Филип Янси - Много шума из–за церкви…
В служении сверхчувствительность — это когда чувствуешь чужую боль, когда глотаешь чужие слезы.
Я помню, как сидел и глотал слезы за столом в нашей чикагской квартире. Жена рассказывала мне о Джордже, с которым познакомилась в больнице, куда он попал с гангреной. У Джорджа не было дома, он спал, где придется, часто на улице. Однажды зимой он отморозил ноги. В Чикаго бывает холодно. Он перестал приходить в церковь на завтраки. Кто–то из стариков заметил его отсутствие, жена сделала несколько телефонных звонков и отыскала его.
Моя жена Джэнет — социальный работник. Она чувствует, что совершенно беспомощна перед наплывом бед: бездомные, преступность, отвратительная система бесплатного здравоохранения. Днем она старается сделать все, что от нее зависит, а вечером плачет. Несколько раз я слышал от нее слова: «Нужно уходить с этой работы. У меня ничего не получается. Смотри — сижу здесь и реву, а старик умер… Так же нельзя. Я не умею справляться с болью».
Я в таких случаях отвечаю: «Джэнет, ты единственный человек в мире, который плачет из–за смерти Пола. Ты думаешь, тот, кто не умеет плакать, будет лучше тебя служить старикам?»
Мы переехали в Колорадо, и жена стала работать капелланом в хосписе при православном приходе, там каждый месяц умирало человек по сорок пять. Почти каждый день Джэнет видела смерть. Мы глотали все больше слез.
Кому это нужно — глотать горькие слезы? Стоит ли сверхчувствительным людям намеренно обнажать себя для чужой боли? Я думаю, что стоит. Я считаю, что человек, который надевает красный резиновый нос, огромные клоунские туфли, чтобы принести радость больным лейкемией детям, который заедает попкорном слезы вместе с этими ребятишками, действительно помогает им. И мне кажется, что для бродяги с обмороженными ногами очень важно знать, что один человек — пусть один–единственный во всем мире — чувствует его боль, носит ее в своем сердце.
Генри Ноуэн написал небольшую книжечку с удивительным названием — «Раненый целитель». Он пишет об одиноких, брошенных людях, которых никто не любит. Он рассказывает о молодом священнике, которому нечего предложить ложащемуся на операционный стол старику, кроме своей доброты и заботы. «Ни один человек не выживет, если его никто не ждет, — пишет Ноуэн. — Каждый, кто возвращается из длительного, трудного путешествия, ищет взглядом того, кто бы ждал его на вокзале или в аэропорту. Каждый хочет рассказать о себе, о своей боли, о своей радости тому, кто оставался ждать его дома».
Порой мы, служители, можем сделать лишь одно для страдальцев — показать им, что их страдание, причин которого они не понимают, нам небезразлично.
Выросший на слезах
Но порой, несмотря на все наши усилия облегчить страдания, мы видим человеческую боль, которая полностью лишена видимого смысла. В такие моменты бесполезно глотать слезы. Я вспоминаю об одном больном. У него болезнь Альцгеймера. Его дочь ухаживает за ним, но каждый день сердце ее разрывается — перед ней лишь жалкая телесная оболочка того, кто раньше был ее отцом.
Мне на память приходят несколько умственно отсталых детишек. Такой ребенок может жить очень долго, но всю жизнь он проведет в кровати. Он никогда не научится говорить, не будет понимать происходящего, на всю жизнь останется предметом забот врачей и медсестер.
В чем смысл страданий таких взрослых и детей? Какой смысл глотать за них слезы? На этот вопрос мне помог ответить один врач из Восточной Германии. В те годы работа церкви там была строго ограничена. Ей разрешали заботиться лишь о самых «малоценных» и «бесполезных» членах общества.
«Какой смысл в их жизни? Да и есть ли он вообще?» — спрашивал себя доктор Юрген Трогиш, педиатр, посвятивший жизнь работе с умственно отсталыми детьми.
Долгое время Трогиш не находил ответа на эти вопросы. Он каждый день ходил на работу, выполнял свои обязанности, но ответа не было. Как–то он читал вводный курс для новых сотрудников медицинского центра. По истечении года занятий он попросил новых помощников заполнить вопросник, где был и такой вопрос: «Какие перемены произошли в вашей жизни с тех пор, как вы начали работать с калеками?». Он получил следующие ответы:
Впервые в жизни я почувствовал, что делаю важное дело.
