Митрополит Макарий - История русской церкви (Том 5)
В ряду епархиальных архиереев, подчиненных Русскому митрополиту, первое место занимал владыка Новгородский: его архиепископия считалась древнейшею из наших архиепископий. Кроме того, этот владыка отличался от всех прочих некоторыми особенностями как в иерархическом, так и в политическом отношении, происходившими от местных условий того княжества и общества, где он жил и действовал. Избрание Новгородского архипастыря зависело не от митрополита с Собором епископов, а исключительно от самих новгородцев, от их веча. Это право, которое усвоил себе Великий Новгород, согласно с общим строем его жизни, еще прежде (с 1156 г.), выражалось в настоящий период трояким образом. Однажды новгородцы избрали себе нового владыку по указанию и благословению прежнего. В 1271 г., незадолго пред кончиною архиепископа Далмата, повествует летопись, ему "били челом посадник Павша с мужами старейшими: "Кого, отче, благословишь на свое место пастуха нам и учителя?" Далмат назвал двух игуменов - георгиевского Иоанна и своего духовника Климента и сказал: "Кого себе излюбите, того вам благословлю". И пошол посадник на двор Иоаннов, созвал новгородцев, передал им слово Далматово. И възлюбили все Богом возлюбленнаго Климента, и благословил его Далмат своею рукою" 145. Следовавших за тем четырех своих архиепископов новгородцы избирали по общему совещанию, но, кажется, без жребия: по крайней мере, в летописи не упоминается ни о жребии, ни о предварительном избрании трех кандидатов для этой цели. А говорится только: "По преставлении Климента (1299) новгородцы, много гадавши с посадником Андреем, взлюбили все Богом назнаменаннаго мужа, добраго и смиреннаго, Феоктиста игумена". Потом, когда Феоктист пошел на покой (1308), "новгородцы все с игуменами и со всем иерейским чином възлюбили Богом избраннаго и св. Софиею отца его духовнаго Давида, а Феоктист благословил его на свое место". По смерти Давида (1324) "сдумавши новгородцы, и игумены, и иереи, и чернецы, и весь Новгород, възлюбили все Богом назнаменаннаго Моисея, прежде бывшаго архимандритом у св. Георгия". Когда Моисей принял схиму (1330) и удалился в монастырь, "много гадавши, новгородцы оставались без владыки восемь месяцев и взлюбили весь Новгород, и игумены, и священники Богом назнаменаннаго Григория Калеку, мужа добраго и смиреннаго, бывшаго священником у св. Косьмы и Дамиана" 146. С 1359 г., когда Моисей, вторично управлявший епархиею, вторично удалился на покой, в Новгороде началось или, вернее, возобновилось избрание владык по жребию, бывшее иногда и до монголов. Летопись излагает ход дела так: "И много гадали посадник, и тысяцкий, и весь Новгород, игумены и священники, и не изволили себе сотворить избрания от человеков, но изволили себе принять извещение от Бога, уповая, что кого Бог захочет и св. София, того назнаменает. И избрали трех мужей: чернеца Алексия, ключаря св. Софии, Савву, игумена Антониева монастыря, и Иоанна, попа св. Варвары. И положили три жребия на престоле в св. Софии, утвердив себе слово, что кого Бог захочет иметь своим служителем, того жребий да оставит на своем престоле. И избрал Бог и св. София чернеца Алексия, его жребий оставил Бог на престол св. Софии". Этим самым порядком совершалось избрание и всех преемников Алексеевых: Иоанна, Симеона (Сампсона), Феодосия, Евфимия I (Емелиана) и Евфимия II. Всегда избирались три кандидата; жребии их полагались на престоле в святой Софии; два жребия по окончании литургии вынимались один после другого протопопом и объявлялись всему народу; наконец, жребий, оставшийся на престоле, указывал на избранника Божия. Лишь последнею чертою возобновившиеся в Новгороде выборы владык и отличались от прежде бывших, ибо тогда вынимался и объявлялся народу только один из трех жребиев, и он-то, собственно, указывал избранника 147. При выборе себе архипастыря новгородцы держались неизменно одного правила: чтобы он был из местного духовенства, черного ли или белого, а затем обращали внимание только на достоинства избираемого, нимало не стесняясь его саном. Из монашествующих они избирали и архимандритов (Моисея), и игуменов (Климента, Феоктиста, Иоанна, Феодосия), и иеромонахов (Давида, Евфимия I и Евфимия II), и простых чернецов (Арсения, Сампсона), а из белого духовенства - только священников, которые в случае избрания постригались в монашество, как и поступил Григорий Калека, принявший вместе с пострижением имя Василия 148. Новоизбранного тотчас возводили с честию на владычные "сени", т.