Георгий Митрофанов - Георгий Митрофанов История русской православной церкви
Чтобы закончить разговор об исследовательской литературе, назову еще два пособия по истории Русской Православной Церкви XX века. Это известная книга о. Владислава Цыпина и книга Д. В. Поспеловского «Русская Православная Церковь в XX веке». Нельзя назвать эти книги безупречны ми по многим моментам: и с точки зрения источниковедческой, и с точки зрения концептуальных положений. Каждая по–своему хороша и по–своему плоха.
Из мемуарной литературы интересна книга митрополита Евлогия (Георгиевского) «Путь моей жизни». Это, пожалуй, лучшие мемуары из тех, которые существуют, хотя, я думаю, грядет время, когда будет публиковаться много мемуаров.
Следует отметить очень интересные, но мало доступные мемуары протопресвитера Георгия Шавельского «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота» в двух томах. Во многом очень спорные воспоминания, но информации там много.
В серии «Материалы по истории Церкви» вышел очередной том, в котором опубликованы воспоминания протопресвитера Василия Зеньковского, известного богослова, историка и философа: «Пять месяцев у власти». Он описывает тот период жизни, когда он был министром исповеданий в правительстве гетмана Скоропадского. Они тоже, по–своему, интересны, хотя рассматривают локальный эпизод нашей церковной истории.
В этой же серии вышли очень интересные книги: министра исповеданий во временном правительстве А. В. Карташова «Временное правительство и Русская Церковь», Стратонова «Русская церковная смута» и митрополита Елевферия «Неделя в Патриархии».
Отречение Императора Николая II и правовое положение Церкви.
Начинать этот разговор приходится с описания событий Февральской революции. Безусловно, акт отречения Императора Николая II очень осложнил нашу историческую ситуацию в целом. В тот момент, наверное, следовало не отрекаться, а действовать так, как Император очень не хотел: то есть ввести войска в Петроград и малой кровью, но все–таки кровью, подавить выступление мятежников и спасти Россию от Гражданской войны. В этот момент война начинала складываться благоприятно для России: были ликвидированы все проблемы, связанные с недостатком снабжения фронта боеприпасами, Германия находилась на исходе своих сил, а государственный аппарат России, при всех его кадровых недостатках в правительстве и незавершенности государственных реформ, функционировал весьма неплохо, да и страна была еще относительно спокойной в это время. Неспокоен был только Петроград, который и надо было усмирять. Но этого не случилось. Исполненный глубокого убеждения, что нужно сделать все, от него зависящее, чтобы предотвратить гражданскую междоусобицу во время ведения Россией войны с внешним врагом, убежденный некоторыми своими советниками в том, что именно его отречение от власти умиротворит страну, понимая, что нужны дальнейшие реформы конституционного типа в России и не желая их осуществлять, потому что это противоречило его убеждениям, Император Николай II отрекся от престола 2 марта 1917 года.
Это очень сложный эпизод нашей истории и с точки зрения правовой, и с точки зрения политической. Начнем с того, что акт об отречении от престола вообще не был предусмотрен Основными законами Российской империи, а Император отрекался еще и за своего сына, что противоречило акту о престолонаследии 1797 года. Почему он это делал — это уже другой вопрос, но получалось таким образом: он отрекался в пользу своего брата. Но нас интересует именно судьба Церкви. Государь, действительно, был искренним, православным, церковным человеком, который немало сделал, несмотря на то, что он не созвал Собор, для того, чтобы церковная жизнь стала оздоровляться.
Обычно упрекают Императора Николая II: он не созвал Поместный Собор до самого последнего момента, но забывают при этом, что именно в его царствование стала возможна предсоборная работа, ведь два века вообще об этом молчали, а при нем было сделано очень много. Казалось бы, что в этот момент он должен был, составляя акт об отречении, оговорить судьбу Церкви. Каким образом? Хотя бы, как уходящий от престола верховный хранитель и защитник догматов православной веры, написать в акте об отречении, что он дает согласие на созыв Поместного Собора, и Церковь бы сама в этих условиях, очень сложных, попыталась бы мобилизовать свои силы, чтобы и церковные проблемы решить и как–то повлиять на общий ход исторических событий в России.
