Монах Меркурий - В горах Кавказа
Чтобы определить время, пустынник взглянул на небо и понял: пора назад. Солнце уже склонилось к западу, касаясь далеких вершин с розовыми снегами. Нужно было спешить, но топор, который он держал в левой руке, мешал хвататься за ветви кустов при спуске, что сильно замедляло движение. Наступал вечер. Быстро темнело, а до кельи было еще далеко. Решил ночевать в балагане...
Подошел к нему уже в темноте, открыл дверь, сел на нары и только собрался прилечь, как вдруг вспомнил: «Охотники здесь спят только осенью и зимой, когда уже нет ни змей, ни скорпионов, ни клещей. Но сейчас ложиться на них опасно. Весной и летом скорпионы имеют самый сильный яд. Один укус может быть смертельным». Он поднялся, нащупал в настиле две широкие отесанные жерди, положил их поперек балагана между двумя лежанками. Получилось удобное сиденье. Собрался уснуть сидя, но через час почувствовал дрожь во всем теле.
В высокогорье, в течение всего лета, как только скрывается солнце, становится так холодно, что даже в июле на ночь приходится надевать теплую одежду. На пчеловоде же была только рваная душегрейка с вытертым мехом поверх насквозь мокрой от пота рубашки.
Курящие мирские люди всегда имеют при себе спички. А монахи, хотя и живут в горах и часто сталкиваются со всевозможными, иногда катастрофическими «случайностями», почему-то почти всегда забывают захватить их с собой. А как было бы хорошо разжечь сейчас костер и обогреться! Но, увы, снова нет спичек...
Он расстегнул воротник рубахи и стал дышать внутрь, стараясь, чтобы теплый воздух попадал на левую часть грудной клетки, туда, где сердце. Наконец, удалось немного согреться. Дрожь прекратилась. Постепенно рубаха на теле высохла.
Пчеловод уже засыпал, как вдруг сквозь сон услышал звон колокольчика, приближающийся откуда-то с горы. У самого балагана звон прекратился, послышались шаги. Кто-то остановился за дверью. Отшельник в недоумении и страхе прислушался. Вокруг — тишина. Лишь заунывные крики совы да продолжительный писк санополчков, прячущихся в зарослях рододендрона. Нащупал в темноте топор и положил рядом. Через некоторое время вновь послышался приближающийся звон колокольчика, таинственный незнакомец снова подошел к балагану. Эта диавольская шутка повторялась трижды в течение ночи. Но когда таинственные шаги приблизились к балагану в третий раз, дверь неожиданно распахнулась и с такой силой ударила о стену, что содрогнулся весь домик. Брат, находясь среди непроглядной тьмы и ничего не видя, вздрогнул от ужаса и вскочил, ухватившись за топор обеими руками. Казалось, сейчас произойдет что-то невероятное...
Но ничего не случилось. Снова наступила тишина. Отшельник ощупью нашел в темноте дверную ручку, захлопнул дверь и сел на прежнее место. Однако после столь сильного потрясения ни на минуту не смог больше сомкнуть глаз до самого утра. Как только рассвело, он вышел из балагана и тщательно осмотрел поляну вокруг балагана. Никаких следов найти не удалось. Ночное представление устроили демоны!
ГЛАВА 21
«Все ульи сброшу со скалы!» • В город за сахаром • Внезапный ливень • Под ногами — бездна • Ненадежный мост • В попутной машине • Молчание ума.
Хотя весенние работы на огороде были закончены и братья могли позволить себе отдохнуть, у пчеловода такой возможности не было, приходилось трудиться на пасеке не покладая рук. Нужно было расширить пчелиные гнезда и приготовить пчел к искусственному роению.. Ослабевших за зиму пчел приходилось ежедневно подкармливать сахарным сиропом. Несмотря на строгую экономию, запас сахара истощился. Узнав об этом, брат-ленивец возмутился: «Где это слыхано, чтобы кормить пчел сахаром?! Наоборот, от них надо брать, а не им давать. Как только ты куда-нибудь уйдешь с пасеки, я все ульи сброшу со скалы в реку!» Объяснения не помогали. Ленивец продолжал угрожать. Зная его агрессивность, на следующее утро пчеловод отправился в город за сахаром.
Сойдя с горы уже знакомой тропой, путешественник очутился в широко раскинувшейся долине. Неожиданно погода изменилась, послышались раскаты грома, небо потемнело, и через пятнадцать минут на землю обрушились потоки дождя. Привыкнув к внезапным переменам погоды, пчеловод всегда носил в рюкзаке широкую целлофановую пленку. Теперь он вынул ее и, накрывшись с головой, продолжал путь. Чтобы видеть дорогу, ему приходилось держать пленку на поднятых руках. Вода затекала в рукава одежды, и тогда он останавливался, чтобы вылить ее. Когда уставали руки, он опускал пленку на голову и плечи. Струящаяся по целлофану вода сильно ухудшала видимость, приходилось идти почти вслепую, часто спотыкаясь о камни.