е. вводили в дом владыки и предоставляли ему заведовать делами епархии, а сами давали знать митрополиту о своем выборе. Митрополит присылал своих послов в Новгород звать новоизбранного на ставление, и по их зову он отправлялся к митрополиту, сопутствуемый знатнейшими боярами, иногда самим посадником и тысяцким 149. А как случалось, что митрополит находился где-нибудь далеко, обозревая свою митрополию, например на Волыни, или путешествовал в Грецию, или и вовсе не было в России митрополита по смерти прежнего, то поэтому, иногда же и по другим причинам, новоизбранный владыка Новгородский управлял епархиею до рукоположения своего несколько месяцев или даже лет, именно: Иоанн - восемь месяцев, Феоктист и Моисей - по году, Климент - около двух лет, Евфимий II - более пяти лет. А один из таких новоизбранных владык Феодосий, игумен Клопского монастыря, хотя управлял Церковию два года, вовсе и не удостоился рукоположения. Новгородцы сослали его в тот же монастырь, говоря: "Не хотим шестника (т.е. пришлеца, неприродного новгородца) владыкою" 150. Если избранный владыка был простой чернец, то он сначала был рукополагаем, разумеется, во диакона, потом во священника и наконец во архиепископа. Достойно замечания, что двое из избранных - чернец Сампсон и священноинок Емелиан при рукоположении в сан архиепископа получили от митрополита новые имена: первый - Симеона, а второй - Евфимия 151.
И Новгородский владыка, подобно всем прочим, давал пред рукоположением своим обет соблюдать мир церковный и повиноваться во всем митрополиту. Но иногда политические, неприязненные отношения Новгорода к Москве, которым не мог вполне не сочувствовать владыка как гражданин и духовный глава Новгорода, а иногда и личные отношения самого владыки к митрополиту были причиною того, что Новгородские архиепископы оказывали непокорность своему первосвятителю, жаловались на него, даже противодействовали ему. В первый раз это обнаружилось в 1353 г. при архиепископе Моисее и, кажется, по одним личным побуждениям. Известно, что предшественнику Моисея Василию митрополит Феогност дал (1346) право носить крещатые ризы - важное преимущество, по понятиям того времени, а Моисею не давал, дал потом это же право и Владимирскому епископу Алексию, только что рукоположенному (декабрь 1352 г.). И вот чрез несколько месяцев Моисей послал в Царьград просить "исправления о непотребных вещех, происходящих с насилием от митрополита", выставлял пред патриархом, что Феогност дал крещатые ризы даже новопоставленному епископу Владимирскому, и умолял пожаловать и ему, архиепископу, такие же ризы. Патриарх отвечал Моисею, что, согласно с его собственным желанием и молением, жалует и ему крещатую ризу, но с тем, чтобы он повиновался во всем своему митрополиту по священным канонам и отнюдь не дерзал и не искал предлогов противиться ему, угрожая в противном случае утвердить все, что сделает над ним митрополит 152. То же повторилось при преемнике Моисея - владыке Алексии, и уже не по одним личным, а и по политическим побуждениям. Митрополит известил патриарха, что этот владыка самовольно присвояет себе право носить крещатую фелонь, данное его предшественнику, и не только не оказывает должной чести и послушания ему, митрополиту, и великому князю, но и противится им, противоречит. Патриарх написал (1370) к архиепископу, чтобы он снял с своей фелони кресты без всяких отговорок и воздавал надлежащее почтение и покорность как митрополиту, так и великому князю и прибавил: "Если же ты не исполнишь моего приказания, то я велю митрополиту удалить тебя и снять с тебя архиерейство" 153. Наконец, всего более обнаружилось противление Новгородского владыки, как и всего Новгорода, митрополиту в известном споре о месячном митрополичьем суде (1385-1395), когда действовали исключительно политические причины. Других случаев такого противления, кроме трех указанных, мы не знаем, а выводить из этих трех мысль, будто Новгородские архиепископы искали себе независимости церковной и домогались отделения своей епархии от митрополии, значит, по нашему мнению, преувеличивать дело. Большею частию, особенно когда Новгород находился в добрых отношениях к великому князю московскому, Новгородские владыки сохраняли надлежащее повиновение к митрополиту, с честию принимали его у себя, без прекословия отправлялись к нему сами по его требованию и подчинялись его суду и положенному от него наказанию 154.
