Творения. Часть 1 - Афанасий Великий
Но может быть, воспрепятствовал вам назначенный срок, ибо в письме своем жалуетесь, что определили мы близкий срок Собору. Но и это, возлюбленные, один предлог. Ибо если бы назначенный день застиг кого в пути, то этим доказывалось бы краткое разстояние срока. Если же, не думая сами идти в путь, и пресвитеров задержали до самаго января месяца, то это – предлог не надеющихся на себя, потому что, если бы надеялись на себя, то, как сказал я, отправились бы в путь, несмотря на дальность пути, не обращая внимания на короткость срока, но смело полагаясь на правоту и законность своего дела.
Но может быть, не пришли вы по обстоятельствам времени, ибо в письме своем дали вы также разуметь, что, взяв во внимание положение дел на востоке, нам не надлежало приглашать вас идти. Итак, если не пришли вы, как говорите, потому что таковы обстоятельства времени, то вам первым надлежало иметь в виду эти обстоятельства и не делаться виновниками раскола, воплей и плача в церквах. Теперь же, поступив так, доказали, что причиною – не обстоятельства, но произвол не захотевших прийти.
26) Дивлюсь и этому в письме – почему написано вами, что писал я один и к одному Евсевию, а не ко всем вам. В этом иной найдет скорее привязчивость ко всему, нежели правду. Ниоткуда не получив писем против Афанасия, кроме принесенных Мартирием и Исихием, по необходимости отвечал я тому, кто писал против него. Поэтому надлежало – или Евсевию не писать одному без всех вас, или не оскорбляться вам, к которым я не писал, если написал к тем, которые сами писали. Если мне надобно было писать ко всем вам, то и вам всем надлежало написать ко мне вместе с Евсевием. Теперь же, соображаясь с ходом дела, писал я только тем, которые известили меня о деле и писали ко мне письма. А если и то вас тронуло, что я один писал к нему, то следует вам негодовать и на то, что и он написал ко мне одному. Но и в этом, возлюбленные, есть только правдоподобный, а не основательный предлог.
Впрочем, нужно довести до вашего сведения, что, хотя писал я и один, однако ж, мнение это принадлежит не мне одному, но и всем верным в Италии и епископам этих стран. И мне не захотелось заставлять писать всех, чтобы написанное от лица многих не было для вас тяжко. Так и теперь епископы собрались в назначенный срок и были того именно мнения, какое снова изображаю вам в письме. Посему, возлюбленные, хотя пишу один, однако же, знайте, что это – общее всех мнение.
Итак, видно из сего, что предлоги, придуманные некоторыми из вас, неосновательны, несправедливы и подозрительны.
27) А тому, что соепископы наши Афанасий и Маркелл приняты нами в общение не по легкомыслию и не против справедливости, хотя достаточно объясняется это сказанным уже, представлю вам основание в кратких словах. Против Афанасия писал сперва Евсевий, а теперь писали и вы, но весьма многие епископы из Египта и из других епархий писали также в защиту Афанасия. И, во-первых, письма ваши против него сами себе противоречат, и нет никакого согласия в последних с первыми, напротив того, во многом первыя опровергаются последними, а последния изобличаются во лжи первыми. При таком же разногласии писем ни малаго вероятия не заслуживает содержащееся в них. Потом, если желаете, чтобы верили мы писанному вами; то следует не лишать доверия и писавших в защиту Афанасия, тем более, что вы живете вдали, они же на самом месте и знают Афанасия, пишут о том, что там было, свидетельствуя о его жизни и утверждая, что во всем оклеветан он по заговору. И еще говорили некогда, что некто епископ Арсений умерщвлен Афанасием, но мы узнали, что он жив и даже в дружбе с Афанасием. О судебных записях, сделанных в Мареоте, подтвердилось, что составлены они по одностороннем изследовании дела: не были там ни обвиняемый пресвитер Макарий, ни сам епископ его Афанасий. И это стало нам известно не из Афанасьевых только слов, но из самих записей, какия принесли нам Мартирий и Исихий. Прочитав их, нашли мы, что был там обвинитель Исхир, но не было ни Макария, ни епископа Афанасия, ни даже Афанасьевых пресвитеров, которые желали быть, но не допущены. Если бы суд производился справедливо, то надлежало бы, возлюбленные, лично там быть не только обвинителю, но и обвиняемому. Как в Тире лично были и обвиняемый Макарий и обвинитель Исхир, и ничто не было доказано, так надлежало и в Мареот идти не одному обвинителю, но и обвиняемому, чтобы там или лично его уличили, или, если не уличат, доказал он, что все – клевета. А теперь, поелику сего не было, обвинитель же пошел туда один, в сопровождении людей, которых Афанасий устранял от дела, то и само делопроизводство кажется подозрительным.
28) Об отправившихся же в Мареот жаловался он, что пошли туда против его воли, ибо говорил, что послали подозрительных людей: Феогния, Марина, Феодора, Урзация, Валента и Македония, и это доказывал не своими только словами, но и письмом бывшаго Фессалоникийскаго епископа Александра; потому что принес письмо его, посланное к комиту Дионисию, бывшему на Соборе, в котором Александр открывает, что против Афанасия составлен явный заговор, Афанасий принес также подлинное собственноручное писание самого обвинителя Исхира, в котором, призывая во свидетеля Вседержителя Бога, говорит он, что не была ни чаша разбиваема, ни трапеза опрокидываема, но сам он выдумал это обвинение по наущению некоторых. А мареотские пресвитеры, пришедши, стали утверждать, что Исхир – не пресвитер Вселенской Церкви, да и Макарий не виновен в таком поступке, в каком обвинял его Исхир. Пришедшие сюда пресвитеры и диаконы также немало, а напротив того, много, представили свидетельств в пользу епископа Афанасия, утверждая, что разглашаемое против него – неправда и что оклеветан он по заговору, и все епископы Египта и Ливии письмами подтвердили, что поставление его было законно и согласно с церковными правилами, а что вами говорено против него, все то ложно, потому что убийства не было, никто им не умерщвлен, и чаша разбита не была, но все это – ложь.
И из самих судебных записей, какия составлены в Мареоте при одностороннем изследовании дела,