Я чувствую, что теперь могу делать то, на что никогда не считал себя способным.
За этот год я заслужил расположение Сабины. Я впервые работал с умственно отсталым человеком, но теперь я больше не думаю о ней, как об умственно отсталой. Она — человек.
Я стал более чувствительным к человеческому страданию, у меня появилось желание помогать.
Я задумался над тем, что же самое главное в действительной жизни.
Работа обрела для меня новый смысл. Я чувствую, что нужен другим.
Я научился терпению, научился радоваться даже незначительным улучшениям.
Наблюдая за умственно отсталыми, я лучше понял себя.
Я стал более терпимым. Мои мелкие проблемы не кажутся мне больше такими серьезными, я научился принимать себя со всеми своими недостатками. Но главное — я научился ценить маленькие жизненные удовольствия. Больше всего я благодарен Богу за то, что Он показал мне: любовью можно добиться большего, чем ненавистью и силой.
Доктор Трогиш прочел их ответы и понял ответ на собственный вопрос. Смысл страдания этих детишек -— перемены в жизни тех, кто с ними работает, кто познает истины, которым не может научить ни одно учебное заведение мира. Где еще подростки и студенты могут получить такие неоценимые уроки жизни?
Доктор Трогиш занимался тем, что зачастую является побочным продуктом деятельности церкви, которому не придают особого значения. Мы сосредоточиваем свое внимание на целях служения. Нам важно приводить души ко Христу, латать браки, кормить бедных, посещать стариков, работать с подростками. Но я читаю Новый Завет и понимаю: Иисусу очень важно видеть, как служение влияет на жизнь самих служителей.
Когда вернулись с радостными рассказами о своих успехах семьдесят два ученика, Иисус порадовался с ними, но тут же сказал: «Но не радуйтесь, что духи покоряются вам, а радуйтесь тому, что имена ваши записаны в книгу жизни». Совершенно очевидно: то, что происходило в душах учеников, было Иисусу не менее дорого, чем их явные успехи в служении.
Глотать слезы полезно прежде всего тому, кто добровольно соглашается их глотать. Не менее полезно, чем тому, кто эти слезы проливает. Я интроверт, а потому мне всегда очень трудно предлагать себя в добровольные помощники в каком–либо деле. Мне приходится долго набираться храбрости, прежде чем отправиться готовить рождественский обед в ночлежке или пойти в больницу. Но каждый раз, когда я отваживаюсь на нечто подобное, я чувствую, что сам получаю от этого огромную пользу. Меня обогащает общение с людьми, трогают их истории, поражает их мужество. Я возвращаюсь к своему писательскому труду с новым чувством благодарности и решимости служить людям той малостью, какой я могу послужить им. Я на себе испытал пользу от глотания чужих слез.
Сила в слабости
Вот парадокс: когда церковь избегает служения, приносящего боль и трудности, она сама начинает страдать. Она останавливается в своем развитии, перестает возрастать в зрелости.
Во время Последней вечери Иисус показал нам модель служения церкви. Ученики говорили об организации, о необходимости избрать главных, создать церковную иерархию, работать профессионально. А Иисус тихо взял полотенце, таз с водой и стал мыть им ноги. «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам», — сказал Он (Иоанна 13:15). Со временем я понял: этот дух служения — единственный признак церкви, исполняющей Божью волю.
Здания, имущество, солидные бизнесмены в церковном совете — все это облегчает работу церкви. Но главное — понять, что это за работа. Я буду искать такую церковь, в которой не боятся быть сверхчувствительными к боли. Мы будем отводить взгляд от бездомных, качать головой и идти дальше своей дорогой, а слуга скажет, что нельзя отворачиваться от боли, что бездомные несут на себе отпечаток Божьего образа. Мы обязаны служить им, как служил бы Иисус, как если бы они были Иисусом.
Размышляя о стиле служения Иисуса, Павел сказал: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба…» (Филиппийцам 2:5–7). Библейская схема служения предполагает, что путь к силе лежит через слабость.
Павел и сам трижды молил, чтобы Бог освободил его от жала в плоть. Мы можем лишь догадываться, что это было за жало и как он молился. Возможно, так: «Господи, подумай только, насколько больше я принес бы пользы без жала! Оно мешает мне служить Тебе. Я бы многое мог совершить, если бы Ты избавил меня от жала, вернул бы мне силу». Ответ на молитву Павла был отрицательным.
