Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик
Об этом же с возмущением писал Саагун: «Они отрубали руки и головы, пронзали шпагами и копьями всех, кто попадался им на пути. Они учинили невиданную резню. Те, кто кинулся к дверям, чтобы убежать, были убиты…
Некоторые взбирались на стены, другие забивались в башенки храма, чтобы лечь там на полу и притвориться мертвыми. И кровь лилась по двору, как вода во время сильного дождя. Весь двор был усеян головами, руками, кишками и трупами убитых людей. По всем углам рыскали испанцы, выискивая уцелевших, чтобы прикончить и их…»{228}
Так совершилось последнее жертвоприношение в столице ацтеков Теночтитлане. На этот раз оно было посвящено новому для индейцев богу – золотому тельцу: испанцы уже обнаружили богатейшую сокровищницу Мотекусомы II и собирались завладеть ею сразу после взятия города.
Цивилизация майя, существовавшая в Мезоамерике по соседству с цивилизацией ацтеков, была во многом близка ей по духу, но гораздо древнее. Она начала формироваться за сотни лет до нашей эры и ко времени испанского завоевания уже миновала пик своего развития.
Как и у других народов Мезоамерики, человеческая кровь играла у майя огромную сакральную роль, а человеческие жертвоприношения имели не многим меньшее распространение, чем у ацтеков и других племен науа. Ассортимент ритуальных казней у майя был значительно шире: они применяли и повешение, и утопление, и отравление, и захоронение заживо… И все же, по крайней мере в период испанского завоевания, религия, а следовательно, и жертвоприношения играли в жизни майя меньшую роль, чем в жизни ацтеков.
Заупокойные жертвы у майя отличались умеренностью. Обычно в погребениях знатных лиц и даже царей археологи встречают один или два скелета людей, принесенных в жертву. В Паленке, в знаменитой гробнице «Храма Надписей», были найдены останки шести человек. В Тикале вместе с царем было погребено девять человек.
Сами ритуалы жертвоприношений у майя отличались большой проработанностью и театральностью. Сохранилась майяская рукопись, озаглавленная «Книга танцев древних людей, которые исполнялись здесь, в селениях, до прихода белых». Несмотря на то что свое название рукопись получила уже после прихода испанцев, в ней особо указано, что составлена она была почти на век раньше – в 1440 году. В книге подробно описаны ритуальные танцы, в том числе и те, которые должны были сопровождать принесение человеческих жертв.
«Книгу танцев…» открывает описание обряда «школомче». Стройные ряды юношей выходят на площадь, чтобы показать свое искусство. Посреди площади находится каменная колонна, к которой привязан мужчина. Он осыпан душистыми цветами, его тело окрашено в синий – цвет жертвоприношения. Песня, обращенная к нему, гласит:
«Смягчи свою душу, прекрасный муж, ты отправляешься на небо, чтобы увидеть лицо твоего отца[268]. Тебе не надо возвращаться сюда, на Землю, в облике маленького колибри или прекрасного оленя, ягуара или фазаненка. Обрати душу и мысли исключительно к своему отцу. Не бойся, нет плохого в том, что тебя ожидает!»
На площадь прибывают должностные лица селения. И вновь звучит обращение к пленнику:
«Смейся, хорошенько смягчи свою душу, потому что ты будешь тем, кто принесет голос твоих земляков нашему прекрасному владыке, находящемуся там, на небе!»{229}
В том же сборнике записана «Песня стрелка из лука», продолжающая обряд. Она обращена уже не к жертве, а к ее мучителю:
«Соверши три быстрых пробега вокруг каменной колонны, той самой, к которой привязан человек. Сделай первый круг [не стреляя], во втором схвати свой лук, наложи стрелу и прицелься ему в грудь. Не следует вкладывать всю силу, чтобы сразу поразить его, [не нужно] наносить ему глубоких ран. Надо, чтобы он страдал медленно и понемногу, потому что так пожелал прекрасный владыка. На следующем круге, который ты будешь делать вокруг этой голубой каменной колонны, на следующем круге пусти стрелу второй раз. Это ты должен совершить, не переставая танцевать, потому что именно так делают хорошие воины-щитоносцы, которые выбираются, чтобы порадовать нашего молодого владыку-бога»{230}.
