Бардо Тодол - Тибетская Книга Мертвых
Взглянув на суетящихся возле тела врачей и медсестер, выскользнувшее сознание может отвлечься и встретиться «лицом к лицу», как повествует Бардо Тодол, с реальностью уже нежизненной, Чикаи Бардо. Признаки Чикаи Бардо (смотри в тексте) удивительны, если ты в сознании. Ты поплывешь, как пушинка, легко-легко под синим безбрежным небом, еще далеки тяготы кармических видений. И, наконец, главное — увидишь ослепительный свет, который так силен, что может напугать. Во второй части Чикаи Бардо, если первое проскочил, не заметив, в обмороке сознания, Вторичный Свет засияет или, коль скоро и от этого света ты защищен слепотой своего духовного глаза — появятся Стражи Вечности, в виде разных фигур Света (в зависимости от того, во что ты верил при жизни). Тут и звуки самые разные могут наполнить грохотом уже несуществующие уши, и кроме света удивительные острые лучи пронзительно вспыхнут миражами. Это стихии нашего тела показывают свою основу, свою суть. Сверкающие и пролетающие мимо видения, миражи — суть мысли и чувства помирающего. Здесь в мире, где мысль и вещь, слово и действия — равнозначны и равноплотны по силе, по энергетике — стоит о чем-то задуматься, бессознательно даже — и вмиг эта неясная мелькнувшая мысль воплотиться в мираж или звук, или действие.
В этом же состоянии второй части Чикаи Бардо высвобожденное сознание парит в привычных местах своей деятельности, привычной географии, отношений — всего привычного, что составляло при жизни мир помирающего.
Практически, почти все видения, во всяком случае, большинство видений тех, кого реанимировали, вернули вновь к жизни (остальные нам не могут рассказать) — должны относиться к этой части Бардо. Только в редких случаях, по-видимому, умирающий мог проскользнуть сквозь Чикаи Бардо и оказаться в Хониид Бардо, первого, второго дня. Я думаю, это максимум проникновения для случаев реанимирования, тем более, что и срок тут обозначен, если не Приходит в Себя (как удивителен наш язык в точности своих формул) в течение трех дней — больного «отключают» от всей поддерживающей аппаратуры. Так вот, в первый-второй день появляются Добрые Божества. Однако вместе с ними, напомним, появляется и мир Шести Лок; в первый день — это мир Дивов, а во второй — Ад. Однако такие случаи, когда блеснет кусочек этих миров для тех, кого реанимируют, — должны быть редкими. Тут либо много было перед смертью накоплено дурных чувств (все эти замечания я даю, следуя объяснениям Бардо Тодол), так что человек проскакивает сразу Чикаи Бардо и как сквозь тонкий лед, под тяжестью чувств проваливается в кошмары Шести Лок, в Ад, к Дивам, а то, может быть, и дальше забирается вглубь и вниз.
Однако такое должно быть редко, в сравнении с большинством случаев реанимации, когда, как я предполагаю, должны помиравшие были оказаться лишь в Чикаи Бардо. Редко еще и потому, что реанимация как удержание сознания на длинной, но прочной нити-сворке, по-видимому, имеет свои пределы. Стоит перейти границу — и возврат невозможен.
С другой стороны, быть может, в редких случаях, сознание такого умирающего способно прогуляться Бог знает где и обогащенное новым знанием, верой — возвратиться в сохраненное, благодаря чуду неживой техники, в свое, все еще годное для проживания тело.
Ведь Бардо Тодол нам свидетельствует, что даже из Сидпа Бардо человек способен возвратиться в свое тело, если бы оно оказалось в целости. Так что искусственное поддержание тела увеличивает наши шансы не столько на жизнь, не на продление жизни, а скорей на расширение нашего знания о жизни и смерти. Я думаю, это и есть другая сторона медали всех реанимаций, что они в наш век общеприятия и коллективизма истин, способны снабдить нас новым представлением о состояниях сознания. Тех состояниях, когда мы сами и наблюдаемое, становимся Одним, неразрывным. Мы — и ученый и прибор в одном лице и с себя самих снимаем показания.
Давайте поглядим, какие же показания сняли с Самих Себя те, кто свидетельствовал о своих реанимационных похождениях.
