Генрик Панас - Евангелие от Иуды
Функции кантора ограничивались ритуальным пением; кроме безукоснительного знания обрядов, кантору подобало владеть правильным выговором и хорошим голосом. Безупречная репутация и внешняя представительность - непременные требования для всех троих: человек увечный, слабоумный или из скомпрометированной семьи не мог отправлять ни одной из должностей. Разве что был первейшим богатеем.
18. Субботнее богослужение начиналось совместным чтением шемы - символа веры:
Господь, Бог наш,
Господь един есть.
И люби Господа, Бога твоего,
всем сердцем твоим,
и всею душою твоею,
и всеми силами твоими...
Затем кантор становился лицом к ковчегу, и под его руководством все вместе читали восемнадцать благословений. Затем хазан вынимал свитки и вручал их тому, кого назначили на сей раз читать. Так каждый шаббат читали очередной фрагмент Торы, а также отрывок из Книг Пророков. Книги, написанные на древнееврейском, значительно отличаются от современного языка здешних жителей и оттого не слишком-то понятны простолюдинам. Потому в каждом храме толмач делал перевод ad hoc {Специально для этого случая (лат.).}. Часто даже самая бедная община кичилась несколькими толмачами. Из них-то со временем и взрастали так называемые ученые в Писании.
После чтения назначенных на данный день отрывков наступала очередь проповеди на темы прочитанных текстов. Проповедь мог сказать любой, приглашенный главой синагоги.
19. В Александрии в большой синагоге славой пользовались торжественные службы Филона. Он читал Писание по-гречески и комментировал его в духе эллинской философии. Когда расходилась весть, что будет сказывать знаменитый мудрец, в колоссальной базилике собиралось до пяти тысяч народу, а за место для сидения синагога взимала плату в целый золотой денарий, представляешь, дорогой друг, какой доход получала синагога - ведь Филону не перепадало ни обола, он довольствовался славой и присутствием знаменитостей, кои согласно кивали главами всякий раз, когда мудрец вдохновенно облекал свою мысль в метафорическое поучение, достойное того, чтоб его запомнить и позже использовать самому (а поучения Филоновы расходились до самых окраин империи).
Естественно, никто из присутствующих не осмеливался прервать столь прославленного ритора или затеять с ним дискуссию, что отнюдь не возбранялось в маленьких провинциальных синагогах, где каждый понаторевший в Писании имел по любому поводу свое мнение и многочисленные спорщики обладали горячим темпераментом.
Филон не был раввином, но знатный священнический род, поистине эллинская софия доставили ему громкую славу среди евреев, прозелитов и даже у греческих интеллектуалов, что держались Мусеиона.
20. Передаю, однако же, слово Герцону, дабы закончить рассказ о том шаббате, когда Иисус толковал с кафедры.
Поначалу все сосредоточенно слушали. Благозвучным голосом Иисус говорил проповедь согласно прочитанному тексту. Позже, сознательно ли, а может, провидческие навыки одолели, начал пророчествовать о близком дне суда господня и о пришествии царства божия и привел слова пророка Исайи, вовсе не относившиеся к читанному.
Вот, Господь объявляет
до конца земли:
скажите дщери Сиона:
грядет Спаситель твой;
награда Его с Ним,
и воздаяние Его перед Ним.
Хазан тотчас же прервал Иисуса, вежливо попросив придерживаться темы. Из толпы поинтересовались, кто возложил на него сию миссию, кто послал к людям - Иоанн ли назорей, или Учитель праведности, или еще кто сильный в Израиле. Он ответствовал:
- Вот что записано в Писании:
Дух Господа Бога на мне.
Господь помазал меня
благовествовать нищим,
послал меня исцелять сокрушенных сердцем,
проповедовать пленным освобождение
и узникам - открытие темницы...
И многие усомнились, не переиначивает ли он слова пророка Исайи, приступили к нему, допытываясь, он ли "святый живый", или кто другой (а намекали на Илию). Иисус же отвечал: не тот и не другой, глаголет от собственного имени, ибо исполнился волею божьей, дабы приумножить число святых последнего дня.
И снова подступили к нему: посланный приносит знамение пославшего его, и до них дошла весть, будто чудотворец он, однако, пока жил здесь, ничего подобного не узрели; пусть же сотворит чудо, дабы и они знали, что истинно дух господень с ним.
На это Иисус: воскреси я и мертвого, равно не уверуете, ибо пророк не имеет чести в своем отечестве. Чудо же истинное станется, коли хоть один пойдет за ним.
Да будет так: мы пойдем, только огласи, когда приидет судный день.
Никто сего не знает, ответствовал Иисус, ни ангелы божий, ни сын человеческий, только господь единый, но скажу вам: не сойдет в могилу и одно поколение, а царство света приидет.
