Иоанн Гончаров - Многие поищут войти, и не возмогут...
В этом и состоит суть смирения. Смирение — это смерть ветхому человеку, это полное недоверие себе и абсолютное доверие Богу, что в высшей степени разумно, ибо есть корень ума и любовь самой любви.
В Св. Писании есть такие слова: «… Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12, 29), все достойное Он согревает, а все недостойное сжигает. Человек, который сросся со своим грехом, сгорает вместе с ним. А человек, знающий об условности своих представлений, не «прилепляется» к ним сердцем, и потому в огне сгорает его неправда, а сам он остается, сам спасается, но так, как бы из огня.
Всё — в смирении, т. е. всё — в разумности и честности, всё — в покаянии. Нет таких грехов, которые бы Бог не простил, ибо бесконечно милосердие Божие. Но если человек не кается, т. е. грех не считает грехом, то и малый грех становится непреодолимым препятствием на его пути к Богу. Ибо человек своей правдой восстает на Бога, и потому не может услышать и вместить Его.
Священное Писание говорит нам: откажись от своих разумений, даже если ты богат разумением. Что есть наша правда? Что есть наши мысли? «Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55, 9). Но гордому человеку сделать это трудно, и он будет искать аргументы, утверждающие его понятия, и они будут иметь основание в его свободе. Потому, по переложенной на стихи мысли блаж. Августина, «правду Августин певал — ада нет, и не бывал, воля наша — печь нам ада».
Чем же страшно милосердие Божие? Страшно оно своей беспредельностью. «Вечно нераскаянных грешников будет мучить огонь Божественной Любви. Той Любви, которую они отвергли, предпочитая жить по собственному произволу» (Св. Максим Исповедник).
ФОРМАЛЬНАЯ ПРАВОТА
Формальная правота — что это такое? Это видимость правоты, это один из самых опасных видов обмана, это скорлупа, в которой нет зерна.
Формальная правота зарождается в душе людей самолюбивых, гордых, когда они доверяют своим суждениям как истинным и единственно возможным. Такая правота льстит, держит человека в плену ложных представлений, и плен этот настолько крепок, насколько человек самолюбив, горд, тщеславен.
Бог вложил в сердце каждого человека возможность восприятия и осознания правды как закона жизни, но этот закон мы извращаем ложью своих страстных представлений. Сделавший шаг в этом направлении по необходимости делает второй шаг, оправдывая свою правоту. И так развивает себя в лукавстве, взращивает фарисейство. Так постепенно человек уходит от правды жизни и делается неспособным ее ощущать, доверять ей.
Более того, правда жизни начинает его раздражать, ибо она есть и в своем существовании не зависит ни от чего, тем более — от его суждений. Потому формальный ум часто недоволен, многим соблазняется. Всякое несоответствие форме ему кажется несоответствием содержанию. Омертвевшее в грехах сердце делает ум неподвижным, и он обо все «спотыкается». И хотя временами чувствует свою неправду, не может, не хочет изменить своей страстной привязанности к формальным суждениям. И эта формальность суждений, эта поверхностность представлений всегда проявляются в неизбывном грехе осуждения.
Формальной правоте в человеке противостоят искренность и разумность. Глубокое осознание совсем непростой сути жизни, неисследимость судеб Божиих, осознание немощи человеческой природы, ее удобопреклонности ко всякого рода неправде — все это устраняет разумного человека от поверхностных суждений, которые всегда стремятся его «заземлить».
Человек, благой по природе, всегда творит зло под видом добра. Но всякое зло представляется ему как добро только тогда, когда он перестает верить в Бога, когда он в своем сознании остается один и начинает жить от своего ума. Этот «вид добра» и есть его формальная правота. Христа фарисеи осудили по форме. Он действительно нарушал закон. Осудили, потому что не захотели видеть, ради чего Он это делал. Формальная правота слепа, но слепота эта странная — добровольная, не желающая видеть правды жизни, сохраняющая самолюбие. И в этом смысле она обнаруживает в себе следы сатанинского сопротивления.
Формальная правота была в основе всех ересей, расколов, всех революционных идеологий, и вообще она во всем, что противостоит вере в Бога и здравому смыслу.
