Никита Стифат - Жизнь и подвижничество иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова
106. Что же касается твоего прежнего расположения ко мне, то я сам ему свидетель, и не только я, но и сама истина, между нами обитающая. Ты почитал нас часто не по заслугам и от нас всегда получал почести. Ты превозносишь веру в нашего [духовного] отца, объявляя ее божественной и восхищаясь тем, что мы совершаем. Я признаю, господин мой, твое расположение к нам. Но зависть сатаны — я не знаю, как выразиться, — не должным образом изменила твое внутреннее устроение, сделав сладкое горьким (Ис. 5:20) и свет превратив во мрак, и не только для нас, но и для всей земли, по которой прошел слух о содеянном против нас. Что же касается каких-то иных идей, которые ты имеешь по поводу нас, которые обдумывал, продолжаешь обдумывать и намереваешься исполнить, если мы будем послушны твоим словам, то это касается временных благ — преходящей славы людской и почестей. О них я, твой раб, не стану говорить, ибо давно уже пришел к выводу, что следует почитать бесчестье от людей залогом небесной славы, а прославление от них переносить как обиду и поношение. Если же [речь идет] о деле богоугодном и душеполезном, я буду всегда с готовностью подчиняться твоим предписаниям. И кто не похвалит тебя, господин мой, за то, что ты учишь соблюдать то, что говорили и заповедали Христос и Его ученики, по слову Сына Божия: уча их соблюдать все, что Я повелел вам (Мф. 28:20). Так соблаговоли учить согласно Священному Писанию, следуя ранее учившим святым отцам, — и мы примем тебя как апостольского единомышленника, и станем землей и прахом под твоими святыми ногами, и быть попираемыми тобой сочтем делом святым, как уже писал я ранее. И не только это, но и заповеди твои до смерти сохраним, и ты возлюбишь нас, как рабов и благоразумных учеников Христа, и восхвалишь нас как говорящих хорошо.
107. Если же ты не хочешь учить так, чтобы мы, как было сказано, подчинялись твоим повелениям, но, заручившись некоторыми обещаниями, которые прославят меня среди обычных людей и сделают союзником тебе и всем архиереям церкви, принуждаешь нас отречься от нашего отца, просветившего нас, а теперь за нас молящегося и всегда за нас предстательствующего в жизненных обстоятельствах, как любвеобильнейший отец, ты таким образом стараешься, чтобы мы оскорбили Христа, говорящего: Отвергающийся вас Меня отвергается (Лк. 10:16). И мы ничего другого не скажем, кроме того, что и ученики Христовы: Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5:29). Ибо если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым (Тал. 1:10). Знай, что отныне я не предпочитаю для себя случившемуся по справедливости Божией изгнанию ни монастыря, ни богатства, ни славы, ни чего-либо иного из того, к чему стремятся люди в жизни. Ведь ничто из этого, ни смерть, ни жизнь не отлучит меня от любви ко Христу (Рим. 8:38, 39) и к самому моему духовному отцу Потому что с тех пор, как я доверил всю заботу игуменства моему ученику Арсению и рассудил, чтобы он вместо меня стоял во главе братии, я всецело, даже находясь там, стал вне дел моих и трудов и, находясь в уединении, как будто и не был среди них. И так как я оттуда был изгнан из-за правды и из-за соблюдения заповеди Бога Живого, я в другой раз уже не вернусь туда, пока нахожусь в живых, но умру вместе с заповедью Христа, не отвергнув Его (2 Тим. 2:11). Я уверен, что не от отпаду Его богодухновенных заповедей блаженства. Ведь Он говорит: Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня (Мф. 5:11)”.
108. И вот, когда патриарх, вопреки всем ожиданиям, услышал это, он сказал: “Ты и в самом деле отцелюбивый студит, господин Симеон, и обладаешь их упорством, может быть, заслуживающим похвалы, если оно законно”. Затем он кратко выразил свое мнение в следующих словах: “Я говорил, что несколько обрежу твое большое упорство в этом деле, но так как ты все тот же и нисколько не изменился, но остаешься в неколебимом почитании твоего духовного отца и в верности ему (что кажется мне и всем похвальным и законным), то во всяком случае ты выказал свое неповиновение нашим словам. Так находись отныне, где тебе угодно, общаясь, конечно, со своими учениками и поступая, как ты желаешь, не встречая препятствий с нашей стороны, вне ли этого города, или в нем, торжественно празднуя и радуясь вместе с друзьями”. Сказав так, он отпустил их с миром.
