Поль Гольбах - Система природы, или О законах мира физического и мира духовного
"Но,- скажет мне счастливый мечтатель, чья душа наслаждается мыслью о божестве и чье кроткое воображение нуждается в обольстительном объекте, чтобы воздавать ему благодарность за мнимые благодеяния,- почему вы лишаете меня божества, кажущегося мне мудрым и благим государем? Как сладостно мне воображать себя любимцем могущественного, разумного и доброго владыки, который думает о моем счастье, постоянно заботится о моей безопасности и об удовлетворении моих потребностей, позволяя мне повелевать под его началом всей природой! Я верю, что он непрерывно осыпает человека своими благодеяниями; я вижу, как его провидение без устали работает ради человека, покрывая всю землю зеленью, а деревья - восхитительными плодами, населяя леса животными, способными служить человеку пищей, помещая над его головой светила, освещающие его в течение дня и руководящие его неверными шагами в течение ночи, простирая вокруг него лазурный небосвод, украшая луг цветами, чтобы доставить утеху его глазам, орошая его местопребывание источниками, ручьями, речками. Ах, дайте мне поблагодарить виновника всех этих благодеяний! Не отнимайте у меня моего очаровательного призрака; я не найду своих сладких иллюзии в суровой необходимости, в слепой и неодушевленной материи, в лишенной разума и чувства природе".
"Почему,- скажет несчастный, обделенный судьбой, лишившей его всех благ, которые она расточает другим,- вы отнимаете у меня дорогое мне заблуждение? Почему вы уничтожаете бога, утешительная мысль о котором осушает мои слезы и успокаивает мои муки? Почему вы лишаете меня существа, рисующегося мне в виде сострадательного и нежного отца, который подвергает меня в этом мире испытаниям, но в объятия которого я доверчиво бросаюсь, когда вся природа как будто покидает меня? Если даже допустить, что этот бог - простой призрак, то несчастные смертные нуждаются в нем, чтобы не впасть в ужасное отчаяние; разве не бесчеловечно и не жестоко ввергать их в пропасть безнадежности, желая раскрыть им глаза на истину? Разве не следует предпочесть полезное заблуждение истинам, лишающим человека всякого утешения и не дающим ему никакого облегчения?"
Нет, отвечу я этим мечтателям, истина никогда не может сделать вас несчастными; только она по-настоящему утешает людей; она - скрытое сокровище, которое способно гораздо лучше, чем сочиненные страхом призраки, успокоить сердца и придать им мужество, необходимое, чтобы вынести тяжесть жизни; она возвышает душу, делает ее активной, дает ей средства сопротивляться ударам судьбы и успешно бороться с враждебным роком. Я спрошу у них: на каком основании они так безрассудно приписывают эту доброту своему богу? Разве этот бог одинаково добр по отношению ко всем людям? Не приходится ли на одного смертного, утопающего в изобилии и пользующегося милостями судьбы, миллионы других, томящихся в нищете и нужде? Неужели люди, считающие образцовым порядок, творцом которого предполагают этого бога, счастливее всех в земном мире? Разве расположение этого существа по отношению к некоторым избранным его милостями лицам остается неизменным? Разве те самые утешения, которые ищет в нем фантазия, не доказывают наличия бедствий, совершающихся в силу его повелений, по его воле? Разве земля не полна несчастных, которые, кажется, появились на ней только для того, чтобы страдать и умереть? Разве не спит божественное провидение во время заразных болезней, эпидемий, войн, неурядиц, физических и моральных переворотов, от которых постоянно страдает человечество? Разве земля, в плодородии которой видят благодеяние неба, не выжженна и бесплодна в тысячах мест? Разве наряду с приятнейшими плодами она не производит ядов? Разве реки и моря, которые считают созданными, чтобы орошать земли, где мы живем, и облегчать наши сношения друг с другом, зачастую не затопляют наших полей, не уничтожают наших жилищ, не увлекают в своем бурном потоке несчастных людей и их стад? Наконец, разве этот верховный владыка вселенной, постоянно пекущийся о судьбе своих творений, не делает их почти всегда жертвами бесчеловечных государей, которые тешатся бедствиями своих подданных, в то время как эти несчастные тщетно молят небо прекратить бесчисленные страдания, имеющие своим источником не гнев небес, а скверное управление?
Несчастный, ищущий утешения в мысли о боге, должен был бы вспомнить, что этот же самый бог как владыка вселенной распределяет добро и зло; если считать, что природа исполняет верховные повеления бога, то надо признать, что он столь же часто несправедлив, злобен и безрассуден, как и благ, мудр и справедлив. Если бы верующий человек не так подчинялся предрассудкам и рассуждал несколько более логично, то он перестал бы питать доверие к какому-то капризному богу, часто заставляющему страдать его самого, и не стал бы искать утешения в объятиях палача, безрассудно принимая его за своего друга или отца.