Но вот что мы читаем в акте об отречении, написанном в очень драматичной обстановке, написанном из лучших побуждений, но объективно создавшем у нас в стране очень сложную ситуацию и в государственной, и в церковной жизни. Кстати, хотя вариант акта об отречении был составлен в дипломатической службе Генерального Штаба, в общем и целом тот текст, который мы имеем, писался самим Государем с учетом этого проекта и является его собственным произведением.
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новые тяжкие испытания. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны, во что бы то ни стало, до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша, совместно со славными нашими союзниками, сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы. И, в согласии с Гос. Думой, признали Мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываю всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России. Николай.
О Церкви не сказано ни слова. Если читать внимательно, то мы увидим весьма неясную перспективу для развития церковной жизни. Император не только передает своему брату власть, свою собственную, но и пишет о том, что заповедует ему править делами государства в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, то есть с Гос. Думой и с Гос. Советом на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Значит, Император оставляет возможность этим органам власти, прежде всего Гос. Думе (а именно ее председатель — Михаил Владимирович Родзянко — был одним из тех, кто убеждал Императора отречься для успокоения страны), изменять начала, на которых будет основываться управление Российским государством, те начала, которые будут касаться управления и церковной жизнью. В тех условиях это было очень рискованно, потому что было еще неясно, а сможет ли вообще функционировать Гос. Дума (мы знаем, что она перестанет функционировать уже практически в эти дни), и с кем вместе будет управлять будущий Император Михаил. Но, как бы то ни было, о Церкви не сказано ни слова. Казалось, теперь вопрос о Церкви должен быть решен Великим Князем Михаилом Александровичем.
Другим своим распоряжением Император Николай II назначает нового главу правительства, князя Львова. Его вы двигали представители Гос. Думы как лучшего кандидата. Человек, который по своим убеждениям был «толстовцем–непротивленцем», становится главой российского правительства в тяжелейший момент войны, в момент назревания внутренней смуты, когда любой государственный деятель, безусловно, должен был силой внешней, силой оружия, наводить в стране порядок. Конечно, это был нонсенс. А, кроме того, получалось уже так, что Гос. Дума реально была отстранена от управления страной также. Вместо нее функционировал временный комитет Гос. Думы, который просуществовал реально несколько дней, и он уступил место новому правительству — Временному, которое возглавлял назначенный Императором Николаем II Львов. Во временный комитет входили некоторые депутаты Гос. Думы от различных партий, в основном либеральных, левоцентристских, и даже один, а именно Керенский, представитель фракции трудовиков и партии эсеров, левой партии. Однако, реальную власть в городе прибирал к рукам Совет рабочих и солдатских депутатов, совершенно незаконное учреждение, неизвестно из кого состоявшее, никем не избиравшееся на самом–то деле, которое следовало умонастроению взбунтовавшейся толпы, состоявшей из солдат запасных полков, которые не хотели ехать на фронт, из рабочих, распропагандированных революционерами в свое время. То есть ситуация в городе была напряженной, и Великого Князя Михаила Александровича убеждали в необходимости отречься от престола тоже, или, во всяком случае, не брать власть до определенного момента, когда в стране будет установлен какой–то относительный порядок. Убеждали его в этом все члены Временного правительства, за исключением двух, самых, пожалуй, значительных, самых трезвомыслящих тогда — военного министра А. И. Гучкова и министра иностранных дел П. Н. Милюкова. Они настаивали на том, чтобы Михаил в обязательном порядке взял власть в свои руки и попытался противопоставить власти Совета власть обновленной русской монархии. Но, к сожалению, Великий Князь Михаил Александрович предпочел воздержаться от принятия на себя власти и подписал составленный для него двумя ведущими правоведами конституционно–демократической партии Набоковым и бароном Нольде акт об условиях принятия им верховной власти. Он был подписан 4 марта 1917 года. Это был первый и последний государственный акт, подписанный тем человеком, которому Император передал свою власть. Говорилось ли здесь что–нибудь о Церкви?
