Святые наших дней - Митрополит Иларион
Через такую молитву человеку открывается Бог-Истина. В конце книги отец Софроний возвращается к мысли, которую он впервые озвучил в книге «Старец Силуан»: о том, что Истина не есть «что», а есть «кто». Понтий Пилат небрежно бросил Христу вопрос: «что есть истина?» Современное человечество подобно Пилату: «Содержание и дух вопроса, при той же самой словесной формуле, могут радикально различествовать. В случае Пилата сказался критицизм посредственного философа-римлянина: задав вопрос, он вышел к иудеям, не дожидаясь ответа от Христа: он был убежден, что удовлетворительного ответа вообще нет. Полагаю, что в наше время подавляющее большинство людей стоит не выше уровня пилатовской мысли и строит свое земное бывание не на скале веры, а на отрицании возможности посмертного бытия».
Суд Пилата.
Фреска. Монастырь Высокие Дечаны, Сербия. Ок. 1350 г.
Но Господь сказал о Себе: «Аз есмь Истина». Это не та истина, которая открывается на путях рационального познания, а та, которая через молитву открывается как Свет: «Он есть Свет и Истина. И когда сей Истинный Свет… объемлет нас, тогда мы живем Его любовь и Премудрость. Мы бываем в радости, и на нас нисходит глубинное ведение, не как мысль, но как “состояние” нашего духа. Он Сущий. В Нем нет ни начала, ни конца. Он Сам есть и Начало – Принцип всего существующего – и бесконечный конец всех наших чаяний. Мы узнаем в сердце нашем, что Он хочет видеть нас совершенными, не менее, чем Он Сам».
Несмотря на то, что книга «Видеть Бога как Он есть» представляет собой собрание разрозненных записей, объединенных, казалось бы, без ясной логической последовательности, в ней при ближайшем рассмотрении обнаруживаются и своя логика, и свое сквозное развитие. В чем-то они напоминают «Лествицу» Иоанна Синайского, состоящую из тридцати ступеней, начиная с отречения от мира и кончая любовью. Отец Софроний, начиная со смертной памяти, страха Божия, покаяния, духовной брани, духовного плача, постепенно проводит читателя по ступеням своей духовной лествицы к тому, что происходит на вершинах богопознания: созерцанию Божественного Света, литургической молитве, Гефсиманской молитве и откровению Бога-Истины.
Последние годы
Еще в 1985 году старец Софроний мог подниматься на леса и заниматься росписью храмов. Но во второй половине 80-х годов он стал терять зрение и слух. В 1990 году он говорил братии монастыря:
– …Я сам каждую неделю ощущаю убавление во мне жизни. Я смотрю на вас и только в некоторых случаях догадываюсь по лицу, кто это; а в других даже догадаться не могу. Я слепну, глохну и все время постепенно как бы изолируюсь от жизни. Но проходит какой-то срок, и эта постепенность меня пугает. И вот, переживая теперь этот процесс постепенного умирания, я и хочу говорить с вами. Если Бог примет мою душу так, как Он принял миллионы и миллионы других, и я буду в Нем живым существом, то моя связь с вами не прервется, и вы будете в моем сердце…
Архимандрит Софроний
В 1991 году он пишет протоиерею Борису Старку: «Мне невероятно много лет: 94 с половиной. Я едва слышу, я на 3/4 ослеп; память непрестанно слабеет; ноги отказываются служить… все тело стало ленивым и прочее сему подобное. Но все же я вынуждаюсь еще служить многим членам нашего монастыря и приезжающим к нам… Уже более 66 лет, как я прошу молитвой извещения меня о дне моей смерти. До сих пор еще не получил ни единого ответа. Но все же я готовлюсь в сознании моем к уходу отсюда».
Несмотря на старческие немощи, отец Софроний продолжал регулярно приходить на богослужение. Когда не мог служить сам, молился в алтаре и причащался. И продолжал вести беседы с братией.
