Дж. Мотиер - Послание к Филиппийцам
Уверенность сказалась в манере их свидетельства, которая стала более смелой и безбоязненной. В этом есть нечто удивительное. Ведь Павел оказался в тюрьме именно потому, что он был смелым и бесстрашным в своей проповеди Христа. Однако неожиданно инстинкт самосохранения в них стал ослабевать, и на смену пришло вновь обретенное бесстрашие.
Затем следует содержание их свидетельства. Поскольку они обрели силу, исходящую к ним от Господа, о чем же они должны были говорить, как не о Нем? Сказанное ими определено в стихе 14 как слово Божие, а это означает, что их проповедь исходила не от них самих, но была Божьей истиной. Суть их свидетельства состояла в проповедовании Христа (ст. 15, 17, 18). Глагол «проповедовать» (keryssein) означает «исполнять работу вестника» — то есть передавать верно и ясно то, что другой, высший авторитет, повелел провозгласить. Здесь, несомненно, содержится наказ и для нашего времени: ясно провозглашать послание, исходящее от Бога и сосредоточенное на Господе Иисусе Христе.
Церковь призывалась к провозглашению Благой вести страданиями Павла. Его страдание было позитивным и плодотворным.
2. В чем состояла плодотворность?
Не каждый страдающий христианин так же плодотворен, каким был Апостол, или вообще плодотворен в каком бы то ни было смысле. Многие христиане страдают, но не оказывают при этом никакого положительного влияния на мир или церковь. Иными словами, плодотворность, хотя она и брала начало в страданиях Павла — его «заключении», его «узах» — этим не объясняется. Должно быть какое–то другое объяснение.
Три момента обращают на себя внимание при взгляде на страдавшего Павла. Первый мы уже рассмотрели, но должны сейчас снова вернуться к нему, поскольку это уместно: в своем страдании он держался в тени. Он не использовал факт своих страданий ни для того, чтобы уйти в себя, ни для того, чтобы сделаться объектом внимания и интереса со стороны других людей. Эти стихи (13–14), в словах «узы мои», со своим основанием имеют такой же всеобщий смысл, как и любая другая пара стихов в Новом Завете. Он заставляет нас смотреть на узы, а не на запястья, которые они натерли и изранили; и смотреть на эти узы только таким образом, чтобы мы могли лучше оценить нравственное воздействие, оказанное ими на мир и на церковь.
Во–вторых, страдающий Павел продолжал свидетельствовать о Христе. Он пишет, что узы мои о Христе сделались известными. Каким образом они стали известными? Один скованный человек выглядит точно так же, как и другой. Кандалы не говорят ничего, но человек говорит. Это был узник, вся речь которого была о Другом. Сидел ли он один со своим стражем, или заходил к нему кто–нибудь, разговор всегда был один и тот же — о Христе. Страдание давало возможность свидетельствовать о Господе.
Словесное свидетельство базировалось на внутреннем отношении Павла к своим страданиям. Он считал себя — и в оковах! — человеком в строю. Он пишет: «Я поставлен защищать благовествование» (ст. 17), используя здесь военный термин. Когда кончался срок службы одного преторианца, он сменялся другим. Оковы передавались из одних рук в другие, и новый страж был «поставлен» надзирать за Павлом. Не его делом было обсуждать обязанности, возложенные на него: такие решения принимались другими и в другом месте. Возможно, солдат хотел бы служить в более захватывающих и интересных обстоятельствах. Но от него требовалось именно это; именно в этой ситуации надо было поддержать традиции полка и заслужить одобрение командира. Так и Павел считал себя находящимся «на службе». Он не рассматривал свои страдания ни как акт Божьей забывчивости (Почему Бог позволил, чтобы это случилось со мной?), ни как отставку от служения (Я смотрел в будущее с надеждой, думал, что буду полезен многие годы, и посмотрите на меня!), ни как дело сатаны (Боюсь, в этом случае дьявол добился своего), но как место службы, как назначенное ему служение, как поставленную задачу. Когда солдат приходил «на дежурство», чтобы стеречь Павла, не улыбался ли украдкой Апостол и не говорил ли себе: «Ведь он не знает, что я здесь для того, чтобы стеречь его — для Христа»? Великий посол больше не свободен для странствий по суше и морю с Благой вестью, но он не перестал быть послом. Изменилась форма его посланничества, но не его цель и назначение. Он исполняет «посольство в узах» (Еф. 6:20).