Формальная правота родила католичество и протестантизм. Она сейчас опускает Православие до уровня католиков и протестантов. Формальная правота присутствует в экуменизме, она сегодня — в основе идеологии глобализма. Формальная правота оправдывает греховную повседневность нашей жизни (куда деваться — все так живут). Ее суть, если о сути в ней можно говорить, — как бы некая «разумная необходимость», с которой нельзя не согласиться, которую нельзя не принять. Но и принять ее нельзя, потому что это обман, это «интеллектуальный мираж», за которым скрываются беда, катастрофа, неправда, в зависимости от того, что ею прикрывается.
Наставляя в жизненной правде, Откровение Свящ. Писания верующим во Христа говорит: «…будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби» (Мф.10, 16); «…буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 6); «…не подклонить выи своей под ярмо неправды» (Иер. 27, 8). Пристрастие к форме, к внешней, поверхностной «разумности», которые всегда поставляются в упаковке «необходимости», — это отказ от веры в Бога, во Христа, Который Крестом Своим воссоздал мир и хранит его в Своей Божественной правде. И единственная возможность вырваться человеку из своей ограниченности, условности, неразумности — это поверить Христу как Богу, чего нам всем сейчас так не хватает. Полюбить Его всем сердцем своим и возложить на Его Милость и Всемогущество свое упование. И Он, воссоздавший мир, устроит и нашу жизнь в этом мире. Сохранит нас в Своей Божественной, жизнеутверждающей правде жизни, как земной, так и небесной, как временной, так и вечной.
БОЖЕСТВЕННАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Справедливость — красота формы жизни, это то, к чему устремлен дух человека. Здесь же и главный соблазн: исчерпывать справедливость своим пониманием, в то время как она есть мера самой жизни, всегда выходящая за рамки жизни одного человека.
Человек часто забывает о своей ограниченности. И особенно страстно он утверждает себя и свое, когда речь идет о справедливости, которая является как бы стержнем жизни. Неспособность, нежелание его выйти за рамки собственных представлений о справедливости и является одним из главных препятствий на пути человека к Богу. Ничто так не будоражит сознания человека, как мысль о «несправедливости» Творца. Вспомним расхожее: «Почему страдают дети? Как может Бог попустить жестокость войн и революций? Почему Он не защищает Свою Церковь?». Удивляет кажущаяся завышенность требований Бога к человеку в одних случаях и необъяснимое (по нашим меркам) снисхождение — в других.
В жизни действительно много нам непонятного, необъяснимого, но это, наверное, потому что во временной, преходящей жизни присутствует вечность, непостижимая в своем проявлении. (Естественно, разумнее допустить наше непонимание, нежели «недосмотр» Бога, т. к. все другое, нам понятное, очень хорошо устроено.)
Уверенность в правильности своих оценок — это суть страстного человека, от которой он отказывается с большим трудом, если вообще отказывается. Таинственная самоуверенность сохраняется даже тогда, когда очевидной становится ошибочность собственных представлений. Сердце все равно продолжает верить в какое-то «свое» знание жизни. А православная традиция говорит, что самоуверенность, как ничто другое, мешает человеку поверить в разумное устроение человеческих судеб. Вера в Бога — это, наверное, и есть способность преодолеть свои представления и приобщиться к высшим духовным знаниям.
В Св. Писании сказано: «…вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится» (1 Пет. 2, 6). Но этот камень для неверующих есть камень преткновения и соблазна. А для тех, кто сознательно противится Богу в Его мироустройстве, кто сознательно сошелся с духом злобы, сказано: «…кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит» (Мф. 21,42,44).
Христос — Краеугольный Камень жизни, Его не обойти в решении серьезных жизненных вопросов. Преткновения и соблазны как раз в том и состоят, что наше понятие о справедливости не вмещает Бога, ибо многое в Евангелии разрушает все наши страстные умопостроения. И этот соблазн для уверовавших в свой разум становится гибельным.
Человеческий разум пресмыкается по земле все, что видит и понимает, переносит на Бога судит о Боге по-человечески. Но Христос, Сам будучи человеком, через Крест отказался от всего грехом загубленного в человеке и, прежде всего, распял самолюбие, корнем которого и является «свое разумение». А страстный человеческий рассудок не хочет отказаться от соблазна своей правоты, хотя он много раз убеждался в безжизненности своего упования, много раз разбивался о собственную «справедливость».
