Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович
- Уф,пронесло! - облегченно выдохнул Петька. - Это кто ж такие были-то, а? Жор, тыих знаешь?
- Имел честьпознакомиться... Да это дикари с Лозняковской поляны, среди которых нашастароста сеяла семена разумного! И, как видно, вовсе не зря... - спокойноответил я и, зевнув, почувствовал, что почти бессонная ночь начинает о себезаявлять. Пашка прыснула и прикрыла рот ладошкой, чтобы Петька не заметил.Загорелый возница как-то неопределенно повел плечами и сказал:
- А я думал -это парни самого Назара Кривого пожаловали! - и, вздохнув, добавил мечтательно:- Эх, хотел бы я хоть на немного побыть таким дикарем! Видали, какие у нихтачки-то?!
- Не советую!- хмыкнул я. - Ах, Петруха, уж лучше тащиться на старой кобыле по торной дороге,ведущей к Небесам, чем лихо катиться на джипе по широкой трассе, идущей прямо вад!
Петька вновьудивленно пожал плечами, но замолчал, видимо, обдумывая смысл моих слов, отчегостал энергично махать веткой, помогая зоськиному хвосту прогонять жужжащих провожатых...А я подумал: «А ведь, действительно, пронесло, прав наш кучер, так как в этойстранной колонне вполне мог оказаться коварный брат Феодор, который теперьшастал по округе, словно вырвавшийся из капкана волк, заметающий свои следы ижаждущий кровавой мести...»
В управлениинас приняли радушно. Мы выложили следователю все, что знали о банде Кривого, икоротко поведали о своих лесных приключениях после того, как нас освободилСлон. В УВД нас встретил отец Григорий, он сильно обрадовался, обнял нас,благословил и поинтересовался нашим самочувствием. Мы заверили его в том, чтомы в полном порядке. Потом нас провели в кабинет, где лежало награбленноедобро. Там мы без особого труда опознали Никольский клад отца Иоанна.Следователь заверил, что все эти предметы будут переданы церкви, как толькодело о банде Кривого будет окончательно закрыто. Затем мы расписались вкаких-то протоколах, поставили подписи еще в каких-то бумагах, и нас отпустиливосвояси. На прощание опер вернул нам наши мобильники (правда, уже разряженные)и поблагодарил за большую помощь в деле разоблачения шайки Кривого. ОднакоПрасковья попросила следователя устроить нам встречу со Слоном, или гражданиномУваровым Василием Сергеевичем, 1967 года рождения. Да и вообще, она такувлеченно хлопотала за его судьбу, что наделила бандита ореолом «запутавшегосяв жизни мученика». И я тоже поддерживал девчонку, как мог, ибо мы были многимобязаны Слону. Может быть, даже и своими жизнями. Пашка успокоилась лишь тогда,когда поняла, что и следователи тоже разделяют наше мнение насчет судьбыВасилия Уварова. И вот, прощаясь, она выпросила-таки у оперов возможностьповидаться со сдавшимся преступником.
- Хорошо,Уварова сейчас повезут в областное управление, и вы можете на него взглянуть вовремя посадки в «автозак»! - сказал нам майор в штатском и поручил одному изоперов проводить нас на место.
Во дворе УВДстоял автомобиль с металлической будкой и зарешеченными окошками. Возлеоткрытой задней дверцы дежурил сержант с коротким автоматом на плече. Мы остановилисьметрах в десяти от «автозака». Вскоре из мрачного трехэтажного здания, тоже срешетками на окнах, вывели Слона. Впереди шел крупный милиционер в рубашке и спистолетом на поясе, за ним следовал Василий, держа перед собой руки,закованные в наручники. Замыкали группу еще два опера с автоматами. Я отметил,что Слон выше своих охранников на целую голову и покруче плечами.
-Здравствуйте, дядь Вась! - крикнула Пашка.
Всеостановились и с удивлением поглядели на нас. Наш сопровождающий дал знак своимзадержаться на минутку, и те немного расступились, давая арестованному некоесвободное пространство.
- Держитесь!Не унывайте! Мы с вами! - махнул я рукой Слону, а Прасковья добавила:
- Спасибо вам,дядь Вась! Мы вас не оставим!
- Вы - супер!Мы гордимся вами! - снова крикнул я, а Пашка осенила Слона широким крестнымзнамением.
