Айзек Азимов - Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства

Объединив нацию в политическом и религи­озном смысле, Давид почувствовал, что в силах теперь начать осуществление программы неприк­рытого империализма. Это не только послужит укреплению царства, но и сделает израильтян и иудеев вместе господствующей нацией, даст им общее ощущение победы. Одно за другим завое­вывал он царства, расположенные вокруг Хана­ана: Аммон, Моав и Эдом (Идумею).

Он нацелился и на север. К тому времени арамеи расселились во многих областях к севе­ру от Израиля и даже образовали маленькие царства. Давид захватил их, расширив в ито­ге свои владения до самых верховьев Евфрата, но крайней мере, заставил северян платить ему дань.

С финикийскими городами Давид не пытался вступать в военный спор. Ему не удалось бы до­биться успеха, не имея флота. Незаурядные спо­собности вновь позволили ему добиться своих целей, не расходуя слишком много сил. Оказа­лось, достаточно подписать с финикийцами союз­ный договор и добиться их дружбы, предоставив им возможность прибыльной торговли.

В результате Давид, начинавший как беглец и изгой, стал хозяином всей западной половины Плодородного полумесяца. Во второй раз (первой была империя гиксосов пятью столетиями ранее) вся эта западная половина оказалась под единым местным правлением.

Империя Давида имела довольно приличные размеры. В пору своего расцвета она, возможно, занимала территорию 45 тысяч квадратных миль, то есть в шесть раз больше, чем царство Саула, и равную площади штата Нью-Йорк. Однако по мощи она была несопоставима с Египетской империи или с различными империями междуречья Тигра и Евфрата в апогее их могущества.

На самом деле новая империя появилась бла­годаря тому, что во времена Давида государства, расположенные в долине Нила и Междуречья, погрузились в анархию и ослабли. Это была дей­ствительно редкая ситуация. На протяжении всей истории цивилизации почти всегда, и до и после Давида, оказывалось так, что в период ослабле­ния Нила усиливались Тигр и Евфрат, и наобо­рот, и тот, кто был в силе, господствовал в запад­ной половине Плодородного полумесяца. Давиду крупно повезло, что он оказался очевидцем ред­кого случая слабости с обеих сторон.

Правление Давида оказалось настолько триум­фальным, что более поздним поколениям оно каза­лось золотым веком. В последующие времена па­мять о Давиде поддерживала их во всех невзгодах и дарила им надежду, что снова настанут такие дни.

Границы империи Давида, видимо, были «ес­тественными рубежами» израильско-иудейских владений, и когда в более поздние века древние предания обрели письменную форму, то страной, обетованной Богом потомкам Авраама, стала именно империя Давида. Слова обета звучат так: «...потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата» (Бы­тие, 15:28), но лишь во времена Давида и его сына это обещание действительно выполнялось.

Сыновья Давида

Даже после создания империи Давид не был свободен от забот. Проблема, более всего мучив­шая его в последние годы жизни, касалась наследования.

 Во-первых, он, естественно, хотел оста­вить все своим потомкам, и здесь возникал воп­рос о доме Саула, верность которому еще была жива в сердцах многих израильтян.

В этом вопросе Давид был готов проявить без­жалостность. Тех потомков Саула мужского пола, которых он смог отыскать, ему удалось под тем или иным предлогом казнить, и в конце концов в жи­вых оставил только одного. Это был хромой сын Ионатана, он не мог наследовать трои из-за своего увечья, но Давид держал его в Иерусалиме фактически под домашним арестом. Но вскоре он обна­ружил, что гораздо труднее разобраться с собствен­ными многочисленными детьми.

Традиционно азиатские монархи имели гарем. Он был не только средством удовлетворения плотских желаний, но и символом могущества, устрашавшим и подданных царя, и чужестранцев. Кроме того, принято было для оказания чести семье или племени или при заключении договора брать из этой семьи, или племени, или иностранной царской фамилии девушку в гарем. Это по­читалось за честь.

Беда в том, что многочисленные жены не пи­тали симпатии друг к другу, и каждая, естест­венно, плела интриги, чтобы трон унаследовал ее сын. Это приводит к тому, что внутриполитичес­кие дела наносят вред государству. Кроме того, в любой монархии, где преобладает гаремная система, по мере старения правителя растет на­пряженность в отношениях между его сыновьями. Стоит царю умереть, и тот сын, которому удает­ся завладеть короной, как правило, убивает всех остальных, чтобы предотвратить попытки узурпа­ции власти и восстания. Поэтому всегда есть сильное искушение опередить события и захва­тить трон, пока старик еще жив, а остальные сыновья выжидают и не готовы к действиям.

