Дервиши в мусульманском мире - Петр Алексеевич Позднев
Обряд посвящения в мюриды у кадирийя называется бийят, у бекташи – икрар, а у большинства орденов телкин — именем Божиим. Обряд этот в сущности своей одинаков во всех орденах, хотя в частностях он имеет и некоторую разность.
У всех орденов существует обычай, чтобы всякий магометанин. пожелавший сделаться последователем известного тариката, объявлял о своем намерении какому-либо настоящему дервишу, а последний в свою очередь должен доносить об этом шейху. Когда же наступает день или ночь посвящения (это последнее в некоторых орденах совершается обыкновенно днем, а у других, как, напр., у бекташи, только ночью), новичок должен привести в текие избранного им ордена овцу или барана для жертвоприношения.
Вот как, напр., описывает Джону Брауну свой искус и посвящение в мюриды один дервиш из ордена кадирийя: «Шейх текие (в какой этот дервиш захотел поступить) имел дедде, или старца из дервишей, своим служителем. Этому лицу (т. е. дедде) он (рассказывающий) и сообщил о своем намерении (поступить в мюриды), и тот обещался доложить об этом шейху. Однажды шейх, – продолжал дервиш, – призвал меня в отдельную комнату и приказал мне совершить два рикаата, или коленопреклонения, и читать истагфар, или молитву прощения сто раз, солла и-садами, или молитву к пророку о заступничестве столько же раз и затем приказал быть внимательным к тому, что я буду видеть во сне. Я сделал это в следующую же ночь; легши спать, я увидел во сне, что все братья текие собрались в последний и стали совершать зикр; я был между ними. Они подвели одного человека к шейху, который надел на его голову арраки, или войлочную шапку; после этого они сделали то же самое и с другим лицом, а затем и меня подвели к шейху. Я сказал лицу, ведшему меня, что я уже сделался дервишем. Не удовлетворившись моим уверением, он продолжал вести меня, и шейх, надевши на меня такую же шапку, сделал меня дервишем. На следующее утро после совершения своих молитв я отправился к шейху и рассказал ему свой сон. Он приказал мне достать арраки и, надевши ее на мою голову, действительно сделал меня дервишем в присутствии всей братии, и последняя совершила такбир, в котором и я участвовал.
После этого шейх поднес ко мне список эврад, или обрядника пира, т. е. основателя ордена, и приказал мне читать его, что делалось обыкновенно всей братией, в особенности во время “священных ночей”. Засим я совершил обычные молитвы и стал употреблять тесбих, или четки; и всякий раз, как я видел сон, сообщал его своему шейху, который приказывал мне совершать те или другие молитвы, указываемые характером моих видений.
В таком положении я оставался в течение пяти лет. Число лет не определено для мюрида, или новичка, так как это зависит от его способности и природы его видений. К концу этого времени шейх дал мне бийят, или подал мне руку особенным образом, именно: его правая рука обняла мою двумя пальцами, поднятыми один против другого. Он приказал мне так же повторять за ним десятый стих сорок восьмой главы Корана: “Действительно, те, которые дают обещание быть верными тебе, дают обещание быть верными самому Богу” и т. д.
В 1262 году хиджры (1851 г.) я оставил Константинополь вместе с братом своего ордена с целью посетить два священных города (Мекку и Медину). Это сделано было по рекомендации нашего шейха, вследствие видения, бывшего нам обоим, в котором мы ясно и раздельно видели благословенного пророка ислама. Я до сих пор удерживаю живое впечатление от наружности его, одетого по-арабски, носящего мантию на своих плечах, и от его задумчивого и глубоко умного лица. Он смотрел на меня сурово, хотя и приятным, пристальным взглядом и затем постепенно исчез от моих взоров.
Мы взяли с собою товары для продажи и из Александрии и Каира отправились в Суец, а отсюда поплыли в Джидду. Из этого места мы путешествовали в Мекку и совершили хадж (религиозное путешествие). После этого мы отправились в Медину и здесь оставались три года, открывши лавку для продажи своих товаров. Мы оставили Медину для Багдада… Наконец, мы достигли страны шейха, называемой Неджид, знаменитой по прекрасной породе лошадей. Я достиг Багдада почти в девяносто дней и жил здесь три года в текие своего собственного ордена, где находится памятник нашего пира, Абдул-Кадыри Гиляни. Мы не занимались здесь никакими делами, но жили щедростью накиба, или шейха текие, который считается прямым потомком нашего пира. Отсюда мы возвратились в Константинополь чрез Керкут, Мосул, Диярбакыр, Шанлыурфу, Алеппо и Искендерун»408.
А вот каким образом описывается д’Оссоном обряд посвящения в дервиши у ордена мевлеви: «Испытания новопосвящаемого у мевлеви строже, чем у кадирийя и хальветти, и принятие в общество дервишей сопровождается обрядами, свойственными их ордену. От желающего требуется, чтобы он протрудился в текие 1001 день в самых низких должностях кухни, на каковом основании новопосвящаемый и называется каррижюлак. Если он не исполнит своей должности только один день или будет отсутствовать только одну ночь, то он обязан снова начать свой искус. Глава кухни, или ашджибаши, один из самых почетных дервишей, представляет его шейху, который, севши на угол софы, принимает его среди общего собрания всех дервишей текие. Кандидат целует руку шейха и садится пред ним на циновку, которая расстилается на полу залы. Глава кухни кладет свою правую руку на шею, а левую – на лоб новопосвящаемого, между тем шейх снимает его шапку и держит ее над его головою, декламируя двустишие, сочиненное основателем ордена: “Истинное величие и счастье состоит в том, чтобы закрыть сердце для всех человеческих страстей; оставление суетности этого мира есть счастливое дело победоносной силы, данной милостью нашего священного пророка”. За этими стихами следует такбир; после него шейх покрывает голову нового дервиша, который затем встает и садится с ашджибаши среди залы, где они принимают самую смиренную позу; их руки скрещиваются на груди, левая нога с правою, и голова склоняется к левому плечу. Затем шейх обращает следующие слова к главе кухни: “Служение дервиша, твоего брата, пусть будет приятно трону Вечного и в очах нашего пира; пусть его удовольствие, его счастье и слава возрастают в этом жилище смиренного, – в келье бедняка; воскликнем “Ху” в честь нашего Мевляна”. Они отвечают “Ху” и принятый новичок, встав с своего места, целует руку шейха, который в это время дает ему некоторые отеческие наставления относительно обязанностей его нового положения и заканчивает тем, что повелевает всем дервишам собрания признать и