В управлении своею обширною епархиею, которая обнимала не только Новгород, но и его пригороды и все его волости. Новгородский владыка следовал тем же самим канонам и уставам, каким следовали и прочие наши епископы. Он учил, ставил на все церковные степени, освящал антиминсы и церкви, правил духовенством и монастырями, судил мирян по делам, подлежащим церковному суду, пользовался церковными и судебными пошлинами и иногда обозревал лично свою духовную паству, например в 1364 г. мы видим владыку Алексия в Торжке, где он освящал церковь; в 1419 г. владыка Симеон объезжал Корельскую землю после того, как норвежцы произвели в ней опустошение и разорили несколько церквей и монастырей; в 1442 г. владыка Евфимий освящал церковь в Руссе, в Спасском монастыре, а в 1446 г. тот же владыка ездил за Волок "благословити новгородскую вотчину, и свою архиепископию, и своих детей" 155. Один Псков, пригород Новгорода, находившийся также под властию Новгородского архиепископа, резко выделялся в его епархиальном управлении. Там владыка держал обыкновенно своего наместника, который заведовал духовенством чрез поповских старост, производил суд над духовными и мирянами по делам церковным, собирал церковные и судные пошлины, равно как оброки с земель и вод владычных. А сам владыка приезжал во Псков только в положенные сроки, как можно догадываться чрез три года, и в это время проживал месяц на содержании города, творил в нем месячный суд, брал "подъезд" с духовенства, а с мирян судные пени и возвращался в Новгород 156. Еще более Псков отличался тем, что нередко оказывал сопротивление своему архипастырю. Причины этого сопротивления были различные. Первая условливалась политическими обстоятельствами. Случалось, что Псков приходил во враждебное столкновение с Новгородом - оно неизбежно отражалось и на отношениях Пскова ко владыке. И вот, например, в 1307 г. "бысть псковичем немирье со владыкою Феоктистом и с новгородцы". Случалось, что Псков добивался независимости от Новгорода и приобретал себе самостоятельного князя, - естественно, рождалась мысль и о независимости церковной. И однажды, именно в 1331 г., когда псковитяне приняли к себе князем Александра Михайловича тверского, они совсем было решились осуществить эту мысль, избрали и послали к митрополиту Феогносту инока своего Арсения, ходатайствуя о рукоположении его в сан Псковского епископа, хотя митрополит и не уважил их просьбы 157. Другая причина сопротивления псковитян Новгородскому владыке заключалась иногда в самом владыке: каждый раз, когда он приходил к ним в положенные сроки, "в свой приезд, в свою чреду", они принимали его с честию, судились у него, вносили ему пошлины; но, когда он приходил не в свою чреду и требовал месячного суда или присылал вместо себя протоиерея, они противились и отказывали в повиновении. Так, был у них владыка Василий в 1330 и потом в 1333 г., и в оба раза его принимали с честию, а приехал он к ним в 1337 г., следовательно только чрез год после своей чреды, и псковичи суда не дали владыке, и он, отъезжая от них, проклял их 158. Равным образом приезжал в Псков владыка Иоанн в 1399 г. в свою чреду, и псковичи дали ему честь великую и "суд ему даша месяц судити по старине"; то же повторилось и с владыкою Симеоном в 1418 г. А прислал владыка Иоанн в 1411 г. своего протопопа Тимофея "на попех подъезда просить", и псковичи не велели давать и сказали: "Пусть владыка сам приедет к нам, и подъезд его будет чист, как пошло исперва по старине" 159. Третьего причиною несогласий между псковичами и владыкою были его наместники