Любимым сыном Давида был Авессалом, он-то и нанес удар. Красивый и обаятельный Авес­салом постепенно сформировал партию, отдавав­шую ему предпочтение перед отцом (он сделал то, в чем Саул подразумевал Ионатана). Своим ударом он застиг Давида врасплох. Чтобы не оказаться пойманным в ловушку в столице и не подвергать себя унижению в случае осады, кото­рая могла длиться многие месяцы, Давид бежал из города вместе со своей гвардией, в том числе с верными филистимлянами. На востоке за Иор­даном он собрал своих воинов, объединил союз­ников и нанес ответный удар через Иордан. Спешно поднятому и плохо управляемому опол­чению Авессалома было далеко до опытных во­инов Давида. Авессалома взяли в плен, и, хотя Давид приказал оставить его в живых, практич­ный Иоав убил его.

После восстания Давид старался избегать слишком жестких ответных мер, но это все-таки не помогло. Бунт Авессалома и бегство Давида пробудили надежды в сердцах тех израильтян, которые по-прежнему смотрели на Давида как на чужеземного правителя, особенно народа Вениа­мина, племени Саула.

Хотя Авессалом и был повержен, казалось, что трон Давида пошатнулся и восстание, поднятое сразу же после краткой гражданской войны, обя­зательно победит. Под предводительством Шевы (Савея) из племени Вениамина Израиль восстал. Но Давид нанес удар практически сразу же, как только бунтовщики начали действовать, и разгромил их. Но сам факт восстания показал, что, несмотря на все усилия, Давиду не удалось полностью лишить израильские племена национального самосознания. Невозможно было сделать это за одно поколение, независимо от мудрости правителя.

В 961 г. до н. э. Давид слег. Он правил сорок лет, и его героическая жизнь подходила к концу. Его очевидным наследником был Адония, старший из оставшихся в живых сыновей, который, как и его брат Авессалом, был популярен в народе. Более того, Адония заручился поддержкой Иоава, командующего всеми войсками, и Авиафара, первосвященника. Адония чувствовал себя настолько уверенно, что устроил нечто вроде пира в честь своей победы, хотя Давид был еще жив.

Но он поспешил. У Давида была любимая жена Вирсавия, и она сумела уговорить умирающего царя назвать наследником престола своего сына Соломона. Слово царя оказалось решающим, и коронован был именно Соломон. Адонию и Иоава через некоторое время казнили, а Авиафара убрали с глаз долой. Место Авиафара в качестве первосвященника занял Задок (Цадок). Его семье суждено было сохранять за собой должность первосвященника в течение семи с половиной веков.

Соломон

Соломон, сын Давида и второй царь Израи­ля-Иуды, славится своей несравненной мудрос­тью, главным образом потому, что так говорит Библия. Несомненно, царствование его было пе­риодом мира и процветания государства, так как Соломон пожинал плоды, ради которых всю свою жизнь тяжко трудился Давид. Тем не менее можно утверждать, что мудрость Соломона была скорее видимой, чем реальной, потому что семена будущей катастрофы сеялись во времена его царствования.

В одном Соломон действительно проявил мудрость: он отказался от мысли о дальнейших завоеваниях. Его вполне удовлетворяли размеры империи, завещанной отцом.

Соломон стремился сделать из своего царства мировую державу на уровне цивилизации великих культур Нила и Тигра — Евфрата. Но это подразумевало практически такие же громадные усилия, как ведение войны. Западная часть Плодородного полумесяца не была так плодородна, как долины этих великих рек, и, хотя Соломон достиг временного величия, это в конечном счете разорило его государство.

Стремясь превратить Израиль-Иуду в силь­ную восточную монархию, Соломон должен был содержать гарем, причем больший, чем был у его отца, ибо власть и слава монарха измерялись в какой-то степени числом наложниц. Библия не забывает упомянуть тысячу царских жен и наложниц. О высоком положении царства Израи­ля-Иуды в мире свидетельствует тот факт, что в царском гареме находилась и дочь египетского фараона.