Бескрылые - Роман Воронов
— Сложно как-то у вас, светлоликих, — проворчал Темный, рассекая воздух мечом, отбить выпад сарацина слева. — Враг вроде бы и не враг, чертовщина, да и только.
…Я начал уставать, пара случайно поверженных противников лишила меня сил, меч, как и щит, двигались практически без моего участия, хотя и достаточно эффективно, но наседавший слева сарацин оказался опытным воином и, видимо, закусив на меня, не желал переключаться на других освободителей Гроба Господня. Его короткие, резкие выпады участились, а удары крепли, я только защищался, и исход этой схватки был ясен нам обоим…
— Подопечному, похоже, конец. — Темный недовольно поморщился, разглядывая на вражеской сабле своего напыщенного коллегу, улыбающегося во всю свою черномазую физиономию.
Светлый, напротив, вел себя спокойно.
— Иуда «уравновешивал» Христа, он обеспечивал Его пребывание/существование как Чистой Любви на земле, не приспособленной на тот момент для полного торжества Света.
— Значит ли это, что подопечный не удостоился своего Иуды? — Темный хлопнул ладонью о ладонь двойнику на сарацинском оружии, и оба меча высекли искры.
Вместо ответа Светлый произнес, вопреки имеющей место трагической мизансцены, задумчиво и неторопливо:
— «Перекаченный» любовью мир становится… адом. Любовь приторможенная, запрессованная, нерозданная трансформируется в энергии антимира. Энергия любви без движения гниет. Невозлюбивший ближнего не возлюблен им в ответ.
После этих слов Светлый опустил щит и кривая сабля неверного рассекла мое горло. С победоносным воплем сарацин перешагнул безжизненное тело и тут же нарвался на выставленное копье…
А я, неожиданно воспарив над лежащей в неестественной позе оболочкой, обряженной в кольчугу и накидку с крестом, с застывшим изумлением во взоре, присоединился к парочке «летучих мышей», без умолку трещащих на протяжении этой невероятно короткой (для меня) бойни в поисках Иисуса Христа.
— Недолог век борца за справедливость, — вместо приветствия прохихикал Темный.
— Не пугайся, дорогая душа, — успокоил меня Светлый. — Ты снова дома.
— Как и не уходил, — язвительно хмыкнул Темный. — Здесь-то уж сможешь раскрыться сам. — И красноречиво посмотрел на Светлого, имея в виду опущенный им не вовремя щит.
— Душа раскрывается в общении (энергообмене) с другими душами, здесь, в уединении, твой единственный собеседник — Бог. — Светлый улыбался, но как-то скованно, почти печально.
— В уединении? — воскликнул я. — А как же вы?
— Мы доведем до Врат Небесного Иерусалима и покинем тебя. — Темный развел когтистыми лапами.
— Но почему? — Я переводил взгляд с одного на другого, пытаясь сказать им: «Не бросайте меня, мне страшно».
— Там заканчивается дуальность. — Светлый укрыл меня белыми крылами, отчего сразу стало тепло и спокойно. — Иисус вне ее.
— Достоин ли я лицезреть Христа? — с тревогой в голосе обратился я к Светлому.
Мягкие, светящиеся крылья сомкнулись надо мной еще сильнее.
— И да и нет. Но если Врата раскроются пред тобой и войдешь в Храм Его, все равно грехи твои не позволят заговорить с Иисусом, сможешь только молчать в присутствии Его.
— Коли случится мне стать гостем Христа, что принести в дар Ему? — Мое беспокойство грозило перерасти в панику.
— Не забудь подвязать подарок голубой ленточкой, — заржал Темный, громко хлопая себя по бокам черными крыльями из железных чешуек вместо перьев.
— Не забывай, — Светлый ласково улыбнулся. — Через дары материальные познается самость, через дары любви — сама душа. Этого знания тебе будет достаточно для подарка Христу. Мы пришли.
Белые крыла распахнулись, и передо мной воссияли Врата Небесного Иерусалима, напоминавшие отражение солнца в чистой воде, если смотреть в нее непрерывно.
— Что мне делать? — спросил я обреченно, необъяснимый страх проникал в сознание с каждым мгновением в этом родном, по заверениям моих спутников, но незнакомом, по моим личным ощущениям, месте.
— Ждать, — коротко ответил Темный.
— И верить, — добавил Светлый.
После чего он протянул свой «щит» антиподу со словами:
— Для защиты от внешнего врага, — но сам «спрятался» за ним, провозгласив: — Скрываюсь от порабощения Самостью.
Темный же выставил свой «меч» вперед и сказал:
— Рассекай мир, отгораживая от его нападок душу, и им же защищаюсь от нее, дабы не смогла она приблизиться и обнять меня.
— И будет так, — прокричали они вместе. — Пока существует дуальность.
Свет за спиной раздвоился, Врата раскрылись, я кивнул Ангелам и вошел внутрь.
Знакомьтесь, Иисус, или Трудно быть Человеком
Мир абсолютной Гармонии, когда Слово твое рождает хор созвучных ему, когда мысль невысказанная отражается от подобных ей тут же, когда движение, едва различимое, порождает сонаправленную волну в каждой точке окружающего пространства и ты «внутри» него, — вот нахождение души подле Всевышнего, у Трона Его, под сенью Славы Его, и не существует ничего другого, чтобы именовалось бы полным счастьем духа. Пребывание же в таком состоянии и виде кажется бесконечным блаженством, выстраданным и заслуженным, но вот среди всеобщего безмятежья и спокойствия возникает мерцание, нарушающее равномерное свечение, тусклое, еле приметное пятнышко вдруг омрачает безбрежное море чистоты и белизны, такое тревожное и диссонирующее, нет, пока еще не произнесенное Слово, но уже волновое движение, несущее в себе возбуждающий первую букву звук.
Ты, окутанный теплотой и заботой Отца, недоуменно обращаешь внимательный взор в ту область Высшего Небосклона, откуда потянулась тончайшая серебряная нить чего-то несоответствующего общей умиротворяющей картине Вселенского бытия, и, с удивлением прослеживая ее траекторию, определяешь конечную точку ее воссоединения, коей является твоя «персона».
Контракт Сына Божьего ни много ни мало являет собой квантовую вибрацию Воли Всевышнего, наложенную на Решение Кармического Совета. Ты ставишь «подпись» под Контрактом, и эта триада запускает процедуру Погружения в плотную материю.
Всяк (а это большинство земных душ), переживший Потоп, помнит — пытаешься всплыть, подняться наверх, вернуться к свету и воздуху, но тяжесть на плечах и во всем теле нарастает неумолимо, вопреки надеждам и желаниям, увы, ты гарантированно опускаешься на дно. Вот приблизительная картина ощущений духа с Контрактом Сына Божьего, начавшего свое нисхождение…
В густой тени арочного свода ворот, что открывают проход в город с восточной стороны, у самой стены, по правую руку для тех, кто пешим или конным покидает славный Иерусалим, и слева для тех, кто имеет счастье вдохнуть ароматы Вечного Города, въезжая в него, удобно устроился игрок в кости, бодро зазывая прохожих испытать судьбу и, весьма вероятно, сразу же, на этом самом месте, неожиданно разбогатеть за его счет.
Он частил скороговорками, успевая подмигивать хорошеньким крестьянкам и раскланиваться со стражниками, грозно поглядывавшими в его сторону, когда зазывала чересчур повышал голос или, того хуже, цеплял добрых горожан за одежды. Местные, прекрасно осведомленные о приемах и методах уличного шулера, проходили мимо со
