Айзек Азимов - Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства

Во всяком случае, психологический маневр дал осечку. Вожди филистимлян, предвидя, что появление ковчега отрицательно скажется на моральном состоянии их воинов, отдали приказ о наступлении, и ефремляне не устояли перед атакой воинов в железных латах. Филистимляне разбили их в пух и прах, захватили Ковчег Завета, заняли и разграбили Силом. В результате  город исчез с исторической карты навсегда.

Однако ковчег не пропал. Он находился у филистимлян, но они обращались с ним осторожно. Он представлял собой бога, который, хотя и потерпел поражение, все-таки мог обладать магической властью. Филистимляне не хотели держать его на своей земле, поскольку этот бог вполне мог обидеться на них за свою ссылку, а их божества могли возмутиться его вторжением. Поэтому его оставили в Кириафиариме, маленьком городке на севере Иуды.

Теперь образовалось некое подобие империи филистимлян, и фактически весь союз израиль­ских племен оказался под властью филистимлян. Единственной национальной силой, продолжав­шей сопротивляться, были отряды израильтян под предводительством вождя Самуила. Он укре­пился на партизанский манер в холмистой стра­не племен Ефрема и Вениамина.

Подробности этой борьбы опять-таки неизвес­тны. Напор филистимлян временно ослаб; воз­можно, их города враждовали между собой. Во всяком случае, Самуилу удалось укрепить свои позиции, и в делах израильтян как будто бы на­метился просвет. Когда Самуил был уже стар, из рядов, продолжавших эту борьбу, выдвинулся че­ловек помоложе — Саул из колена Вениамина.

Многим израильтянам теперь стало ясно, что причина их невзгод в их разобщенности и дезор­ганизации руководства. Нужен был более проч­ный союз и более сильный лидер. Короче, дол­жен быть царь, и Саул казался подходящим кан­дидатом. Самуил воспользовался своим авторите­том и помог помазанию Саула на царство в Израиле.

Редакторы Библии более поздних веков, зани­маясь своей работой в те времена, когда монар­хия терпела неудачу, ввели отрывки, из которых следовало, что Самуил был против установления царской власти. И Израилю действительно суж­дено было пережить трудности, возникшие из-за разногласий между политическими и религиозны­ми лидерами. (В наши дни мы назвали бы это трениями между государством и церковью.)

На сторону Саула или любого другого царя должны были встать воины, партизанские отря­ды, которые сражались с филистимлянами и не видели иного спасения, кроме как в превосход­стве сил. По другую сторону должны были ока­заться группы людей, посвятившие себя исступ­ленному исполнению религиозных обрядов: они играли на различных инструментах, пели, танце­вали, впадали в дикий транс и бились в припад­ках безумия. Они думали, что во время таких припадков входят в тесный контакт с божеством и тогда их бессвязное бормотание и напыщенные речи воспринимаются как божественные открове­ния. Эти люди и их последователи считали, что надежнее было бы руководствоваться прежде все­го подобными откровениями.

Эти впадающие в транс личности, которых можно назвать современным словом «дервиши» (так их называют в магометанской религии), были известны в более ранние времена как «про­роки», по-английски —prophets, от греческого слова, означающего «возвещать» (что относится к их исступленным речам). Поскольку предпола­галось, что произнесенные пророчества содержат важную информацию относительно будущего, слово «пророк» приобрело значение «тот, кто способен предсказывать будущее».

Довольно быстро Саул понял, что принятие на себя царства — дело трудное. Прочие племена отнюдь не преисполнились радости от перспекти­вы заполучить царя из колена Вениамина, да и партия пророков отнеслась к этому довольно про­хладно. Что требовалось, так это впечатляющий подвиг, который поднял бы авторитет Саула.

И это случилось благодаря событиям, проис­ходившим восточнее Иордана. За Иорданом власть филистимлян была довольно слабой, и колено Гада оставалось более независимым, чем израильтяне, жившие к западу от реки. Но это не значило, что там совсем не было проблем. Пле­менам Гада по-прежнему приходилось воевать с Аммонским царством, как и почти столетием раньше во времена Иеффая.

Когда появился Саул, аммонитяне осаждали город Иавис Галаадский. Дело дошло до капиту­ляции, но аммонитяне обещали его жителям жизнь лишь при условии, что у каждого их муж­чины будет выколот правый глаз. Тогда мужчи­ны Иависа Галаадского решили продержаться еще немного и послали за помощью к племенам, жившим к западу от Иордана.