После его смерти беседы, произнесенные в 1989–1993 годах, были собраны иеромонахом Николаем (Сахаровым) в отдельную книгу. В этих беседах старец Софроний касается самых разных тем, многие из которых ранее были раскрыты в его книгах. Он вспоминает о старце Силуане, о своей молодости, о годах, проведенных на Афоне, преподает наставления братии и сестрам монастыря.
В 90-е годы в монастырь стали приезжать паломники из России, в том числе священнослужители. Отец Софроний до последних дней интересовался тем, что происходит в Русской Церкви, с искренней радостью воспринимал новости о возрождении церковной жизни в России, с болью слышал о возникавших расколах и нестроениях. В частности, в одной из бесед он отреагировал на попытки создания Русской Зарубежной Церковью, тогда еще находившейся в остром противостоянии с Московским Патриархатом, своих структур на территории России. В этом и вообще в попытках подорвать авторитет церковной иерархии он видел большую опасность, о чем говорил в августе 1992 года:
– Теперь… я с не меньшим страхом и трепетом позволяю себе высказывать мое мнение и о том, как Русская Церковь может восстать из пепла в большем величии духовном, чем в конце синодального периода. Возрождение всего богатства Русской Церкви теперь стоит в опасности из-за того, что многие совсем не понимают, как созидается жизнь Христовой Церкви, и действуют при отсутствии действительного опыта Божественной благодати. Прежде всего, всем необходимо осознать, что действительно по благому Промыслу Бога о Русской Церкви в настоящее время руководство над нею вручено Святейшему Патриарху Алексию II. Лично я полагаю, что более подходящего человека, чем Патриарх Алексий II, нет в данный момент! Этот скромный человек провел десятки лет как один из ближайших сотрудников великого Патриарха Алексия I и служил все время патриаршества великого молитвенника Пимена. Таким образом, содействуя ему во всех его предприятиях, мы дадим богоданному Патриарху возможность реализовать восстановление Церкви во всем ее могуществе.
Святейший Патриарх Алексий II
Находясь формально в юрисдикции Константинопольской Церкви, отец Софроний не отделял себя от Русской Церкви, а потому и горячо переживал за нее. В той же беседе он говорил:
– Пусть всякий храм, всякий монастырь, всякая школа, – все, что принадлежало Русской Церкви и было похищено, – все возвращаемое ныне государством Церкви присоединяется к всероссийскому стаду, ведомому ныне Патриархом Алексием, и объединяется вокруг него. После того, как с Божией помощью удастся собрать уцелевшее материальное богатство, будем усердно просить у Бога подать нашим иерархам помощь для лучшей организации богословских семинарий и академий. И по достижении в этом плане единства всех станет возможным великий Собор Русской Православной Церкви и восстановление и исправление всего, что нужно исправить.
В своих беседах отец Софроний оспаривал мнение о том, что «сейчас нет старцев». Это мнение, со ссылкой на епископа Игнатия (Брянчанинова), озвучивают некоторые православные апологеты. Но отец Софроний с ним категорически не соглашался:
– Бесподобное по жестокости гонение разрушило культуру в России: культуру аскетическую и культуру богословскую. Три поколения были лишены всякой возможности воспитываться в Церкви. И теперь появилась странная идея, что Господь в наше время не дает старцев, что каждый из нас должен читать и строить по своему разуму свое спасение и даже жизнь в Церкви. При этом они ссылаются на святого епископа Игнатия Брянчанинова. Это особый случай в церковной жизни. Сам Брянчанинов, будучи аристократом, двадцати шести лет был уже игуменом, когда он всего только два года пробыл послушником. Несомненно, это был благодатный муж. Однако, как аристократ, он учился не у «мужиков», а читая отцов-аскетов. И сейчас возможны такие случаи, когда мы живем рассеянные, где нет духовника, опытного в жизни, и, конечно, людям, поставленным в начальственное положение, приходится читать книги, но все-таки надо избегать той мысли, что они по
