Романо Гуардини - Господь
Посылая же их в первый раз, Он учит их тому, что они собой являют и по какому закону будут жить. Об этом говорится в десятой главе Евангелия от Матфея. Привести ее полностью я не могу и поэтому прошу читателя перечесть этот текст прежде, чем идти дальше. Кстати тут я хочу сказать, что в конечном итоге цель всех этих рассуждений в том, чтобы подвести читателя к чтению Священного Писания. Христианский смысл духовного слова заключается в том, что оно исходит из живого поручения Христа и из силы Святого Духа, так как Он действует в истории со дня Пятидесятницы. А мера этого слова содержится в Священном Писании. Духовная речь должна исходить из него и к нему же приводить... Но вернемся назад: итак, эта десятая глава сообщает об учении и указаниях, которые Господь навсегда преподал Своим ученикам, посылая их.
Все основано на авторитете, в силу которого Он их посылает: «Кто принимает вас, принимает Меня, а кто принимает меня, принимает Пославшего Меня» (Мф 10.40), и на силе, которую Он им дает от Отца: «... не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф 10.20).
Апостолы получают власть воскрешать мертвых, исцелять больных, очищать прокаженных, избавлять одержимых. Эта власть чудодейственна, но не ради самих чудес дается она, а потому – как указано в другом месте – что те, кто еще не верует, нуждаются в знамениях, и Сам Господь возражает Своим противникам: «Когда не верите Мне, верьте делам Моим» (Ин 10.38).
Апостолам дано приносить мир – их мир, а значит и Его мир. Принимает ли их дом, на порог которого они ступают, – вот что определяет все. Если дверь остается закрытой, то мир возвращается обратно к Апостолу, ибо этот мир – плод высвобождения и преодоления: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф 10.34). Христово благовествование требует от человека отрешения от природных связей. Один к этому готов, другой – нет. Теперь мы понимаем слово Христа, что Он пришел «разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф 10.35-37). Но кто принимает этот меч, тот получает и святой мир.
Итак, носители такой вести идут опасным путем. Христос посылает их «как овец среди волков». Они должны быть «мудры, как змии и просты, как голуби» (Мф 10.16). Они разделят судьбу своего Учителя. Если Его «назвали веельзевулом», то «не тем ли более домашних Его?» (Мф 10.25). Их поведут за Него «к правителям и царям», и они будут «ненавидимы всеми за имя» Его (Мф 10.18 и 22). Но они не должны бояться, ибо у них есть надежная защита. Им будет от Духа «дано... что сказать», и если даже тело их будет убито, то нельзя убить их душу, отдавшуюся Христу. И «потерявший душу (жизнь) свою ради Меня сбережет ее» (Мф 10.19 и 39).
В этих словах – судьба Апостолов и их величие.
Но при чтении Евангелия не создается впечатления, что ученики при жизни своего Учителя поняли, в чем, собственно, суть дела.
Иисус не мог жить с ними так, как с кругом людей, которые действительно понимали бы Его, видели, кто Он, и сознавали, о чем идет речь. Все время возникают ситуации, показывающие нам всю меру Его одиночества среди них. Можно ли отыскать хоть один час, когда Его слово воспринимается ими во всей первозданной чистоте и они приемлют Его умом и сердцем? Вряд ли. Его окружение все время предстает мелким, ограниченным, жалким. Все время они приземляют Его небесное благовествование. Невольно думаешь: что произошло бы, если бы вокруг Него были люди широкого размаха, смелые, которые действительно шли бы с Ним... Но потом останавливаешься: ведь Он пришел, чтобы принести то, что велико не земным величием, то, к чему призываются малые и несамостоятельные... Но если бы хоть эти последние раскрыли Ему свои умы и сердца! Вместо этого мы видим, что они следуют тогдашним представлениям о Мессии настолько, что еще и в последнее мгновение перед вознесением, на той самой Елеонской горе, где было положено начало Страстям, они спрашивают, скоро ли будет восстановлено «Царство Израилю» (Деян 1.6).
