Иоанн Златоуст - Творения, том 11, книга 1
Отчего же, скажешь, нет ныне таких, которые бы воскрешали мертвых и совершали исцеления? Отчего? – не скажу пока. А отчего нет ныне таких, которые бы презирали настоящую жизнь? Отчего мы служим Богу из-за награды? Когда природа человеческая была слабее, когда вера только насаждалась, тогда много было и таких людей; ныне же (Бог) не хочет, чтобы мы зависли от этих знамений, но чтобы готовы были к смерти. Почему же ты дорожишь настоящей жизнью? Почему не смотришь на будущее? Для настоящей жизни ты решаешься на идолослужение, а для будущей и поскорбеть не хочешь? Потому-то и нет ныне таких людей, что мы презираем будущую жизнь и ничего для ней не делаем, а для настоящей на все решаемся. А что сказать о других смешных (суевериях) – о золе, саже, соли? И опять – эта старуха тут. Подлинно, смех и стыд! От глазу, говорит, погибло дитя.
6. Доколь же будут продолжаться эти сатанинские (да)? Как не смяться эллинам? Как не издеваться, когда мы говорим им: велика сила крестная? Поверят ли они нам, когда видят, что мы ожидаем помощи от того, над чем они смеются? Для этого Бот дал врачей и лекарства. Но что же, если они не помогают, а дитя отходить? Куда отходить, скажи мне, бедный ты и несчастный? К демонам что ли отходить? К тирану какому-нибудь отходить? Не на небо ли отходить? Не к Владыке ли своему? О чем же ты скорбишь? О чем плачешь? О чем сокрушаешься? Зачем ты любишь дитя больше Владыки своего? Не Он ли даровал тебе дитя? Зачем же ты столь неблагодарен, что дар любишь более, чем Даровавшего? Но я слаб, говоришь, и не переносу страха Божьего. Но если в телесных болезнях большей (болью) подавляется меньшая, то тем более и душе; от страха, если бы он быль в ней, рассеялся бы страх и от печали печаль. Дитя было красиво? Но каково бы оно ни было, оно не красивее Исаака; тот был к тому же единородный. Твое родилось в старости? И тот также. Прекрасно было дитя? Но каково бы оно ни было, оно не прекраснее Моисея, который даже в варварском взгляд возбудил любовь к себе, будучи в таком возрасте, когда красота еще не раскрывается. Однако же родители бросили в реку своего возлюбленного (сына). Ты и лежащее дитя видишь, и гробу предаешь, и ходишь к памятнику; а они не знали, чьей пищей он сделается – рыб ли, собак ли, или какого-нибудь из зверей, живущих в мор, и это совершили, ничего еще не зная ни о царстве (Божьем), ни о воскресении. Дитя твое не единородное; но оно умерло после смерти многих (других детей)? Все же это не было так ужасно и горестно, как бедствие Иова. Не падала храмина (твоя), не во время пиршества (детей это было), пред тем не получал ты известий о своих потерях. Твое любимое было (дитя)? Не более же, чем Иосиф, пожранный зверем; однако же отец перенес горе и в этом случай и в бывшем затем. Он плакал, но не поступил нечестиво; сетовал, но не предался отчаянию; был столько тверд, что говорил: "Иосифа нет, и Симеона нет, и Вениамина взять хотите, – все это на меня!" (Бт. 42:36). Видишь, как сильный голод заставил его пожертвовать детьми! А на тебя страх Божий столько не действует, сколько голод. Плачь – я не запрещаю; но не богохульствуй – ни словом, ни делом. Каков бы ни был сын твой, все же нельзя сравнить его с Авелем; но Адам ничего такого не сказал, несмотря на то, что несчастье его было весьма велико, – что, в самом деле, ужаснее братоубийства? Кстати, я вспомнил о других братоубийцах; напр. Авессалом убил первенца Амнона (2 Цар. 13:28,29). Царь Давид любил отрока, сидел во вретище и пепле (во время его болезни); однако не позвал ни гадателей, ни заклинателей, – а они были тогда, как показывает Саул, – но молился Богу. Так и ты Делай; что сделал праведник, то делай и ты; те же слова говори, когда умрет дитя (твое): "Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне" (2 Цар. 12:23). Вот что свойственно любомудрию и нужной любви! Как ты ни любил бы свое дитя, ты не столько любишь, сколько он тогда, несмотря на то, что (отрок его) был плод беззакония. Блаженный Давид весьма любил мать его; а взаимная любовь родителей переходить, как вам известно, на детей. Он так любил отрока, что, хотя и худо о нем говорили, все же хотел, чтобы он остался жив. Однако же он благодарил Бога. Как, думаешь ты, страдала Ревекка, когда брать угрожал смертью Иакову? Однако же она по опечалила мужа, а велела (Иакову) бежать. Когда постигнет тебя какое-нибудь горе, думай о больших бедствиях и получишь достаточное утешение. Подумай: что, если бы пришлось умереть на войне? Что, если бы в огне? Если будем думать о несчастьях больших, чем те, которые мы терпим, то получим достаточное утешение. Будем размышлять или о тех более тяжких бедствиях, которые другие терпли во все времена, или о тех, которые мы сами терпели когда-нибудь прежде. Такое и Павел дает наставление, когда говорит: "Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха" (Евр. 12:4); и в другом месте: "Вас постигло искушение не иное, как человеческое" (1 Кор. 10:13). Итак, находясь в бед, будем размышлять о больших бедствиях, а найдем такие, – и тогда будем благодарны. Но более всего будем усердно благодарить Бога за все. Таким образом и несчастья прекратятся, и жить мы будем в славе Божьей, и получим обещанные блага, которых да удостоимся все мы благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, вынь и присно, и во веки веков. Аминь).
