Мать - Из высказываний Матери. Ауровиль. Город будущего
Поблизости мы построим домик – тоже трехэтажный, но небольшой. Там будет жить Хута. Она станет хранительницей – хранительницей павильона. Она очень хорошо написала мне, но сама, разумеется, ничего толком не поняла.
Это что касается центра.
Дорога вокруг парка проложит границу между ним и городом. Наверное, в парке будут ворота – по крайней мере, одни. Ворота, а при них – «стража». Точнее, «страж», которым будет одна девочка; она приехала из Африки и написала мне, что хочет быть стражем Ауровиля, чтобы пускать туда только «служителей Истины» (смеется). Неплохая идея. Вот ее я, думается, и назначу хранительницей парка и построю для нее домик у входа, возле дороги.
Интересно, что вокруг центра, подобно огромным лепесткам (Мать рисует) располагаются четыре крупных сектора. Эти лепестки скруглены, и между секторами будут промежуточные зоны. Естественно, это пока воздушные замки, и на земле будет только их подобие.
Итак, четыре крупных сектора: на севере, по направлению к Мадрасу, будет располагаться культурный сектор, на востоке – промышленный, на западе – международный и на юге, то есть у озера – жилой.
Поясняю: жилой сектор – где будут построены дома уже записавшихся людей и всех тех, что приедут сюда, чтобы приобрести участок земли в Ауровиле, – будет у озера.
Что касается международного сектора: мы уже связались с послами некоторых стран, предложив, чтобы каждая страна имела свой павильон, – это старая идея. Кое-кто уже согласился, в общем, дело идет. При каждом павильоне будет разбит сад, и там будут представлены насколько возможно полно растения той или иной страны. Если нам хватит денег и места, то они могут устроить что-то вроде небольшого музея или постоянной выставки произведений искусства и продуктов производства своей страны. Сам же павильон должен быть построен в традициях национальной архитектуры, тогда он станет как бы документом, представляющим информацию о стране. Но опять-таки, в зависимости от того, сколько денег они вложат, можно будет построить корпуса для студентов, залы для встреч и так далее, национальную кухню, ресторан – словом, все, что угодно.
Промышленный сектор: уже сейчас многие, включая правительство Мадраса (оно уже выделило деньги), хотят запустить технологии на новой основе. Промышленный сектор разместится на востоке и будет очень большим (места там много): он растянется до самого моря. Правда, к северу от Пондичери лежит довольно большое пространство, где земли совершенно непригодны для постройки жилья и возделывания, – это берег моря и территория к северу от него. Так что промышленный сектор будет спускаться прямо к морю; если получится, мы построим там что-то вроде пристани – не то что бы порт, но просто такое место, где смогут причаливать корабли: у всех производств должен быть транспорт, чтобы они могли вывозить свою продукцию. Мы хотели поставить ее на место «Морских перевозок», но их владелец сначала согласился, да потом отказался; а получилось бы неплохо – большая гостиница, чтобы принимать гостей, приехавших извне. Для этого района мы нашли уже несколько промышленных предприятий, желающих открыть там свои производства; не знаю, хватит ли места, но как-нибудь разместимся.
На севере (где ме¬ста, естественно, больше всего), в сторону Мадраса – культурная зона. Там будет аудиториум (я мечтала о нем с давних пор, планы уже готовы) с концертным залом и большими органами – лучшими из тех, что выпускают сегодня (сейчас, кажется, их делают замечательно). Я хочу большие органы. Еще театр с кулисами, вращающейся сценой и так далее, все самое лучшее.
Словом, великолепный аудиториум. Далее, библиотека, музей с самыми разными экспозициями, но уже не в аудиториуме; киностудия, кинематографическая школа, клуб парусного спорта: мы уже почти получили разрешение правительства, во всяком случае, нам обещали, и дело весьма продвинулось. По направлению к Мадрасу, там, где много места, будет стадион, как можно более современный и совершенный. Тут есть идея, она пришла мне в голову уже давно: что через двенадцать лет… Олимпийские игры устраиваются раз в четыре года…через двенадцать лет, начиная с 1968 года (в шестьдесят восьмом Олимпиада назначена в Мексике)… так вот, появилась мысль, что через двенадцать лет Олимпийские игры могли бы проводиться в Индии, здесь. А для этого нужно место.
Между четырьмя секторами будут четыре промежуточные зоны. Одна для общественных служб: почты и так далее. Другая – для транспортных средств сообщения: железнодорожного вокзала и, если получится, аэропорта. Третья – зона для производства продуктов питания; она расположится у озера, и там будут молочные фермы, птицефермы, фруктовые сады, плантации и т. д. Со временем она разрастется и включит в себя озеро с прилегающими к нему землями – «озерную зону»: то, чем люди хотели заниматься сами по себе, они будут делать в Ауровиле. Далее четвертая зона. Я назвала: общественные службы, транспорт, питание – осталась четвертая зона: магазины. Много их не надо, но несколько магазинов нужно – для изделий, которые здесь не производятся. Получится что-то вроде кварталов, правда?
А ты будешь жить в центре?
