Преподобный старец Верховский - Творения
Будучи же безнадежны выйти и отчаянны в жизни своей, умыслили сотворить пред Богом обещание не есть молочных брашен во всю нашу жизнь, только на Святых седмицах разрешать такие. Так рассудивши, что уже нам, согласуя совести нашей, никогда не жить в монастырях; хотя и выйдем в селение, но не останемся жительствовать нигде, только в пространстве пустынном, в пустынном же обитании молочных снедей не имеется, а посему, хотя и неуважительно показывается сие наше предприятие, но Господь Бог по благодати Своей, может быть, и малого ради нашего, незначащего обета изведет нас из сего заблуждения. И так посоветовавшись, помолившись Богу, завещали самих себя, что бы пред лицом Божиим, не есть млечных снедей, только есть на всеядных седмицах, чтобы не различествовали со святыми отцы, которые предали в оные седмицы на все разрешать, или в честь и славу великознаменитых празднеств, или на возражение еретичествующих.
Но в тот же день, когда сотворили обещание, мало прошедши, вышли на лесную дорогу. Здесь мы обрадовались, но не знали, в которую сторону пойти. Старец же мой вконец изнемогши, не мог дальше идти, советовал мне, чтобы один шел, его оставя, говоря: «Сею дорогою пойдешь, а оттуда за мною пошлешь; ибо сих немного имеющихся сухарей одному тебе дня на два довольно будет, а вместе со мною, измождалым и ослабевшим, гораздо дольше пройдем и есть обоим нечего будет. Но я, оставшись на месте сем, не трудясь, дров имея довольно, возмогу Божиею помощью и не даст еще два дня или три в живых быть». Но я, слыша такие умилительные его словеса, никак не мог решиться его одного без пищи оставить, ибо он говорил: «По крайней мере, ты один жив выйдешь». Но я ему отвечал: «Лучше вместе с тобою умру, а тебя одного не оставлю. Что мне в моей жизни без тебя?» И так, отдохнувши мало, пошли вместе и вскоре узрели след песий; тут еще более обрадовались, надеясь кого-нибудь увидеть. Но, шедши далее, вышли на реку Томь, и там обрели следы человеческие, но уже растаявшие, а потому и не могли распознать, в которую сторону пойти. Однако прилежно рассматривая, кое-как вышли на дорогу летнюю, протаявшую. Тут мы так обрадовались, яко бы из мертвых ожили, и благодаря Бога подкрепились малым ядением, надеясь в некое селение оною дорогою выйти. Но дорога та была летняя, зимою не езженая, а потому где не протаяло до земли, там и дороги не видно, того ради многократно теряя дорогу, путались, ошибались в стороны, и так с великим затруднением прошедши несколько верст, узрели в дальности деревню. О! Как много мы тогда обрадовались! Высказать того невозможно. Вдруг сами слезы неудержимо, как источники самотекущие, так полились, и к Богу умилительные самослагательные от души благодарения приносили. И на том же месте сидели и долго отдыхали, и друг ко другу чувствительные беседы простирали: говорили, как Господь Бог отечески наказал, но смерти не предал, и таинственно умно известил в милостивом Своем благоволении к нам, яко смотрительное сие было на нас попущение в обучение и познание самих себя. А более всего благодарили Бога с внутренним совести радованием, что во всех бывших нам прискорбиях не попустил нам Господь сильно печалиться и удержал от вознегодования, даже не оставил когда отчаивались в Его помиловании, хотя бы блуждая и умерли, так как если бы еще один день нам сюда не выйти, то бы в живых невозможно остаться, ибо Старцу вконец изнемог и пищи не было, так что и в виду уже имея деревню и подкрепившись последками пищи, едва-едва с насилием могли дойти до неё. И так Божиею помощью пришли в деревню. Жители же оной деревни слышали о нас, что остались в отдаленном расстоянии от селения зимнее время жить; того ради и не почли нас даже ни за беглых, ни за бродяг шатающихся и скитающихся, видя же нас до крайности изнемогших, худых и тощих, обгорелых и обкоптелых, и разодранной - разваленной на нас одежде, сего ради два дня нас упокоивали, подавая нам из любви и из жалости добрую снедь и питие, и отправили на подводе в волостное правление, давши нам теплую одежду для проезда. В той же волости знаемы были мы письмоводителю, и он, увидя так нас изнемогших, также всячески нас угостил и отпустил на подводе до города Кузнецка. Всякой же человек, смотря на нас, сожалел, видя так нас вконец изнемогших, настолько, что Старец более двух месяцев был, как расслабленный, не мог обычно ни есть, ни пить, ни ходить, и отнюдь ничего не мог делать; но и я более месяца в таком же изнеможении был; и до такого поразительного предела были доведены, что как только станем воспоминать, разглагольствуя о нашем в горах заблуждении, тогда в тот же час чувствуется во внутренности тоска и отчаяние, и такая ощущается в сердце унылость и тяжесть, как бы принужденные были ко смерти; и таким огорчением близ года были одержимы при воспоминании и разглагольствовании о случившемся с нами.