Саул незамедлительно начал действовать. Он собрал столько людей, сколько смог, и, избегая по пути встречи с филистимлянами, быстрым маршем прошел пятьдесят миль, что отделяли Иавис Галаадский от его базы. Прибыв быстрее, чем ожидалось, он достиг эффекта внезапности. Буквально свалившись на головы ничего не подо­зревавших аммонитян, он разгромил их и спас го­род.

Это был впечатляющий подвиг — первая воен­ная акция, которой израильтяне действительно могли гордиться со времен Иеффая. Авторитет Саула стремительно укрепился, и желание сде­лать его царем охватило всех. Самуил приступил к помазанию его на царство по всем правилам религиозного ритуала.

В те дни царям по статусу полагалось испол­нять очень много жреческих обязанностей, и за­частую один и тот же человек был для своего на­рода и царем, и первосвященником. По этой причине ритуал помазания Саула на царство во многом напоминал обряд возведения в сан перво­священника. Важной частью подобного ритуала было помазание священным маслом. В те дни масло употреблялось для очищения тела, и пома­зание маслом символизировало очищение от гре­ха. Церемония помазания была столь основопола­гающей, что царя, или первосвященника, или любое лицо, исполнявшее обе функции, называ­ли «помазанником». На древнееврейском языке это звучит как «машиах», а по-русски — «мес­сия».

Саул

Саул стал царем около 1020 г. до н. э., осно­вав свою столицу около Гивы, города на землях Вениамина, примерно в четырех милях к северу от Иерусалима. Понятно, что сам акт именования себя царем оказался для филистимлян провока­ционным и означал немедленную войну. Если при встрече с партизанскими группами филистимляне довольствовались мелкими стычками, то уста­новление монархии вызвало более активные дей­ствия.

Саул отреагировал так же быстро и решитель­но, как и в случае с Иависом Галаадским. Его сын Ионатан совершил отвлекающий набег на Гиву, находившуюся всего в пяти милях от сто­лицы Саула. Там стоял небольшой гарнизон фи­листимлян, и Ионатан, напав внезапно, уничто­жил его. Тем временем Саул занял мощную обо­ронительную позицию у Михмаса, в двух милях к северо-востоку от Гивы.

Разгневанные филистимляне, двинувшиеся против основных сил израильтян у Михмаса, сно­ва были внезапно атакованы воинами Ионатана. Потери оказались не столь уж велики, но филис­тимляне приняли маленький отряд Ионатана за большую армию и поспешно отступили. Для Са­ула это событие не было полностью удачным, поскольку все понимали, что львиная доля сла­вы в победе над филистимлянами принадлежит Ионатану.

Для монархии нет ничего необычного (даже в наше время) в существовании между правителем и его законным наследником соперничества и даже ненависти. Саул наверняка понимал, что если Ионатан станет слишком популярен, то лег­ко сможет свергнуть своего отца и занять трон. Посему Саул приказал казнить Ионатана за ка­кое-то несоблюдение ритуала, и только бурное недовольство армии заставило его отменить приказ. Тем не менее именно популярность в войсках и была особенно опасна, и подозрительность Са­ула к сыну усиливалась.

После битвы при Михмасе филистимлянам пришлось отступить, и внезапный просвет в судь­бе Израиля, видимо, вдохновил племена Иуды на бунт. На протяжении почти всей своей истории народ Иуды был под властью филистимлян, а теперь он с радостью поменял подданство и пе­решел к Саулу. Объединенная израильско-иудей­ская армия разгромила филистимлян при Сокхофе, городке в 15 милях юго-западнее Иерусалима, и вся Иудея оказалась под контролем израильтян.

Саул пошел дальше. Очистив от филистимлян земли Иуды, он двинулся со своей армией даль­ше на юг и провел победоносную кампанию про­тив амаликитян — кочевого народа, обитавшего к югу от Иуды и больше всех досаждавшего свои­ми набегами иудейскому населению. Это был са­мый ловкий политический ход из всех возмож­ных, поскольку Саул таким образом не только продемонстрировал иудеям из ближних мест свою силу, по и заслужил их благодарность, распра­вившись с наиболее опасным врагом.

Саул царствовал около двадцати лет. Это было трудное царствование, на всем протяжении которого постоянно велась война с филистимля­нами, и Саулу было чем гордиться. К 1005 г. до н. э. его внутреннее царство (нигде не доходив­шее до побережья, которым все еще владели фи­листимляне на юге и финикийцы — на севере) простиралось примерно на 180 миль с севера на юг, причем в самом широком месте составляло 70 миль.