Василий Уваровкак-то растерянно поглядел на нас, точно не узнал, но потом улыбнулся и, поднявк груди руки, несильно помахал нам, а потом быстро провел рукавом рубашки посвоим глазам. Продолжая улыбаться, он качнул головой, как бы соглашаясь счем-то, и резко отвернулся. Охранники быстро завели его в душное и темное чревомашины. Дверца звонко захлопнулась, и «автозак» двинулся к воротам. Пашкавздохнула и, как-то сгорбившись, повернулась и пошла к выходу. Я нагнал ее иобнял за плечи, а она, в знак признательности за поддержку, положила свою рукумне на бок. Мы вышли на улицу и сели на подводу. Вскоре к нам присоединился иотец Григорий. Петька натянул поводья, и Зоська вяло потащилась домой, поэтомуобратная дорога заняла у нас весьма продолжительное время. Батюшка расспрашивалнас о брате Феодоре и обо всем происшедшем. Мы отвечали. Петька охотноподслушивал. Отец Григорий пожурил нас за то, что мы взялись за добычу кладабез согласования со взрослыми. Мы же сказали, что хотели, как лучше, ибо небыли уверены, что клад действительно находится там, и поэтому не хотели никогозря тревожить. А обнаружив сокровища, не раз звонили батюшке, да только еготелефон не отвечал. Так мы и вышли на брата Феодора... А потом все завертелосьсамым непредсказуемым образом. Батюшка согласился с нами и стал сокрушаться насчет грехопадения «странного монаха», не скрывая радости по поводу того, чтоклад отца Иоанна все же стал нашим достоянием и здорово поможет нам в делевосстановления Преображенского храма. Нам очень хотелось обрадовать и подивитьбатюшку известием о том, что есть еще более ценное и прекрасное захоронение,сокрытое до времени в недрах глухого лесного кордона, но мы сдержали обещание, данноедедушке Семе, и промолчали. Даже если бы старый лесничий и разрешил нам открытьэту тайну отцу Григорию, то мы все одно сейчас бы не сделали этого, так какПетька слушал нас очень внимательно, совсем забыв о кобыле. Узнавсногсшибательную весть, он разнес бы ее вмиг по всему району! Что ж, пустьтайна останется тайной. Ведь кусочек тайны, как говорится, украшает ожидание!
Зоськамедленно тащилась посреди разморенного жарой луга. Вялые цветы слабо покачивалисвоими пестрыми головками. Солнышко тоже не спеша удалялось за линию горизонта.Какая-то умиротворенность опускалась на всю округу. И в мое сердце вкраласьтоска от мысли, что завтра (уже завтра!), в два часа пополудни я должен будууехать из этих мест и снова расстаться с Пашкой. На сколько месяцев теперь? Яосторожно взглянул на девчонку. Она расспрашивала батюшку о ходе дел на стройкеи не заметила моего внимания к ней. Волосы ее вновь были собраны в озорныекосички, на щечках горел сильный румянец волнения и загара, на длинных ресницахрезвились золотые солнечные зайчики, глаза отливали лазоревой синевой вечернегонеба, а губы были такие свежие и цветущие, точно лепестки дивной орхидеи.Сердце мое сладостно забилось, и я поймал себя на мысли, что странное это дело:стоит лишь мне взглянуть на эту девчонку, как все во мне начинает торжествоватьи восхищаться! Отчего же это?! Ведь Паша вполне обычная девочка, а не какая-тотам супермодель с глянцевой обложки. Почему же всегда так замирает сердце,когда я задерживаю свой взгляд на ее лице? А может, она все-таки настоящая фея,обладающая волшебными чарами? Вы что скажете, ребята? Эх, как же мне вновьбудет не хватать в нашем шумном городе этой трогательной, расцветающей девичьейкрасоты...
Чтобыотвлечься от грустной мысли, я вдруг неожиданно вскрикнул:
- Зося, нельзяли побыстрее? Пожалуйста!
Петькавздрогнул и, обернувшись, удивленно поглядел на меня. При этом он даже обронилпрутик, которым изредка побуждал лошадь на ускорение шага. Кобыла навострилауши и... действительно перешла на рысь.
- Глянь-ка,слушается! - усмехнулся озадаченный Петька.
- Спасибо,Зось, с меня причитается! - весело поблагодарил я, и моя печаль заметнорассеялась.
В лагере насдавно ждали. На окраине возвышалась пирамида для костра, а по низинамрастекались запахи вкусного ужина. Так заканчивался последний день нашегопребывания в лагере «Зернышки». Завтра сюда приедут уже другие ребята идевчата, и их будут ждать свои интересные приключения. А нам надо будетпрощаться с этим местом, в лучшем случае, до следующего лета.