Майя были знакомы не только с танцами и песнями, но и с драматургией. Индейские режиссеры не желали мириться с условностями искусства и порой, если один из героев пьесы должен был умереть, актера убивали по-настоящему. До сегодняшнего дня дошла лишь одна майянская драма – «Воин из Рабиналя[269]». Сюжет ее сводится к конфликту между государствами, который разрешается единоборством двух воинов. Воин из Рабиналя одерживает победу и берет своего соперника в плен, после чего его приносят в жертву, а «воины-орлы» и «воины-ягуары» исполняют ритуальный танец над его телом.
Драма была записана со слов индейцев лишь в середине XIX века, но текст ее был, безусловно, создан в доколумбову эпоху. В 30-е годы XX века немецкий исследователь Ф. Тернер спросил у индейцев, почему они не хотят поставить драму и тем восстановить народные традиции. В ответ он услышал, что это невозможно, так как после каждого исполнения один из актеров должен быть действительно принесен в жертву. Эти слова подтверждаются документами инквизиции. Впрочем, в 1955 году на фестивале в Антигуа индеец Эстебан Шолоп-Сукуп, кстати сам происходящий из Рабиналя, все-таки поставил «Воина из Рабиналя». Человеческих жертв актеры приносить не стали, ограничившись бескровными жертвоприношениями, которые совершались не только по ходу представления, но и в течение нескольких дней до и после него.
Крупнейшим религиозным центром, где древние майя приносили человеческие жертвы, был город Чичен-Ица (буквально – «колодец племени ица») на севере полуострова Юкатан. Здесь, помимо множества храмов, жертвенников и площадок для ритуальной игры в мяч, находился и знаменитый священный сенот – природный колодец диаметром более 60 метров. Подобных колодцев в известняковой платформе Юкатана множество. Майя верили, что в них обитает бог дождя Чак, которому они приносили разнообразные жертвы, в том числе человеческие. Но сенот Чичен-Ицы, расположенный всего лишь в 300 метрах от основных храмов города и соединенный с ними священной дорогой, был наиболее значимым; он получил название «Колодец жертв». В XVI веке епископ Юкатана Диего де Ланда писал о майя:
«У них был обычай прежде и еще недавно бросать в этот колодец живых людей в жертву богам во время засухи… Бросали также многие другие вещи из дорогих камней и предметы, которые они считали ценными. И если в эту страну попадало золото, большую часть его должен был получить этот колодец из-за благоговения, которое испытывают к нему индейцы…»{231}
Позднее среди европейцев стали бытовать истории о прекрасных девушках, которых индейцы приносили в жертву богу дождя. Из века в век их повторяли в своих книгах многочисленные исследователи и литераторы. Но сегодня археологи ставят эти легенды под сомнение. Известный отечественный специалист по Мезоамерике В. И. Гуляев в своей книге «Древние Майя. Загадки погибшей цивилизации» показывает, как скупое и точное сообщение де Ланды обрастает все более живописными подробностями.
Во второй половине XVI века осевшие на Юкатане испанские помещики, отвечая на вопросы королевских чиновников, составили объемный коллективный труд о положении дел в этом крае. Упомянули они и «Колодец жертв»:
«Что касается этого колодца, то правители и знатные люди всех этих провинций имели обычай… бросать в него индейских женщин, из числа принадлежавших им. Они приказывали этим женщинам вымаливать у богов удачный и счастливый год для своего господина. Женщин бросали несвязанными, и они падали в воду с большим шумом. До полудня слышались крики тех, кто был еще в состоянии кричать, и тогда им спускали веревки. После того как полумертвых женщин вытаскивали наверх, вокруг них разводили костры и окуривали их благовониями. Когда они приходили в себя, то рассказывали, что внизу много их соплеменников – мужчин и женщин – и что они их там принимали. Но когда женщины пытались приподнять голову, чтобы взглянуть на них, то получали тяжелые удары, когда же они опускали головы вниз, то как будто видели под водой ямы и западины, и люди [из колодца] отвечали на их вопросы о том, какой будет год у их господина – хороший или плохой. И если демон был зол на правителя, бросившего женщину в сенот, индейцы знали, что она уже никогда не вернется назад…».
В 1612 году испанский чиновник Томас Лопес Медель уже описывает прекрасных девственниц, которых умерщвляли в «Колодце жертв»:
«Среди других жертвоприношений, которым дьявол обучил их в этих провинциях Юкатана, есть