Хута надеется! (Мать смеется). Я не сказала ей ни да ни нет – сказала только: «Как решит Господь». Все зависит от состояния моего здоровья. Переезжать я не буду. Я живу здесь из-за Самадхи и останусь здесь. Это точно. Я могу время от времени приезжать в Ауровиль, благо это всего пять минут на машине. Правда, Хута хочет жить спокойной, тихой жизнью, вдалеке от мира – и это вполне возможно в ее парке, окруженном дорогой, к тому же если будет еще кто-то, чтобы помогать ей не впускать посторонних: можно жить очень спокойной жизнью; но как только туда приеду я – всему конец! Начнутся коллективные медитации и так далее! То есть, если мне будет дан какой-то знак, прежде всего физический, или возникнет внутреннее побуждение поехать туда, то я сяду в машину и поеду вечером на час-другой. Иногда я могла бы это делать. Впрочем, у нас есть еще время над этим подумать, так как пройдут годы, прежде чем все будет готово.
Значит, ученики останутся здесь?
О! Ашрам никуда не денется. Ашрам останется здесь, я останусь тоже здесь, иначе и быть не может. Ауровиль – это…
Спутник?
Да, связь с внешним миром. Центр на моем рисунке – это символический центр. Хута же надеется, что она будет жить в доме совсем одна, а в соседнем доме совсем одна буду жить я. Только это просто несбыточная мечта: я – и одна!.. Стоит только посмотреть, что вокруг меня творится, так ведь? Словом, «совсем одна» никак не подходит. Уединение можно найти только внутри себя. Что касается плана внешней жизни, то, конечно, жить я там не буду, потому что Самадхи здесь; я буду просто время от времени приезжать туда. Например, я могу съездить туда на какое-нибудь открытие или торжественные церемонии. Посмотрим. Пройдет еще несколько лет.
В общем, Ауровиль создан для внешнего мира?
Ну да, это же город! Следовательно, он целиком и полностью предназначен для связи с внешним миром. Кроме того, это еще и попытка устроить на земле жизнь, чуть более близкую к идеалу.
В моем старом проекте были холм и река. На вершине холма стоял дом Шри Ауробиндо. Обязательно должен был быть дом Шри Ауробиндо, в самом центре. План города соответствовал моему символу: точка в центре символизировала Шри Ауробиндо и все, что имело отношение к его жизни; затем – четыре лепестка, совсем не такие, как на этом рисунке, и вокруг – еще двенадцать: собственно говоря, сам город, а вокруг – дома учеников. Ты ведь видел мой символ: там, где нарисованы линии в виде круга, на самом деле подразумеваются полосы. В последней полосе окружности должны были жить ученики, где у каждого был бы свой небольшой дом и свой сад. Были также и средства сообщения. Не знаю только, на каком транспорте ученики добирались бы до центра: индивидуальном или коллективном (знаешь, вроде этих старых трамвайчиков в горах). Город был обнесен стеной с воротами и охраной – никто не мог попасть в него без разрешения. Денег не было; внутри стен никаких денег. У ворот (а их предполагалось несколько) было устроено что-то вроде банков или касс, куда люди могли сдавать деньги и на полученные взамен талоны получать кров, пищу, то, что нужно. Но без денег. В стенах города никто, никто не имел денег. Талоны были только для гостей, а они могли попасть в город лишь с разрешения. Великолепная была организация. Никаких денег! Я не хочу денег.
Смотри-ка! Кое-что я уже забыла: я ведь хотела, чтобы был и рабочий город. Но он должен был стать частью промышленного сектора, может быть, его продолжением на окраине.
За стенами в моем первом плане с одной стороны был промышленный район, а с другой – поля, фермы и так далее, чтобы обеспечивать город продуктами питания. Это было бы уже целой страной, пусть небольшой, но все же страной. Сейчас же все сведено до минимума. Город уже не соответствует моему символу; остались просто четыре зоны, никаких стен. И там будут деньги. Старый план – это, поистине, был порыв к идеалу, понимаешь?.. Однако, прежде чем я попыталась начать, прошло много лет – уже двадцать четыре года. Сегодня план стал скромнее – это попытка построить промежуточную ступень, – но его гораздо легче осуществить. Тот же… Я ведь чуть не приобрела землю – во времена сэра Акбара – помнишь, из Хайдарабада. Мне прислали фотографии штата Хайдарабад и на них я увидела идеальное место: одинокий большой холм и широкая река. Я сказала сэру Акбару: «Я хочу это место», – и он устроил дело. Все было решено. Мне прислали планы, бумаги и так далее: что все это поступало в собственность Ашрама. Они поставили только одно условие: там были девственные леса, необработанные земли, и нам отдавали участок, естественно, с условием, что мы его должны возделывать, но все, что там будет производиться – например, лес, урожай, – должно использоваться на месте, а из Хайдарабада вывозить ничего нельзя. Нашелся даже один нормандец, моряк, который решил приобрести английский парусник, чтобы, поднимаясь вверх по реке, привозить нам все необходимое. Все так хорошо устраивалось! Тут они поставили это условие. Я спросила, нельзя ли обойтись без него. Но потом сэр Акбар умер, и с планом было покончено. Позднее я была даже рада, что не купила землю, потому что после того, как Шри Ауробиндо ушел, я не могу покинуть Пондичери. Я могла уехать из Пондичери только с ним, при условии, что он согласится жить в своем идеальном городе. В ту пору я говорила о проекте с Раймондом, строителем «Голконды»; он был захвачен этой идеей и сказал: «Как только начнется строительство, я приеду». Я показала ему план – подобие моего увеличенного символа, – и ему очень понравилось, он нашел его великолепным.
