Старец Иероним, молчальник Эгинский - Петр Боцис
Тем временем он закончил школу и стал помогать в лавке отцу и старшему брату Иоанну, отличавшемуся трудолюбием и благочестием. Их лавка стала центром проповедничества. У Василия был дар слова и со всеми, кто заходил в лавку, он беседовал на духовные темы, стараясь укрепить их в благочестии и привязать любовью к церкви. Но этого ему было недостаточно. Он сам стал посещать разные дома, чтобы проводить беседы, особенно с женщинами, и привлечь их к духовной жизни, научить благочестию и любви Божией. Слово его имело такую силу, что многие женщины преображались, ощутив «десницу Вышняго», и начинали жить почти по-монашески.
У некоторых из них возникли даже разногласия с мужьями, которые были недовольны тем, что, возвращаясь с работы по средам и пятницам, они находили на столе пищу без масла. Мужья быстро поняли, кто являлся причиной такой перемены, и в деревне стали звать Василия, которому тогда было 16–17 лет, попом. «Этот поп вас сделал такими», — обычно говорили мужья своим женам.
С этого времени Василий начал проповедовать и в церкви. По свидетельству его соотечественников, переехавших после обмена населением в Грецию, он говорил красноречиво и правильно, привлекая народ. Для многих он стал примером благочестия, и несмотря на его возраст, все его уважали. Люди дивились ему и задумывались о том, как этот мальчик с юных лет сумел проявить такую твердость, рассудительность и усердие ко всему Божественному.
К святым бессребреникам Косме и Дамиану, почитаемым всеми гельвериотами, маленький Василий имел особое чувство благоговения, еще больше усилившееся после следующего случая.
Был канун праздника святых бессребреников, и Василий по привычке ушел из села в часовню для молитвы.
С собой он взял мула, чтобы его выпасти. Он часто поступал так, желая уединиться для молитвы. Днем он решил вернуться в деревню, чтобы успеть на вечернюю службу, посвященную святым. Неожиданно полил ливень, и реки наполнились водой. Желая успеть на службу, он не стал пережидать дождь и все время подгонял мула. Перебираясь через речку, Василий упал с мула, и вода стремительно поволокла его. Он пытался выбраться, но не мог. Вода продолжала сносить его, пока он не ухватился за камень, чтобы удержаться, но выбраться на берег не хватало сил.
Как только он пришел в себя, то стал молиться святым бессребреникам, чтобы они спасли его. И Бог, всегда внимающий молитвам своих верных рабов, не замедлил ответить. Четыре турка, проходившие поблизости, увидели его и поспешили на помощь. Они встали высоко на берегу реки, связали свои пояса и бросили один из концов Василию. Схватившись за пояс, он с большим трудом выбрался из реки.
Василия привезли в деревню в жалком состоянии. Все его тело и особенно левая рука были в ушибах. Через некоторое время раны зажили, но на левой руке осталось небольшое увечье: рука утратила свою гибкость и подвижность, а ладонь вовсе не сгибалась, хотя запястье с трудом двигалось. Василий, веривший, что без Бога ничего не происходит, прославил Бога и поблагодарил святых бессребреников за их чудесную помощь, ведь они спасли его от смертельной опасности. Как увидим в дальнейшем, эти святые были предстателями и покровителями старца на протяжении всей его жизни.
Дьякон
Проповедничество Василия стало известно во всей округе. Многие уговаривали его стать священником, да и сам Василий желал этого, поскольку хотел ощутить Таинство таинств, святую Евхаристию, вблизи. Но не смел сам искать себе чина. Как он нам говорил, он верил, что «священник должен быть богоизбранным или выбранным народом, но не самозванным. Есть много оснований, препятствующих совершению рукоположения в священство, я добавлю еще одно: если кто ищет сана по своей воле».
Гельвери подчинялся Иконийской митрополии. Паства Василия, видя, что сам он не хочет идти к митрополиту просить рукоположения, отправилась туда и попросила митрополита об этом. В то время митрополичью кафедру занимал Афанасий, наслышанный о благочестии Василия, которого он очень уважал. Он позвал Василия и предложил ему стать дьяконом. Василий посчитал это Божественным призванием и с радостью согласился, изъявив желание служить дьяконом в своем селе, поскольку уже привык к своей пастве. Но была и другая причина: он хотел быть рядом с Мисаилом, чтобы укрепляться его словами и молитвами.
Не успел он войти в чин клириков и приступить к своему духовному служению, как начались искушения.
«Чадо, если приступаешь работать Господу, приготовь душу свою к искушениям» (Сир. 2:1), предупреждает Священное Писание. Эти искушения были неожиданными и внезапными.
Хотя почти всех жителей Гельвери радовала весть о предстоящем его рукоположении, но в селе было несколько человек, не более четырех-пяти, которые не отнеслись к этому благосклонно. Это были знатные, богатые и сильные люди. Причиной всему была та духовная атмосфера, которая сложилась в их семьях, и они боялись, что под влиянием Василия, авторитет которого с принятием священства еще более возрастет, и их дети оставят мирскую жизнь и станут монахами. Поднялась вражда против него. Владыку уговаривали не рукополагать его, или уж, по крайней мере, не на родине.
Митрополит понял причину этой вражды и опечалился, поскольку любил Василия. Но он не хотел и вызывать скандала. По этой причине он попросил Василия съездить к митрополиту Софронию Колонийскому, жившему в Амиссии, чтобы тот рукоположил его дьяконом. Василий соблюдал осторожность и сдержанность после возникшего конфликта, но под давлением митрополита согласился и, взяв рекомендательное письмо, отправился в Амиссию. Там он был рукоположен в дьяконы митрополитом Софронием.
После рукоположения, во избежание смущения и шума, возникшего на его родине, он отправился в Кесарию. Отец Василий думал провести там некоторое время, чтобы успокоиться. По дороге он остановился ненадолго в Нигдеи и пробыл там три дня в доме одного знакомого.
Эта история вымотала его душевно, и он непрестанно молился Богу о помощи и вразумлении. Те три дня в Нигдеи он вовсе не спал, все время молясь, даже не расстилал кровать, приготовленную ему. Знакомый, приютивший его, был другом его недоброжелателей, и они требовали прогнать Василия. На третий день, утром, хозяин зашел в комнату и, увидев его бодрствующим, пожалел и спросил, почему он не спит. Отец Василий ответил, что не хочет спать, поскольку сильно беспокоился и молился непрерывно о том, чтобы Господь открыл, что надо сделать. И Бог открыл ему, что надо уходить. В тот же день он ушел из Нигдеи. Позже Василий узнал, что недруги настолько его возненавидели, что намеревались убить, но не смогли. Бог