Прежде всего, они, обыкновенно, слышат объявление о своей смерти либо восклицания, сопутствующие этому моменту времени, вроде: «Доктор, я, кажется, угробил вашего пациента; скорее, столько-то лекарства, такого-то… На этот раз, кажется, конец», и тому подобное… Однако если лекарство вводится иглой, то прикосновений и боли укола не чувствует помирающий. Голоса звучат громко, но вроде как издалека… В это время помирающий сам зачастую движется с большой скоростью через черноту, иногда называют эту черноту — тоннелем, в конце которого — Свет. Этот свет, приближаясь, становится очень сильным. Здесь наступают различия. Верующий христианин, если умирающий был таковым при жизни, не пугается, во всяком случае, не пугается сильно и воспринимает этот Свет как Христа. Другие могут воспринять Свет в виде инопланетянина, Существа из загробного мира, ангела и прочее.
Во время движения через темноту и далее к Выходу — слышны шумы, громы колокола, звоны… Напомним, что миг или время умирания, которое и соответствует Чикаи Бардо, — (как считают буддисты) в сущности, смертный обморок, когда подобно тому, как это случается в глубоком трансе — наше дыхание становится на какое-то время Внутриутробным. То есть таким, каким оно было во время нашего внутриутробного существования, до рождения. Ведь младенец не дышит легкими, и сердце может биться очень редко, либо вообще не биться (как в глубоком йогическом трансе). Вот почему этот Обморок Смерти ламаисты отсчитывают от последнего выдоха до последнего вдоха. Не исключено, что движение в темноте, тоннеле — это воспоминания возвращенной утробы, но только в обратном порядке. Не исключено, что это — возвращение к сознанию, в котором мы находились еще внутри матери.
Во время такого движения сквозь тоннель, как свидетельствуют Вернувшиеся к Жизни, необыкновенный покой и расслабление, умиротворение охватывало человека. В точности, как описано в Бардо Тодол, многие испытывали невероятную легкость, подобно пушинке или плыли, ощущая теплоту и немыслимое чувство успокоения.
И в следующий миг после этой черноты, в которой плыло сознание в беззвучии или, наоборот, в сопровождении самых разных звуков, выныривает человек своим сознанием наружу; и видит свое распростертое тело внизу, родственников, людей (если то был несчастный случай), врачей… Замечает и свое Новое тело, которое обыкновенно очень легкое, как перышко, пушинка, воздушное и прочие сравнения. В одном из описаний тело являло собой удивительную бесформенность, окрашенную в цвета и как бы прозрачную. Некоторые никак не могут в этом состоянии, допустить, что они На Самом Деле (как они говорили) так выглядят.
Вот здесь, в это самое время и наступает осознание, что Ты — Помер. Часто, в особенности у долго болевших, это осознание даже и не вызвало никаких печальных чувств. Даже облегчение испытывали некоторые. В особенности, если тому предшествовали ощущения покоя и исчезновение всякой боли. Другое дело, что допустив, мол, я помер, и не чувствуя печали по этому случаю, человек задумывался, что же ему теперь делать и куда идти?
Были и такие, кто ощущал себя вовсе без какого-то тела, а просто «чистым сознанием». В большинстве же случаев тело было Иным, и очень трудно объяснимым в силу отсутствия в языке должных слов, иль лучше сказать, в силу ограниченности нашего языка для выражения этих, по-видимому, неземных восприятий.
Если в этом состоянии померший пытался заговорить, коснуться живых, тех, кого он видел, — они его, естественно, не видели и не слышали. Вроде не было ни одного сообщения о Заглядывании в Зеркала, в смысле отражения, Люди проходили Сквозь этих померших, движущихся в их новом теле. В свою очередь в этом новом теле можно было пройти сквозь стену и прочее…
И еще очень важное совокупное сведение, важная черта — Безвременность. Ощущение остановки и страшного замедления времени. Это удивительно совпадает с описанием времени в Ином Мире у Сведенборга, как состояния, в котором пребываешь. Пока ты в этом состоянии — время стоит на одном месте.
Тут, в загробье и очень трудная перспектива, потому что привычная трехмерность описаний непригодна для того, чтобы обрисовать пространственный опыт этих помиравших и возвратившихся к жизни людей. Если вновь обратиться к Сведенборгу, то Пространство, Дистанцию он описывает в Ином Мире, как возможность общения, связи меж разными уровнями сознания. Так мы и в жизни говорим зачастую, что, мол, эти два человека были Бесконечно Далеки друг от друга. Похоже, что многие метафоры языка заимствуют свою буквальность из мира сновидений и, кто знает, Иных Миров вообще. То, что составляет в нашей яви метафору — становится реальностью в иных Состояниях сознания.
И еще удивительное, необъяснимо возникающее чувство — совершенное Одиночество, Чуждость всему оставшемуся Там, Отстраненность: так свидетельствуют многие «воскрешенные». Как будто их больше не касалось то, что происходит с их телом, не касалось, что будет с оставшимися Там, позади, родственниками, родными…