Действительно, разве мы не наблюдаем в природе постоянного взаимопроникновения добра и зла? Упорно видеть в ней только добро так же бессмысленно, как желать видеть в ней только зло. За бурями следует ясная погода, за здоровьем - болезнь, за войной - мир; земля повсюду производит растения, необходимые для питания человека, и растения, гибельные для него; всякая человеческая особь представляет собой необходимое сочетание хороших и дурных качеств; у всех народов мы наблюдаем пеструю смесь пороков и добродетелей; то, что радует одного индивида, погружает многих других в печаль и траур; нет событий, которые не были бы выгодны одним лицам и невыгодны другим. В обломках дворца, раздавившего в своем падении множество людей, находят надежное убежище насекомые. Не для воронов ли, хищных зверей и червей дает, собственно, сражение завоеватель? Разве мнимые любимцы провидения не умирают и не служат пищей для тысяч ничтожных насекомых, о которых провидение беспокоится, по-видимому, не меньше, чем о людях? Морская ласточка, наслаждаясь бурей, играет на вздымающихся волнах, в то время как моряк на обломках своего разбитого судна поднимает дрожащие руки к небу. Все существа ведут между собой беспрерывную войну: одни живут за счет других, пользуясь губящими их соперников бедствиями. Если рассматривать природу в целом, то мы увидим, что все существующее попеременно то наслаждается, то страдает, рождаясь, чтобы умереть, и испытывая непрерывные перемены. Достаточно самого поверхностного взгляда на окружающее, чтобы убедиться, что человек вовсе не есть конечная причина творения и постоянный предмет внимания природы или ее творца, которому, если судить по видимому состоянию вещей и непрестанным переменам в человеческой жизни, нельзя приписать ни доброты, ни злобы, ни справедливости, ни несправедливости, ни разума, ни неразумия. Одним словом, если мы взглянем на природу без всякой предвзятости, то убедимся, что все существа пользуются одинаковыми милостями с ее стороны и подлежат необходимым законам, от действия которых не избавлен никто.
Таким образом, активному началу, действующему так различно, как природа или ее мнимый творец, невозможно приписывать какие-нибудь единообразные качества на основании его дел, то полезных, то вредных человеческому роду; во всяком случае каждому человеку приходится судить об этом на основании только своих частных, особенных переживаний: здесь невозможна какая-либо общая, неизменная мерка; наши суждения всегда будут основываться на наших личных восприятиях и ощущениях, а то, как мы ощущаем, зависит от нашего темперамента, нашей организации, особенных обстоятельств нашей жизни, то есть от факторов, которые не могут быть одинаковыми у различных людей. Из этих различных способов восприятия и заимствуются постоянно те краски, которыми пользуются люди, рисуя себе, портрет божества; поэтому представления о божестве не могут быть ни долговременными, ни надежными; выводы, которые из них делают, никогда не будут ни постоянными, ни единообразными; всякий будет судить о божестве лишь по самому себе и видеть в своем боге лишь самого себя.
Если иметь это в виду, то естественно, что довольные собой люди, обладающие чувствительной душой и пылким воображением, станут изображать божество в самом пленительном виде; во всей природе, непрерывно доставляющей им приятные ощущения, они будут видеть одни лишь признаки доброжелательства и доброты; в своем поэтическом восторге они будут замечать повсюду следы совершенного разума, бесконечной мудрости, заботливого провидения, занятого счастьем людей; голос самолюбия, присоединяясь к порывам их восторженного воображения, окончательно убедит их в том, что вселенная создана только для человечества; мысленно они постараются облобызать руку своего мнимого благодетеля; тронутые его милостями, наслаждающиеся ароматом роз, шипы которых им не видны и неощутимы в их экстазе, они не будут знать, как отблагодарить провидение за эти по существу неизбежные вещи, в которых ими усматриваются бесспорные доказательства божественного внимания. Всецело находясь во власти предрассудков, эти энтузиасты вовсе не заметят тех бедствий и неустройств, ареной которых является мир; если же они и заметят их, то сумеют убедить себя в том, что в виды благодетельного провидения входят и эти горести как необходимый этап человечества на пути к величайшему блаженству; их вера в божество, от которого, как им кажется, они зависят, заставит их думать, будто человек страдает лишь ради своего же блага и всемогущее верховное существо сумеет извлечь для человека бесконечное благо из его теперешних земных страданий. Их ум, настроенный подобным образом, видит лишь вещи, вызывающие их восхищение, благодарность, доверие; самые простые и необходимые явления представляются им чудесами благотворительности и доброты; упорно видя во всем мудрость и разум, они закрывают глаза на беспорядки, совершенно непримиримые с положительными качествами, приписываемыми ими существу, покорившему их сердца; самые ужасные несчастья, самые печальные для человечества события перестают для них носить отрицательный характер, давая им лишь новые доказательства божественных совершенств; они убеждают себя в том, будто все, что кажется им несовершенным или нехорошим, таково лишь по видимости, и восторгаются мудростью и благостью своего бога даже перед лицом самых грозных и горестных явлений.