Но вот, наконец, дождь прекратился. Пчеловод убрал пленку в рюкзак и ускорил шаг. Вскоре он увидел впереди какую-то промоину и, подойдя ближе, в ужасе отпрянул. Путь ему преградила глубокая расселина. Ширина ее была не более трех с половиной метров, но глубина представлялась необозримой бездной. Сердце сжалось при мысли о том, что могло бы с ним случиться, если бы он все еще шел с опущенной на глаза пленкой...
Присмотревшись, он заметил, что вдоль самого края расселины пролегала узкая тропиночка, протоптанная стадом домашних коз. Удивительно, как эти животные, ничуть не смущаясь, преспокойно ходят по ней несколько раз в день, не обращая никакого внимания на глубокую пропасть. Вскоре он нашел мостик из тонких бревен без перил, перешел по нему на другую сторону и через некоторое время оказался на шоссе.
Шофер попутной машины тоже, как выяснилось, был пчеловодом какой-то городской организации, которая имела свою пасеку в предгорье, на левом берегу Келасури. Когда пустынник заговорил с ним о хлипком мостике через страшную расселину, шофер с возмущением рассказал, как два месяца тому назад, ночью, во время сильной грозы с проливным дождем, местный житель сорвался со злополучного моста вместе со своей лошадью. «Вот и я, — добавил он, — каждый раз с замиранием сердца проезжаю по этому мостику, боясь сорваться с машиной в эту бездну. А ведь там шестьдесят метров глубины! И почему-то руководство не находит нужным построить здесь надежный железобетонный мост, хотя в верховьях Келасури работает поисковая геологоразведочная партия. Их грузовая машина проезжает по этому мостику иногда по два раза в неделю, подвозя бурильное оборудование. Рано или поздно может произойти непоправимое, и кого-то из нас постигнет на этом месте кошмарная участь!»
Проезжая возле одного селения, они увидели женщину с саквояжем в руке. Шофер посадил и ее. Вскоре показалась еще одна женщина с рюкзаком за плечами. Услышав шум мотора, она поспешно оглянулась и подняла руку. Водитель взял и вторую попутчицу. У женщин с шофером завязался оживленный разговор.
Не принимая участия в их беседе, брат сосредоточился на молитве, которая при спокойном положении тела, с небывалой до того легкостью, совершалась сама собой без малейшего понуждения с его стороны. Глубоко погрузившись в самого себя, он абсолютно отключился от всего происходящего вовне, так что сделался буквально глух и бесчувствен ко всему окружающему. Он даже не чувствовал тряски, когда автомобиль подпрыгивал на неровностях дороги, не заметил и хорошо ему известного зигзагообразного поворота напротив раскинувшегося у подножия горы армянского селения. Не слышал ни одного слова из оживленной беседы, которую женщины вели с шофером. И удивительное явление: в течение всей этой совместной полуторачасовой поездки, он не заметил ни одной чуждой мысли, способной воспрепятствовать самопроизвольно действующей молитве. В иное же время посторонние помыслы с великой силой врывались в сознание, противоборствуя всякому молитвословию и пытаясь заглушить его. Только сейчас, в эти минуты, пустынник собственным опытом познал изреченное неким Святым Отцом наставление: «Войди во внутрь себя и затворись, и управляй умом; и всякое действие, и всякий помысел лукавого казни именем Иисуса».
При выезде на основную трассу одна из женщин попросила остановиться и вышла из машины. Глядя вслед уходящей, оставшаяся в автомобиле пассажирка со смехом заметила: «Во всем, что она рассказала, не было ни единого слова правды. Все это враки!» Брат не мог ответить на ее замечание, потому что, находясь между ними, ничего не слышал. В этот момент в его сознании промелькнула мысль проверить соразмерность внутренней молитвы с ритмом биения сердца. Он высвободил правую руку, прижатую к дверке автомобиля, и большим пальцем нащупал пульс на кисти левой. Ощутив соразмерность молитвы с сердечным биением, при котором восемь молитвенных слов распределялись между шестью сердечными ударами, он снова отключился от внешнего мира. Вот в эти-то секунды он и услышал несколько слов, сказанных женщиной по поводу спутницы.
ГЛАВА 22
Новая медогонка • Встреча с автоинспектором • Мотор не заводится • В арестантской будке • «Что это такое — паломник?» • Психическая атака • Сторублевая купюра решает все • В спецприемнике • На допросе.