БЕСЕДА 9
"Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца" (Кол. 3:16,17).
1. Убедив (колоссян) быть благодарными, (Павел) показывает им и способ к этому. Какой же именно? Тот, о котором мы уже беседовали с вами. Какими словами (показывает)? "Слово Христово да вселяется в вас обильно". Или лучше – не этот только (способ), но и другой. Я сказал, что надобно представлять себе тех, которые претерпели более ужасные страдания, тех, которые перенесли более тяжелые, чем наши, бедствия, и благодать, что не случилось того же с нами; а что говорит сам он? "Слово Христово да вселяется в вас обильно", то есть, (да вселяются) учение, догматы, убеждения, по силе которых, говорит, настоящая жизнь и ее блага -ничто. Если бы мы видели это, то никакой неприятности не поддались бы. "Да вселяется", – говорит, – "в вас" – не просто, но – "обильно", с великим изобилием. Послушайте все вы, люди мирские и пекущиеся о жене и детях, как и вам внушает (апостол) больше читать Писание, – и не просто, как случится, а с великим старанием. Ведь подобно тому, как богатый деньгами может перенести убыток и неудачу, так и имеющий достаточные познания в любомудрии легко перенесет не только бедность, но и все несчастья. И последний еще легче, чем первый, потому что там, когда оказывается убыток, богатый необходимо становится беднее и это делается известным для других, и если он терпит это часто, то уже нелегко ему бывает переносить свои потери; а здесь не так: когда нам случается переносить, чего бы мы и не хотели, мы не теряем здравого рассудка, но сохраняем его постоянно. И заметь мудрость этого блаженного. Не сказал: "Слово Христово" да будет в нас, просто, – но что? "Да вселяется", и – "обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга". Премудростью называет добродетель. И справедливо, потому что действительно и смиренномудрие, и милостыня, и все подобное есть мудрость. Следовательно, противное этому будет глупость, так как от глупости происходит жестокость. Отсюда часто всякий грех называется безумием. "Сказал", – говорит, – "безумец в сердце своем: `нет Бога'" (Пс. 13:1); и опять: "Смердят, гноятся раны мои от безумия моего" (Пс. 37:6). Что, скажи мне, несмысленнее того человека, который возлагает на себя дорогие одежды, а братий своих, не имеющих одеяния, презирает; кормит собак, а на образ Божий в алчущем ближнем смотрит с презрением; совершенно убежден в ничтожеств земных вещей, а привязан к ним, будто к нетленным? Но как нет ничего, несмысленнее такого (человека), так нет ничего мудрее подвижника добродетели. Посмотри, говорит, как он мудр: уделяет из своего имущества, является милосердым, человеколюбивым; он уразумел общность естества, уразумел значение денег, то есть, что они ничего не стоять, что более должно беречь свои тела, чем деньги. Потому кто презирает почести, тот и любомудр он знает дела человеческие, а в знании-то дел Божеских, а человеческих и состоит любомудрие. Итак, зная, какие дела – Божьи и какие – человеческие, он от одних воздерживается, а другие совершает. Знает он это и за все благодарить Бога; настоящую жизнь он вменяет ни во что, и потому, как не радуется в счастии, так не скорбит и в несчастии. И не ожидай другого учителя; есть у тебя слово Божье, – никто не научить тебя так, как оно. Ведь другой учитель часто многое скрывает то из тщеславия, то из зависти. Послушайте, прошу вас, все привязанные к этой жизни, приобретайте книги – врачество души. Если не хотите ничего другого, приобретите по крайней мере Новый Завет, Деяние апостолов, Евангелие – постоянных наших наставников. Постигнет ли тебя скорбь, приникай к ним, как к сосуду, наполненному целебным веществом. Случается ли утрата, смерть, потеря ближних – оттуда почерпай утешение в своем несчастии. Или лучше – не приникай только к ним, но принимай их всецело и храни в своем ум. От незнания Писания – всякое зло. Мы выходим на войну без оружия, – и как нам спастись? Легко спасаться с Писаниями, а без них невозможно. Не возлагайте всего на нас: вы, конечно, овцы, но не бессловесные, а разумные. Павел многое внушает и вам. Научаемые не всегда проводят время в приобретении познаний, потому что не всегда учатся; если всегда будешь только /учиться, то никогда не выучишься; не с тем приходи сюда, то будто тебе самому всегда нужно только учиться, – иначе никогда не будешь знать, – а с тем, что тебе нужно выучиться и потом учить другого. Скажи мне, не определенное ли время все посвящают наукам и всяким вообще искусствам? все мы назначаем для этого известный срок. А если всегда учишься, – это знак, что ты ничего не знаешь.