109. Итак, блаженный Симеон, даже не подвергшись гонению, явил себя добровольным мучеником, и по свидетельству совести, и по терпеливому перенесению искушений, нашедших на него ради [исполнения] заповеди Господней. С возлюбленными своими чадами — высокопоставленными лицами, о которых сказано выше, радостно выходит он из патриарших покоев, и вместе со всеми ими ему оказывают гостеприимство в доме дивного Христофора, по прозвищу Фагура. Там провел он немало дней. Прежде всего он преизобильно оказал духовную пользу самому хозяину и его двум братьям, а затем и многих других беспрепятственно допустил [слушать] поучения, содержащиеся в его медоносных речах, — а это были священники, левиты, вельможи, простолюдины, мужи и жены, дети и старики, все, кто узнал о нем и кем он был любим. Затем отправляется он к возлюбленному своему [месту] уединения, желая устроить там келлию для [подвига] молчания. Но Бог, дающий гнездо орлятам и хлеб в пищу людям, наподобие ливня изливает этому блаженному мужу деньги и отверзает для него сокровища власть имущих, и сразу все — и родственники их, и друзья, и дети — доставляют ему достаточное количество золота. Приняв его, блаженный дерзновенно обращается к Богу, Которому он и молился об этом, то есть о постройке монастыря.
110. Но кто в состоянии рассказать снова о возникших против него искушениях от демонов и от соседей? Первые не явно, а вторые явно ежечасно скрежетали на него зубами, кидали [в него] камнями, оскорбляли, угрожали, запугивали. Чего только не делали они, чтобы отвести его от мысли воздвигнуть [монастырь]. Симеон же, облекшись в скалу (Гал. 3:27; 1 Кор. 10:4), на ней утвердив навсегда (Пс. 39:3) основания разума своего, оставался твердым и непоколебимым для натиска искушений и для встречных ветров. Движимые завистью соседи препятствовали ему, открыто угрожали ему и преследовали его, осыпая его камнями. А давно воздвигнувшие на него брань бесы, будучи невидимыми, сотрясали постройки и заставляли его трудиться заново. Да зачем много говорить? Горе бедствий и свирепые волны ежедневно восставали на него сразу и от бесов и от людей. Но все же, как теперь видно, с большими усилиями завершается у него построение этой малой обители, где насадил он сад и виноградник во утешение монахам, которым предстояло здесь предаться подвигам. И так собрал снова Симеон другую паству и стал праздновать память отца [своего] с большими почестями, чем прежде. Ведь [в землях] Евгения, где он приобрел также подворье, в храме Богородицы собиралось почти все духовенство великой Церкви Христовой, следуя народному обычаю собираться, при большом стечении монахов и мирян, и в течение целых восьми дней совершался праздник, и никто не возбранял и не осуждал это, как прежде.
111. Но когда он почил от всех своих дел, он снова предается любимому безмолвию, которого он никогда не покидал, даже когда был вовлечен в беспокойство о многих делах. Целиком погружается он в [свои] обычные откровения и созерцания в Духе. Затем, превозмогши материю и плотность тела, умом и духом всесовершенно соединяется с Богом, от которого он никогда не отдалялся. Его язык становится языком огненным, богословствует он “Гимны божественной любви” и против [собственной воли], властным дуновением Духа, обнародует то, что узнал в божественном откровении и что созерцал в видениях, когда пребывал превыше естества. Под воздействием божественного огня становясь изо дня в день весь огнем и светом, он стал богом по усыновлению и отныне как сын Божий, с непокровенным лицом, таинственно беседовал с Богом и Отцом, подобно Моисею, и при помощи указующего перста Божия (Исх. 31:18), как на скрижалях, запечатлевал действия божественного огня. Кроме того, силой мудрости сочиняет он тогда свои столь сильные апологетические и полемические Слова, выдвигая их против своих противников.
112. Но не успокаивается демон, видящий это и искушающий его, как Иова; возбуждает он против него злобу живущих по соседству с монастырем. Они то высокомерно обходились с ним и жестоко его поносили, а то, бывало, поднимали на него руки, — на него, старого и бессильного, — преступными руками толкали его на землю (о, терпение Твое, Христе мой, и неизреченное великодушие!), иногда даже бросали в праведника камнями. Так вот, один из этих [людей] однажды схватил камень, какой только могла вместить рука, и бросил его в то место, где святой обыкновенно сидел и писал слова божественной благодати. Камень пробил стекло, пролетел над теменем святого и упал прямо на виду у него. От одной только силы падения честную голову его наполнил крутящийся вихрь. Если бы [камень] на лету ударил ее, ничто не помешало бы мгновенной смерти святого. Что же делает подражатель того, кто сказал: Не воздавайте злом за зло (Рим. 12:17)? Добрыми делами отвечал он и самому элодею и прочим обидчикам. Кротким голосом зовет он своего ученика Симеона и говорит, показав ему камень: “Видишь, брат, что нам угрожало? Так иди и елеем доброделания утихомирь ярость того человека и подай ему от нашей скудости в изобилии то, что нужно ему для [его] исцеления”.
