но во всем до конца конкретна и положительна. Подлинное богообщение ищется человеком не иначе, как чрез личную молитву к Богу Личному. Подлинный духовный христианский опыт — есть общение с Богом абсолютно свободным, и потому не зависит от одних усилий и воли человека, как это возможно в опыте не-христианском (пантеистическом).
Мы никогда не сможем достигнуть чрез наше неуклюжее слово передать читателю то, чем мы поражались при общении со Старцем. Живая беседа с ним носила совершенно особый характер. Несмотря на всю простоту и кротость беседы, слово его было чрезвычайно действенно, как слово, исходившее из глубокого опыта бытия, как слово подлинного носителя Духа жизни.
Явление Христа Силуану было — личной встречей, в силу чего его обращенность к Богу приобрела глубоко личный характер. Молясь, он беседовал с Богом лицом к Лицу. Чувство Личного Бога очищает молитву от воображения и отвлеченных рассуждений, переводя все в некий невидимый центр живого внутреннего общения. Сосредоточиваясь во внутрь, молитва перестает быть «взыванием в пространство», и ум становится — весь внимание и слух. Призывая имя Божие, Отче, Господи и другие, он пребывал в таком состоянии, о котором «нельзя говорить» (2 Кор. 12, 4), но кто сам испытал присутствие живого Бога, тот поймет.
Один замечательный подвижник Монастыря, Отец Трофим, заметил это в Старце Силуане и пришел в страх и недоумение, о чем сам поведал нам уже после кончины Старца.
О любви к врагам
ПОДОБНО ТОМУ, как всякое рационалистическое мировоззрение имеет свою логическую последовательность, свою диалектику, так и духовный мир имеет, выражаясь, конечно, условно, свою конструкцию, свою диалектику. Но диалектика духовного опыта вполне своеобразна и не совпадает с ходом обычного мышления.
Так рационалистам, возможно, покажется странным указываемый блаженным Старцем критерий истинной веры, истинного богообщения, признак подлинного благодатного действия, а именно — любовь к врагам.
Здесь, при всем нашем желании быть возможно кратким и избежать все излишнее, мы считаем нужным сказать несколько пояснительных слов.
Человеку дано упование в грядущем веке получить дар великого богоподобия и полноты блаженства, но здесь он познает лишь «залог» будущего состояния. В пределах земного опыта человеку, облеченному плотию, дано во время молитвы совместить пребывание в Боге с памятью о мире, но когда пребывание в Боге достигает большей полноты, тогда «забывается мир», подобно тому, как всецело «прилепившийся земле» — забывает Бога.
Но если в состоянии более полного пребывания в Боге мир «забыт», то возможно ли говорить о любви к врагам, как критерии истинного богообщения? Ведь забывая мир, человек не мыслит ни о друзьях, ни о врагах.
Бог по сущности Своей надмирный, запредельный (трансцендентный) миру. Своим действием пребывает в мире (имманентен миру). Полнота и совершенство надмирного состояния Бога нисколько не нарушается непрестанным действием Его в мире. Но человек на земле, облеченный плотию, не имеет такого совершенства, и потому когда всецело, т. е. всеми силами своего ума и сердца пребывает в Боге, тогда уже не имеет в своем сознании ничего от мира. Однако из этого не должно делать вывода, что полнота пребывания в Боге не имеет связи с любовью к врагам. Старец утверждал обратное, а именно теснейшую связь одного с другим.
В явлении Господа ему была дана та степень познания, которая исключает сомнения и колебания. Он категорически утверждал, что кто любит Бога Духом Святым, тот непременно любит и все творение Божие, и прежде всего человека. Эту любовь он познал, как дар Святого Духа; он воспринял ее, как нисходящее свыше действие Бога; и наоборот, он испытывал всецелое погружение в Бога, приходившее в силу благодатной любви к ближнему.
Говоря о врагах, Старец употреблял язык окружавшей его среды, когда много говорилось и писалось о врагах веры. Сам он делил людей не на врагов и друзей, а на познавших Бога и непознавших Его. Если бы историческая обстановка была иною, то и Старец, полагаем, выражался бы иначе, что и бывало много раз, когда говорил он о любви к сочеловеку вообще, т. е. ко всем людям, и благотворящим и злотворящим. В этом он видел уподобление Христу, Который «руки распростер на кресте», чтобы всех собрать.
В чем сила заповеди Христа: «Любите врагов ваших»? Почему Господь сказал, что хранящие заповеди Его узнают, откуда сие учение? (Ио. 7, 17). Как Старец понимал это?
Бог есть любовь, любовь абсолютная, объемлющая в преизбытке всю тварь. Бог и во аде присутствует, как любовь. Дух Святый, давая человеку, в меру вместимости его, познать действенно эту любовь, тем самым открывает ему путь к полноте бытия.
Там, где есть «враги», там есть и отвержение. Отвергая, человек неизбежно выпадает из Божественной полноты, и уже не в Боге. Достигшие Царства Небесного и пребывающие в Боге, в Духе Святом, видят все бездны ада, ибо нет такой области во всем бытии, где бы не присутствовал Бог. «Все небо Святых живет Духом Святым, а от Духа Святого ничто во всем мире не скрыто»... «Бог есть любовь, и во Святых Дух Святой есть любовь» («О Святых»). Пребывая на небе, Святые видят ад и его тоже объемлют своей любовью.