Современные старцы Горы Афон - Херувим Карамбелас
Однако Георгий, зная великое благочестие отца Деметриуса и преданность ему своею отца, настаивал, пока не уговорил его. Священник, придя домой, сказал супруге и дочерям:
«Я должен совершить сорок литургий за душу доброго христианина Деметриуса. Поэтому сорок дней не ждите меня дома. Я буду в храме Святых Апостолов».
И начал он усердно совершать литургии. Совершил уже тридцать девять, последняя пришлась на воскресный день. Но в субботу вечером у него так страшно разболелись зубы, что он вынужден был пойти домой. Он стонал от боли. Супруга предложила вызвать врача, чтобы тот удалил зуб.
«Нет, — ответил отец Деметриус. — Завтра я должен совершить последнюю литургию».
Однако в середине ночи боль настолько усилилась, что пришлось-таки вызвать врача и удалить зуб. И так как было кровотечение, священник решил отложить последнюю литургию до понедельника.
В субботу днем Георгий приготовил деньги для оплаты труда священника и намеревался отдать их ему на следующий день. В ночь на воскресенье он стал на молитву. Ночная тишина способствовала молитвенному настроению. Прошло долгое время, он устал и прилег на кровать, припоминая добрые дела и наставления своего благословенного батюшки. На ум пришла и такая мысль: «Действительно ли сорок литургий помогают душам умерших или церковь предписывает их для утешения живущих?» И в этот момент задремал.
Он увидел себя в прекрасном месте, в месте такой неописуемой красоты, которую на земле и не встретить. Однако чувствовал себя недостойным находиться в таком святом райском месте, и его охватил страх, что поэтому его должны изгнать оттуда до глубин адских. Но он укрепился такой мыслью: «Если Господь Всемогущий привел меня сюда, Он смилуется надо мной и даст еще время на покаяние, ведь я еще не умер и не разрешился от тела»
После этой утешительной мысли увидел идущий издали чистейший и ярчайший свет, сияющий гораздо сильнее, чем солнце. Он побежал навстречу к нему и с невыразимым удивлением увидел зрелище невиданной красоты. Перед ним простирался огромный то ли сад, то ли лес, благоухающий чудесным незнакомым ароматом. Он подумал: «Так вот он, Рай! О, какое блаженство ожидает тех, кто праведно поживет на земле!»
С изумлением и наслаждением рассматривая эту неземную красоту, обратил внимание на прекраснейший дворец исключительного архитектурного изящества, стены которого сияли ярче золота на солнце и бриллиантов. Невозможно описать его красоту человеческими словами. Он стоял пораженный и безмолвный. Подойдя поближе — о, радость! — увидел отца своего, светоносного и сияющего, у двери дворца.
«Как ты попал сюда, дитя мое?» — спросил отец мягко и с любовью.
«Я и сам не знаю, папа. Но чувствую, что недостоин здесь находиться. Однако, скажи мне, как ты здесь? Как ты попал сюда? И чей это дворец?»
«Милость Спасителя нашего Христа и заступничество Его Матери, которую я сугубо почитаю, дали мне место это. Сегодня я должен был войти во дворец этот, но так как строитель, сооружавший его, нездоров — сегодня у него вырвали зуб, — сорок дней строительства не закончены. Потому я войду в него завтра».
После этих слов Георгий проснулся с ощущением чуда, со слезами, но несколько озадаченный. Остаток ночи не спал, непрестанно творил молитвенные славословия Всемогущему Богу. Утром пошел на литургию в собор святой Фотинии. После, взяв просфору, вино и свечу, отправился в район Миртакии, где находилась церковь Святых Апостолов. Он нашел отца Деметриуса в келлии, сидящим на стуле.
Священник с радостью приветствовал его и сказал, не желая огорчить: «Я только что пришел с Божественной литургии. Сейчас сорок литургий совершены».
Тогда Георгий стал в подробностях описывать видение, бывшее у него ночью. Когда дошел до описания того, что вступление его отца во дворец было отложено из-за зубной боли строителя, священник исполнился страхом, но вместе и радостью, и ощущением чуда. Он встал и сказал:
«Дорогой мой Георгий, я — строитель, который трудился над возведением дворца. Сегодня я не совершил литургию из-за вырванного зуба. Видишь, мой носовой платок весь в крови. Я сказал тебе неправду, потому что не хотел расстраивать тебя».
Старца Даниила глубоко взволновал этот рассказ. Под конец Георгий предложил ему посетить отца Деметриуса, который подвизался тогда в приходе св. Иоанна Богослова. Священник подтвердил подлинность и сказал записать все как очень поучительное. Так и совершилось, раз уж мы нашли ее в рукописях. В конце старец Даниил приписал карандашом: «Записанное я слышал в 1875 году, в октябре. Наш незабвенный Деметриус опочил в году 1869».
«Ликуй, о пустынь!»
Жизнь в пустыни
Чем более жажда духовного крепнет в душе монаха, тем больше он ищет тишины, горы Кармиль, где, подобно Илие, может полностью ввериться любви Божией. Это стремление к пустыни горело и в сердце отца Даниила. Он не мог долее жить не в пустыни.
По возвращении из Смирны, узнал, что отцы Ватопеда вознамерились сделать его своим представителем в Карее Однако отец Даниил не склонен был менять молитвенную тишину ни на какой пост и поэтому, по прошествии пяти лет жизни в Ватопеде (1876–1881), оставил этот монастырь и бежал, словно олень, в дикие места Катонакии. Он бежал «туда, где запах тимьяна перебивается ароматом небесного благоухания мира, где смолкает журчание всех ручьев, уступая место сладостному пению молитвы- где даже камни дышат святостью, напитавшись слезами святых» (Мораитидис).
Новым местом его отшельничества стала пустынная калива, можно сказать «сухая калива», с двумя комнатами и резервуаром. Никаких удобств, как в Ватопеде, здесь не было: голая нищета. Чтобы жить здесь, нужны были помощники и было необходимо заниматься каким-либо ремеслом. Вначале отец Даниил вязал носки, а позднее занялся иконописью. Тяжкий труд и бедность стали его постоянными сожителями. Одна тропа, по которой ему приходилось ходить за необходимыми припасами из гавани скита Праведной Анны, чего стоила. К тому же, больших усилий требовалось для того, чтобы иметь воду, так как среди скал не было поблизости источника. И, подобно другим отшельникам в тех местах, он мог использовать лишь дождевую воду.
Однако радости духовные облегчали все эти трудности. Сейчас больше времени, чем прежде, мог он проводить, не отвлекаемый ничем, за чтением Священного Писания и писаний Отцов, что всегда было радостью, предаваться молитве и духовному созерцанию. В пустыни он знал веяния Духа Святого. «Это место, говаривал он, — это место — дуб Мамврийский… божественная лествица, по которой восходят и нисходят ангелы… Место это — гора Кармиль…