Павел так легко говорит о своем опыте, что можно обмануться, полагая, что все ему очень просто давалось. Но почему же Павлу было легче, чем нам, оставить путь жалости к самому себе, говорить больше о Христе, чем о своих переживаниях и принимать все и каждое обстоятельство как место службы, на которую он назначен? Такая нелегкая позиция ума и сердца вырабатывается только практикой, умением делать достойный выбор в самом разгаре бед и напастей, которые вырабатывают терпение (Рим. 5:3).
Однажды разговаривали два друга, один старший и мудрый, другой более молодой, который находился в периоде суровых испытаний. Старший друг с любящей мудростью сказал: «Помни, этот момент больше никогда не повторится; пусть и в нем будет что–то для Иисуса». Но не остается «чего–то для Иисуса», если мы погружены в наши страдания, упускаем возможность сказать слово о Господе и думаем, что какая–то другая, не Его, рука привела нас туда, где мы есть. «Что–то для Иисуса» появляется, когда мы думаем и говорим о Нем и Его славе, если мы признаем Его всевышнюю волю и доверяемся Ей.
Когда Павел смотрит в будущее, он выражает свою неизменную уверенность (ст. 20): ныне, как и всегда, возвеличится Христос. Как необходимо, чтобы это слово «ныне» внедрилось в наши мысли, и сердца, и волю! Именно ныне мы должны показать, как велик Христос. У нас никогда больше не будет возможности жить для Него в этот момент, угождать Ему в этой ситуации, радовать Его, вверяясь Ему в этих тяжелых испытаниях.
Такие чувства приводят в восторг сердце, но у Павла было не слишком приподнятое настроение, когда он смотрел на свои оковы и свою истерзанную плоть. Не приподнятое настроение — но решимость: ныне, как и всегда!
1:15–18 7. Разногласия
Некоторые, правда, по зависти и любопрению, а другие с добрым расположением проповедуют Христа:
16 одни по любопрению проповедуют Христа не чисто, думая увеличить тяжесть уз моих;
17 а другие — из любви, зная, что я поставлен защищать благовествование.
18 Но что до того? Как бы ни проповедали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь и буду радоваться.
Когда Павел наблюдал римскую жизнь с выгодной позиции своего снятого внаем дома, она не слишком его к себе располагала. В стихе 14 мы чувствуем радость Павла при виде успеха дела благовествования, что происходило благодаря безбоязненному служению пробужденной церкви, но стихи 15–18 раскрывают и другую сторону жизни церкви, и мы узнаем, что все было не таким уж радужным.
Первый из тревожных фактов: Павел видит людей, которые борются с их свидетельством. Проповедники в римской церкви по–разному относились к Апостолу. Одна группа состояла из тех, кто чувствовал к нему искреннее расположение, чья христианская деятельность была согрета любовью к нему и которые были уверены в том, что он поставлен здесь защищать благовествование (ст. 17). На другой стороне стояли те, кто действовал, чтобы увеличить тяжесть уз его (ст. 16).
Мы не можем с точностью определить, в чем тут состояло различие, и сказать, что одна группа — это истинные христиане и по званию, и по существу, а другая — христиане только по названию, или даже еретики. Некоторые комментаторы действительно пошли по этому пути, настаивая, что здесь речь идет о некоей секте или о группе, отошедшей от церкви, возможно, «обращающих в иудаизм», или о «христианах с плюсом», которые добавляли такие требования, как обрезание или другие Моисеевы указания в качестве необходимого условия для спасения (см. Деян. 15:1,5; в противоположность Деян. 15:8–9,11). Но, думается, что кем бы они ни были, они не могли быть поборниками иудаизма, поскольку здесь нет и намека на суровость, с которой Павел провозглашал анафему на подобных смутьянов церкви, не колеблясь, называя их «псами» (Гал. 1:6–9; Флп. 3:2). Напротив, он одобряет проповедь этих людей — проповедали Христа (ст. 18). Павел не испытывал ничего, кроме радости по этому поводу.
Следовательно, они были христианскими проповедниками, но людьми отделившимися. И не только отделившимися от других христиан, но разделенными внутренне; их сердца боролись с их свидетельством. Ибо даже в то время, как они проповедовали Христа, они питали чувства, не совместимые с благовествованием.