или, вернее, опять сам владыка. До 1348 г. владыки назначали наместниками своими в Псков новгородцев, как посылались туда и посадники из Новгорода. В этом году новгородцы, нуждаясь в помощи псковитян против шведского короля Магнуса, заключили с ними договор, по которому признали Псков младшим братом Новгорода и узаконили, чтобы посадникам новгородским в Пскове не сидеть, а от владыки быть в Пскове наместником псковитянину 160. Несмотря на это, владыка Евфимий в 1435 г., кроме того что приехал в Псков не в свою чреду и стал требовать себе месячного суда, назначил еще псковичам нового своего наместника - новгородца. Они, естественно, отказали в суде и заговорили о стеснении своих прав. Владыка прогневался и чрез неделю уехал. Псковичи уступили: догнали его, упросили воротиться и дали ему суд. Но когда новый наместник принялся судить не по старине и не по псковской пошлине, начал сажать диаконов под стражу, то псковитяне вступили в бой с софиянами, т.е. со свитою владыки, и владыка чрез три дня с гневом уехал из Пскова, не приняв даже обычного поминка от жителей, а причинив только "много протора попом и игуменом", какого не бывало никогда от самых первых владык 161. Таким образом, оказывается, что псковитяне едва ли не всегда были правы, когда обнаруживали непокорность своему архипастырю. В другие времена они не только не противились ему и принимали его с честию, а сами посылали просить его к себе, жаждали получить от него благословение, видеть его священнодействие, как, например, в 1352 и 1361 г. при появлении между ними моровой язвы 162. Скорее, надобно пожалеть о том, что владыки Новгородские более, кажется, заботились о своем месячном суде во Пскове и о своих пошлинах, нежели о духовных потребностях паствы, о том пожалеть, что псковичам не был дан, несмотря на их собственное желание, особый епископ, который бы усерднее потрудился для их духовного блага. По крайней мере, известно, что к концу XIV и в первой четверти XV в. церковное состояние Пскова было самое неутешительное. Искавшие себе священства отправлялись за рукоположением не в Новгород, как следовало бы, а или на Русь, или в Литву. Псковские священники не знали церковного устава, не имели исправных богослужебных книг, иногда крестили чрез обливание, употребляли латинское миро, а вдовые иереи женились в другой раз и продолжали священнодействовать. Миряне вмешивались в дела монастырские и церковные, сами судили и наказывали духовных. И в то же время во Пскове свили себе гнездо стригольники. Дошло до того, что псковитяне с своими недоумениями и духовными нуждами обращались не к своему Новгородскому владыке, а прямо к митрополиту. И митрополиты Киприан и Фотий, не полагаясь ли более на Новгородских владык или принимая во внимание политические несогласия между Новгородом и Псковом, нередко возникавшие, сами старались разрешать эти недоумения, удовлетворять этим нуждам псковского духовенства, хотя всего лучше было бы дать псковитянам особого благонадежного архипастыря. Митрополит Исидор, переходя в 1438 г. чрез Псков на пути в Италию, поступил еще решительнее: он прямо отнял здесь и суд, и печать, и воды, и земли, и оброки владыки Новгородского у его наместника и передал все это своему наместнику архимандриту Геласию, т.е. присоединил Псков непосредственно к своей митрополичьей епархии. По возвращении из Флоренции Исидор, хотя взял Геласия к себе, но прислал псковичам другого своего же наместника, архимандрита Григория. Уже после бегства митрополита Исидора из России прежнее отношение Пскова к Новгородскому владыке восстановилось 163.