Так препирались они довольно долгое время, собравшиеся разгневались, однако не изгнали Иисуса из храма - не годилось оскорблять гостя, хоть, их разумением, и заслуживал того. Задел всех глубоко, ибо, малым будучи и убогих знаний, вел себя с ними как посвященный.
Наконец все отступились от него, пуще же других устыдился Иуда, а старшие братья, люди недалекого ума, особого сраму не усмотрели в братней проповеди, только масла в огонь подливали, оправдывая его тяжелым детством родил-де его отец на склоне лет.
Кто-то вспомнил, что Иуда всего на год старше Иисуса и лицом они схожи. "Так ведь у Иуды, - ответили братья, - какова смекалка на барыш!"
После происшествия в синагоге Иисус не вернулся в дом к Иуде, где остановился спервоначалу, заночевал у сестры Фамари, жены сапожника Иоаса, а на рассвете следующего дня ушел, не согласившись чудодеянием посрамить недоверчивых земляков. Сказал только, ни один лекарь не уврачует знающих его.
21. По словам Герцона и некоторых ровесников Иисуса, вовсе не посчитавших себя уязвленными, он и ребенком держал себя наособицу, во всяком случае, не походил на остальных детей. Когда же я спросил, в чем та особенность выявлялась, ничего толком не объяснили: одни считали, какой-то, мол, не такой; другие - он-де самый лучший, и только сапожник Иоас, его зять, высказался: "Господин хороший, коли дите растет без отца, так вырастет или отпетый разбойник, или великий святой. А святой раз на тыщу лет случается, ежели родится в свое время и на своем месте". "Ну, а ты-то сам что думаешь?" - спросил я. "Да разве тут поймешь, - засомневался он, - и откуда бы святому родиться в Галилее?.. - Поразмыслив, добавил: - Ну, а дух божий все ж таки с ним".
22. Не стану говорить всего выведанного в течение зимы, проведенной в селении под предлогом строительства новых складов и караван-сарая, что я и в самом деле намеревался осуществить, ибо селение расположилось на пути от via maris {Приморская дорога (лат.).} через Ездрилонскую долину на Тивериаду и далее на Дамаск. Кажется, позднее и в самом деле кое-что там понастроили, хоть и не уверен, с толком ли.
Люди здесь жили разговорчивые, и мне без труда удалось вытянуть из них всю подноготную про Иисуса. Так по крупице разузнал я житие Иисуса в юности, да не обнаружил и намека на что-нибудь предосудительное, напротив, множество фактов уже тогда свидетельствовало о предначертанном ему богослужении.
По моему мнению, два важных обстоятельства определили его характер. Во-первых, он не отличался здоровьем - сказался и преклонный возраст отца, и нездоровье матери, истощенной многочисленными родами - Иисус был восьмым ребенком в семье и таким немощным, что дали ему имя-заклинание: Иегошуа переводится "бог спасет" (Иисус - греческая версия сокращения от Иегошуа Иешуа). У болезненного мальчика и детство сложилось совсем по-иному, чем у его братьев.
Трое старших обучились плотницкому ремеслу, а после смерти отца содержали мать и семью. Иуда, самый способный, уже двенадцати лет ладил в мастерской двери, рамы, выполнял и другие столярные работы, не требующие большой силы. А Иисуса мать в сердце своем назначила службе божией, чего нельзя понимать дословно, ведь Иосиф не вел родословную ни от Аарона (потомки его, разделенные на двадцать четыре череды, отправляли поочередно жреческие функции в иерусалимском святилище), ни от Левита (оные исполняли низшие услуги в храме). Впору сказать, не имел Иисус ничего общего и с родом Давидовым, след коего совсем затерялся в истории; к этому вопросу я вернусь в надлежащем месте.
23. Отсутствие священнического сана никогда не выставлялось препятствием в службе господу, должности в синагогах, умелое чтение и толкование Писания возлагались на ученых, по-иудейски соферим. Ученые вроде Гилеля, Шамая или Гамалиеля и поныне слывут святыми мужами, а многие первосвященники ничего, по себе не оставили, кроме худой памяти.
Уважаемого положения исконным обычаем добивались, пройдя хазанову школу при синагоге. Учились поначалу читать и писать тексты арамейские, а после и на языке священных свитков. Умение читать и знание свитков не было редкостью даже среди простонародья, но учение быстро заканчивалось. Ученики уже с четырнадцати лет трудились в поле или подмастерьями, чему успевали выучиться, на том все и завершалось. Редко кто выказывал прилежание к науке, необходимой только в ритуальных обрядах, тем более учителя, не имевшие педагогической квалификации, недостаток оной возмещали розгами.