Однажды, после чуда умножения хлебов, они едут по озеру. Иисус еще полон случившимся и внезапно говорит, словно выходя из глубокого раздумья: «Берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой». Они же, «рассуждая между собою, говорили: это значит, что хлебов нет у нас. Иисус, уразумев, говорит им: что рассуждаете о том, что нет у вас хлебов? еще ли не понимаете, не разумеете? еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? имея уши, не слышите?» (Мк 8.15-18)... И на пути в Иерусалим, когда Он говорит о предстоящих страстях, «они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли его: а спросить Его о сем слове боялись» (Лк 9. 45)... Когда же страдание приходит и все свершается вопреки их представлениям, когда мир дает свой ответ на святое благовествование и тем самым открывается, что оно пришло с неба и ниспровергает то, что идет от земли, – они теряют почву под ногами. Они бросают его и бегут, все, за исключением того единственного, о котором сказано, что Господь «его любил» (Ин 19.26).
Сначала должна прийти Пятидесятница. Святой Дух должен наполнить их, пробудить их ум, открыть им глаза, высвободить их сердца, – только тогда они поймут. Словно все сказанное и сделанное Иисусом, Его образ. Его судьба сначала лишь погружались в них, как семена в немую почву. Словно они тогда еще не осознавали, а только слушали, смотрели, принимали в себя. Теперь же посев всходит. Теперь они – те, кто присутствовал «во все время, когда пребывал и обращался... Господь Иисус», «верные свидетели», несущие свое свидетельство в окружающий мир (Деян 1.21-22).
В сущности, что такое Апостол?
Если мы позволим себе откровенно высказать впечатление, которое производят на нас эти люди по сообщениям и замечаниям Нового Завета, то вряд ли скажем, что они были велики или гениальны в том смысле, как это понимается в миру; пожалуй, они не были даже и «великими религиозными личностями», если понимать под этим природную одаренность, которая бывает так же заложена в человеке, как и все другое. По всей вероятности, иначе обстояло дело с Иоанном и Павлом, но и в них при таком рассмотрении легко можно ошибиться.
Считать Апостола «великой религиозной личностью» – совсем не услуга ему; с этого чаще всего начинается неверие. Его сущность не в том, что ему свойственны человеческая значительность, творческий дух и могучая вера, а в том, что Христос призвал его, запечатлел и послал. «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал» – сказал Он (Ин 15.16). Апостол – это Посланник. Он говорит не от себя. Особенно ясно это видно из первого Послания к Коринфянам, когда Павел делает различие между тем, что «говорит Господь», и тем, что думает он сам: в первом случае он повелевает, во втором – только советует (1 Кор 7.12). Не свое говорит Апостол, но Христово. Его речь рождается не из собственного «познания» и «опыта», а из Божиего слова и поручения. Он преисполнен Христом, насыщен мыслями Христа. Содержание его жизни – это Господь. Он Его приносит. И не силой собственного переживания, а потому, что «Господь поставил его для этого: „... идите, научите все народы... уча их соблюдать все, что Я повелел вам“ (Мф 28.19-20).
Потому-то так и хочется сказать, что защитой и охраной истины служит как раз то, что Апостол не обладает из ряда вон выходящими величием и способностями. Иисус говорит: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам. Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Мф 11.25-26), и это – взрыв восторга перед несказанной тайной любви и творческой славы Божией. Этот закон относится и к Апостолу – и именно так соблюдается чистота того, чем он по существу является перед Богом.
Как должно быть трудно, однако, жить так, чтобы ты сам не значил ничего, а Христос – все, быть обязанным нести великое содержание в недостойном его сосуде, служить вечным вестником и при этом устраняться самому, никогда не быть, если можно так выразиться, в привычном единении с самим собой, так чтобы твои кровь и сердце и дух сливались с тем, что ты делаешь и за что выступаешь. Это может стать более понятным, когда мы читаем то, что Павел, так глубоко прочувствовавший величие, но вместе с тем и шаткость апостольского существования, пишет в первом Послании к Коринфянам: «Вы уже пресытились, вы уж обогатились, вы стали царствовать без нас. О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать! Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позо-рищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне» (1 Кор 4.8-13).