Проживши несколько времени в городе Кузнецке и придя немного в силу, видя же многих усердствующих и благоприятствующих к нам как городских, так и сельских жителей, сего ради решились в тамошней Кузнецкой округе остаться навсегда проживать; того ради отдали в сохранение виды наши в земской суд господину исправнику, но не могли вскоре в начале в точности добре о всех местах известиться и самим обозреть, а потому вначале и поселились близ реки быстротекущей, именуемой Средняя Терса; но видя многие неудобности, или ради змей, там много живущих, или часто ради от приходящих за промыслом татар, досаждения, и трудности плавания быстрины ради речной, того ради переселились на иное место, отстоящее от города Кузнецка 50 верст, а от деревни 30 верст, за проливы, именуемые Трикурьи. Там пособием благотворителей устроили себе келлии над озерами в близи друг от друга, не для отдаления или некоего несогласия, но дабы один другому не препятствовать в безмолвном упражнении. И оное место, где жилище себе устроили, было окружено лесом, долгими озерами, при коих наши келлии находились, и оные озера рыбами изобиловали, земля для огородных сеяний доброродна, ягод же смородины, и черемши, и калины находилось в близи во многом множестве, но и кедровый орехи не в дальнем расстоянии, также и хмелю самородного во множеств родится. Но нам не было нужды в деньгах, а потому и небрегли о них, но занятия ради времени Старец мой делал скудельную посуду, и за оную всякую потребу нам подавали, к тому же и благотворители не оставляли в нужном для нас, а потому ни от кого денег не взимали. Одним словом, было место совершенно по совести и по желании нашему.
Для избавления же себя от тяжелой переноски от пролива до келии, это было расстояние более версты, решили прокопать канаву от пролива до озера нашего, которую и пркопали в одно лето; и когда нам потребно было ехать за какими нуждами, тогда, пустя запертую воду из озер наших, выплывали той нашею канавою в пролив, соединенный с рекою Томью; исправивши потребу, обратно тою же канавою приводили нагруженную лодку к себе в озеро к самой келии. На этом месте мы прожили двадцать четыре года.
Был же между нами таков устав, чтоб ночью друг друга будить, чтоб хотя и не вместе телом, но молитву чтоб творили вместе. Сего ради веревку от его келлии до моей келлии протянутую имели, ею же ударяли в стену привязанною чуркою, таким стуком ночью друг друга возбуждали, и узнавши о здравии один другого, ибо разбуженный таким же стуком о стену келлии своей даст знать, что возбудился и здрав есть. Так как удерживались до субботы не ходить друг к другу, а особенно в среду и пятницу уединенно в безмолвии быть, а на воскресение же и всенощные празднества вместе сходились, и тот день вместе проводили в чтении святых книг, и духовными дружескими беседами занимались и прохаживались по пустынным окружающим нас местам, а особенно весною, когда еще травы невелики, недели по две не возвращались, ходили по разным пустынным лесным местам, по горам и долинам, взявши с собою огниво, котелок и сухарей хлебных. Когда же придет время обедать, тогда, набравши самородный травы, двояко называемой: колбою и черемшою (растет она стебельками, а вкусом подобна смешанному луку с чесноком, варенная же делается по подобию луку, и тамошние жители всю весну ее вседневно на своих трапезах едят, но и для зимы по подобию капусты запасают, и оную траву сырую и варенную на обеде нашем имели). В походах же наших часто случалось находить и встречаться с сохатыми, лосями, оленями, козами, а иногда с медведями, так как в той стране довольно их имеется, даже и на огородное наше селение приходил и, катался по грядам, гряды и сеяния повреждал. Когда случится увидеть идущего его на гряды, тогда Старец, взимая доску и стуча в нее, смело к нему шел и так его прогонял. Однажды ходили мы за орехами кедровыми и нашли там величайшего медведя; он, увидя нас, поднялся на задние лапы и облегся на пень; мы же, усмотрев его и будучи наслышаны от знакомых татар, что надо отнюдь не робеть, смело и прямо на зверя сего идти, а если от него удаляться, то он, как на испугавшихся его, сам небоязненно нападает на человека. И так, видя нас в древо стучащих и к нему приближающихся, бросился с пня и скорым бегом ушел от нас.
