Дела любви. Том II - Серен Кьеркегор
Таким образом, рассмотрение возвращается к своему началу. Созидать – значит предполагать любовь; быть любящим – значит предполагать любовь; только любовь созидает. Ибо созидать – значит строить что-то на основании, но c духовной точки зрения любовь – основание всего. Ни один человек не может заложить основание любви в сердце другого человека; но любовь – это фундамент, и можно строить только на фундаменте; следовательно, созидать можно только предполагая любовь. Уберите любовь, тогда не будет ни созидающего, ни созидаемого.
Примечания
1 В датском языке «назидать» и «созидать» [opbygge], означающее строить вверх, возводить – это одно и то же слово. Здесь размышление строится на игре слов. В нашем переводе мы употребляем и то, и другое слово в зависимости от контекста.
2 насыщение народа] Матфея 14:13-21.
3 и «копал глубоко»] Луки 6:48.
4 «как высоко он сможет построить свою башню»] Луки 14:28 и далее.
5 «любовь не ищет своего»] 1 Кор. 13, 5
6 «все сие да будет к назиданию»] Первое послание к Коринфянам 14:26.
7 медь звучащая или кимвал звенящий] 1 Коринфянам 13:1.
8 «к назиданию»] 2 Коринфянам 12:19
9 Тот, Кто Сам есть Любовь] 1 Иоанна 4:16
10 владеющий собою лучше завоевателя города] Притчи 16:32.
11 вынуть соринку] Матфея 7:5
12 Кто много возлюбил] От Луки 7:47
13 знаменитом отрывке апостола Павла] 1 Коринфянам, 13
14 носите бремена друг друга] Галатам 6:2
15 как сказал один благочестивый человек] Авраам а Санта Клара, австрийский богослов. Смотрите Sml. Pap. VII 1. A. 41.
16 Отец блудного сына] Луки 15:11-32
Глава 2 Любовь всему верит – и всё же никогда не обманывается
«Любовь всему верит». 1 Коринфянам 8:7
«А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше», которая поэтому является основанием всего, предстоит прежде всего и пребывает, когда все остальное прекратится. Так что любовь – «наибольшая» из «них»; и есть ли что-нибудь более совершенное для сравнения любви, чем вера и надежда? Но тот, кто в смысле совершенства является наибольшим, должен обладать способностью, так сказать, взяться за дело меньших и сделать их более совершенными. В мирском смысле можно иногда быть величайшим, не будучи при этом величайшим в смысле совершенства, но это как раз и есть несовершенство мирского. Воистину верно, что величайший должен уметь делать то же, что наименьший; и это верно в отношении любви, что она может взять на себя задачи веры и надежды и сделать их более совершенными. Это мы сейчас и рассмотрим, размышляя над темой
ЛЮБОВЬ ВСЕМУ ВЕРИТ – И ВСЕ ЖЕ НИКОГДА НЕ ОБМАНЫВЕТСЯ.
Сначала мы рассмотрим, как следует понимать, что любовь всему верит, а затем – как любящий, просто веря всему, может быть защищен от любого обмана, ибо воистину, не всякий, кто всему верит, является любящим, и не всякий, кто всему верит, тем самым защищен от всякого обмана – даже вера, если она будет всему верить. И даже если кажется, что быть защищенным от всякого обмана – это благо для любви, её преимущество, то это соображение на самом деле не подходит в качестве предмета для рассмотрения в статье о деяниях любви, поскольку это не так. Быть защищенным от всякого обмана – это дело, это задача, полностью тождественная вере всему, так что одинаково можно сказать, и что любовь всему верит, и что она никогда не обманывается, так как это одно и то же; это не то, что действие – это одно, а мудрость, защищающая человека от обмана – это другое. Любовь никогда не обманывается не с точки зрения земной мудрости; ибо любить так, чтобы никогда не обманываться – это, как говорит и думает земная мудрость, самое глупое и бессмысленное, что только можно сделать, причём это оскорбление мудрости – и поэтому её можно легко признать принадлежащим по существу христианству.
Любовь всему верит. Легкомыслие, неопытность, доверчивость верят всему, что говорят; тщеславие, самонадеянность, самодовольство верят всему лестному, что говорят; зависть, злоба, развращенность верят всему дурному, что говорят; недоверие не верит вообще ничему; опыт учит, что разумно – не верить всему; но любовь верит всему.
Так что недоверие вообще ничему не верит, оно делает прямо противоположное тому, что делает любовь. Верно, что в целом недоверие теперь не пользуется уважением среди людей, но из этого вовсе не следует, что нужно безоговорочно отказаться от всякого недоверия, или безоговорочно рекомендовать любовь, которая всему верит. Скорее, как ни странно, люди предпочитают идти на компромисс, то есть разделяющий компромисс между недоверием, которое – немного любя, всё же немного доверяет, и любовью, которая – немного не доверяя, всё же испытывает то или иное подозрение. В самом деле, если кому-то захотелось бы открыть коварную тайну подозрительности, наделить её в сверхъестественных размерах ослепительным блеском разума, хитрости, изобретательности, то он мог бы соблазнить многих. Возможно, нашёлся бы кто-то такой, кто ловко дал бы нам понять, что это именно то, что он открыл – гордый своим открытием. И в противоположность этому, как это часто бывает с добром, любовь, которая всему верит, выглядела бы очень бедно, так что многие даже не осмелились бы признаться в том, что они желали бы быть такими безхитростными.
В чем же заключается на самом деле коварная тайна недоверия? Это злоупотребление знанием, злоупотребление, которое без лишних слов, на одном дыхании присоединяет себя ergo к тому, что как знание является абсолютно истинным, и становится чем-то совершенно иным только тогда, когда в это знание абсурдно верят, что столь же невозможно, сколь и абсурдно, ибо никто не становится верующим в силу знания. То, что говорит или проповедует недоверие, на самом деле является просто знанием; тайна и ложь заключаются в том, что оно без дальнейших церемоний превращает это знание в веру, делая вид, будто это ничто, будто это нечто такое, на что даже не
