Апокалипсис всегда. Психология религии и духовности - Антон Владимирович Шугалей
Параллель между Иезавелью и Иродиадой заслуживает отдельного внимания. В Ветхом Завете у древнего человека не было проблем с какими бы то ни было женщинами – у него с ними был мир. А в тексте Нового Завета мы встречаемся с фигурой очеловеченного, окультуренного человека – и у него начинаются в некотором смысле трудности с женщинами. Ведь если дикий человек становится более культурным, он обрывает свою связь с прежним миром, а последний подобные предательства не прощает. Поэтому ситуация развивается вполне логично. Иезавель и Иродиада – воплощения довольно известного образа, который продолжает себя в книге Откровения как жена-блудница – Вавилон (здесь мы можем говорить о персонификации). Происходит борьба ветхого и нового мира, и ветхий мир пытается каким-то образом подчинить себе новый, обезвредить или, как в истории с Иоанном, обезглавить. Так что Иезавель, если выражаться языком метафор, на самом деле поймала Илию и смогла ему отомстить, но уже в контексте Нового Завета.
Вообще, есть исторические свидетельства, что Ирод действительно казнил Иоанна – об этом можно прочитать у Иосифа Флавия [65]. Правда, там история представлена несколько иначе: нет никакого пира и танцующих девиц, дело касается сугубо политики – Ирод видел в своем заключенном конкурента. Нет ни слова о том, что Ирод любил Иоанна и потому не желал его казни. То есть Ирод действительно убил Иоанна – это факт, но все было более близко к реальной жизни, нежели описано в Евангелии от Марка.
Глава 14
Мк. 6:32–56
Насыщение пяти тысяч – Хождение по водам – Исцеление больных в Генисарете
Мк. 6:32–44 «И отправились в пустынное место в лодке одни. Народ увидел, как они отправлялись, и многие узнали их; и бежали туда пешие из всех городов, и предупредили их, и собрались к Нему. Иисус, выйдя, увидел множество народа и сжалился над ними, потому что они были как овцы, не имеющие пастыря; и начал учить их много. И как времени прошло много, ученики Его, приступив к Нему, говорят: место здесь пустынное, а времени уже много, – отпусти их, чтобы они пошли в окрестные деревни и селения и купили себе хлеба, ибо им нечего есть. Он сказал им в ответ: вы дайте им есть. И сказали Ему: разве нам пойти купить хлеба динариев на двести и дать им есть? Но Он спросил их: сколько у вас хлебов? пойдите, посмотрите. Они, узнав, сказали: пять хлебов и две рыбы. Тогда повелел им рассадить всех отделениями на зеленой траве. И сели рядами, по сто и по пятидесяти. Он взял пять хлебов и две рыбы, воззрев на небо, благословил и преломил хлебы и дал ученикам Своим, чтобы они раздали им; и две рыбы разделил на всех. И ели все, и насытились. И набрали кусков хлеба и остатков от рыб двенадцать полных коробов. Было же евших хлебы около пяти тысяч мужей».
Это всем известный хрестоматийный эпизод, обыгранный в мировой культуре не единожды. Любопытно, что этот момент, если вспомнить другие евангелия, несколько противоречит одной фундаментальной вещи. В Евангелии от Матфея сказано: «Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: “не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих” (Мф. 4:1–4). Когда толкуется этот отрывок, акцент делается на том, что Иисус отвергает саму возможность покорять людей едой. Это отказ от идеи, что сытостью можно купить лояльность. И вот в Евангелии от Марка Иисус фактически делает ровно то, от чего отказался в Евангелии от Матфея. Понятно, что он не из камней творит хлеба, но суть та же – чудесное умножение пищи, и это вроде бы то самое, что предлагал Дьявол и что Иисус отверг.
В этом отрывке есть несколько моментов, которые вызывают вопросы. Пять тысяч человек – это очень много даже по сегодняшним меркам. Это не равно горстке учеников. Да, понятно, что люди приходили со всех городов, но все-таки пять тысяч – это слишком, причем все они собрались в пустынном месте. Возникает вопрос: откуда они все взялись? Когда мы читаем, что весь город собрался к дверям какого-то дома, мы понимаем, что это не значит, будто там тысяча людей. А здесь пять тысяч. Интересно, как они догадались, что Иисус будет именно в пустыне?
Ко всему прочему в тексте есть такая оговорка: «Было же евших хлебы около пяти тысяч мужей». Обычно в Библии говорится, например, так: «вышло из Египта шестьсот тысяч, кроме женщин и детей» (Исх. 12:37). Конкретно указывается – «кроме женщин и детей», – то есть вместе с женщинами и детьми еще больше. Здесь же создается ощущение, что женщин и детей не было, потому что, если мы допустим, что были, это будет противоречить 40-му стиху, где написано: «И сели рядами, по сто и по пятидесяти». Если пять тысяч человек были исключительно мужчины, это уже наводит на некоторые размышления.
Есть такой прием как благочестивое преувеличение. Хороший пример такого преувеличения есть в Ветхом Завете, в книге Исход. Там сказано, что из Египта вышло порядка 600–700 тысяч человек, кроме женщин и детей, а значит, всего людей должно было быть по крайней мере в два раза больше. И значит, согласно Исходу, из Египта вышло полтора миллиона евреев. Здесь мы сталкиваемся с серьезной проблемой, потому что один миллион человек жил на то время во всем Египте вообще. Об этом говорит библейская археология и законы развития общества. Большее количество людей на тот момент не могло там жить, иначе они бы умерли от голода. И вот каким-то образом из Египта выходит людей больше, чем там было жителей в целом. К тому же тогда не было дорог в современном понимании, поэтому полтора миллиона человек выходили бы из Египта неделю. Прибавьте сюда животных, поклажу – получается даже не караван, а огромное кочевье. Чтобы такая толпа вышла из Египта и могла где-то расположиться станом, нужна была огромная площадка, а возле горы Синай, где они, по преданию, остановились, нет такой площадки, где может встать полтора миллиона человек. Значит, либо это не та площадка, либо их было гораздо меньше. Вот это и есть так называемое благочестивое преувеличение.
