Догмат о Христе и другие эссе - Эрих Зелигманн Фромм
Когда речь идет о скуке, люди, конечно, думают, что скучать неприятно, но не рассматривают это как серьезную проблему. Я же убежден в том, что скука – одна из страшнейших пыток. Попытайся я представить себе ад, это было бы место, где человеку скучно без конца. На самом деле, люди отчаянно стремятся избежать скуки, бросаются к одному, другому и третьему, потому что скука для них невыносима. Когда у вас есть «ваш» невроз и «ваш» психоаналитик, это помогает снять скуку. Даже если вы проявляете тревожность и симптомы навязчивого расстройства – по крайней мере это интересно! На самом деле, побег от скуки наверняка является одним из факторов, способствующих развитию подобных отклонений.
По моему мнению, центральной точкой этической проблемы современного человека является утверждение «человек – это не вещь». Человек – не вещь, и попытки превратить его в таковую нанесут ему вред. Или, цитируя Симону Вейль: «Власть – это способность превратить человека в вещь, поскольку вы превращаете живое существо в труп». Труп – это вещь. А человек – нет. Наивысшая власть – власть разрушать – это именно власть превращать живое в вещь. Человека нельзя разобрать на части и собрать снова; а вещь – можно. Вещь предсказуема; человек – нет. Вещь не способна создавать. Человек способен. У вещи нет самости. У человека есть. Человек может произнести самое странное и сложное слово в нашем языке – слово «я». Вам известно, что дети выучивают слово «я» достаточно поздно; но после этого мы все без колебаний говорим «я думаю», «я чувствую», «я делаю». И если присмотреться к тому, что мы на самом деле говорим – к реальности этого заявления, – мы обнаружим, что оно неверно. Было бы куда правильнее говорить «во мне думается», «во мне чувствуется». Если вместо того, чтобы спросить человека: «Как вы?», вы спросите его: «Кто вы?», он немало удивится. Каким будет первый ответ? Сначала он назовет свое имя, но имя не имеет ничего общего с человеком, который его носит. Дальше он скажет: «Я врач. Я – женатый человек. Я – отец двоих детей». Всё это – качества, такие же, как бывают у автомобиля: это четырехдверный седан с усилителем руля и т. д. Автомобиль не может сказать «я». То, что человек предлагает как описание себя, на самом деле – список характеристик предмета. Спросите его – или себя – кто вы, кто такой этот «я»? Что имеется в виду, когда говорят «я чувствую»? Это действительно вы чувствуете, или что-то чувствует внутри вас? Вы действительно ощущаете себя центром своего мира – не эгоцентрически, а «самобытно» в том смысле, что ваши мысли и чувства зарождаются именно в вас? Если вы утром посидите пятнадцать-двадцать минут и постараетесь ни о чем не думать, опустошить свой разум, вы увидите, как сложно вам будет, оставшись наедине с собой, почувствовать «это я».
Я хотел бы здесь упомянуть еще кое-что по поводу различия между знанием о вещах и знанием о человеке. Я могу изучить труп или орган, иными словами, вещь. Могу использовать для изучения этой вещи свой разум и, конечно, глаза, а также разнообразные механизмы и приспособления. Но если я хочу узнать человека, у меня не выйдет изучать его таким образом. Можно, конечно, попытаться и написать что-нибудь о частотности того или иного поведения и о процентном соотношении той или иной характеристик. Этим занимается значительная часть науки психологии, но таким образом мы обращаемся с человеком как с вещью. Однако проблема, которая интересует психиатра и психоаналитика, проблема, которая должна бы интересовать нас всех во имя понимания ближнего и себя самих, заключается в том, чтобы понять человеческое существо, которое вещью не является. И этого понимания нельзя добиться тем же методом, каким получают знания в естественных науках. Познать человека можно, лишь установив с ним связь. Только сблизившись с человеком, которого я хочу узнать, сроднившись с другим человеческим существом, можем мы по-настоящему что-то узнать друг о друге. Абсолютное знание другого человека невозможно выразить мыслями или словами – не более чем возможно объяснить словами вкус рейнвейна. Объясняйте хоть сотню лет, но вкус рейнвейна можно узнать, только попробовав его. Невозможно создать полное описание личности, описание человеческого существа во всей его индивидуальности; но его можно познать с помощью эмпатии, непосредственного переживания, любви. Таковы, как мне представляется, ограничения науки психологии, которая стремится к полному пониманию человеческих феноменов в мысленном или словесном выражении. Психиатру и психоаналитику крайне важно знать, что понять человека можно лишь в этом состоянии взаимосвязи, и, по моему мнению, это также очень важно и для врача-терапевта.
Таким образом, на пациента следует смотреть как на человеческое существо, а не просто как на «конкретную болезнь». Врач обучен научному методу, основанному на наблюдении, как полагается в естественных науках. Однако для того чтобы понять пациента и не относиться к нему как к вещи, ему необходимо выучить другой метод, подобающий науке о людях: как устанавливать связь между собой и другим человеческим существом, сосредоточенно и с полной искренностью. Иначе все заявления о том, что пациент – это личность, останутся лишь пустыми разговорами.
Так в чем же заключаются этические требования современности? Во-первых, необходимо преодолеть это «овеществление» – или, если воспользоваться специальным термином, «реификацию» человека; отказаться от концепции себя и других как вещей; преодолеть наше безразличие, нашу отчужденность от окружающих, от природы и от себя. Во-вторых, вернуться к обновленному пониманию «себя», самости, ощущения «я есть», отвергнуть автоматическое существование, наполненное иллюзией того, что «я думаю то, что я думаю», когда на самом деле я вовсе ничего не думаю, а напоминаю человека, который включает пластинку и воображает, будто он сам играет записанную на ней музыку.
Еще одну цель можно сформулировать как развитие креативности. Что такое креативность? Так можно назвать способность создавать картины, романы, фотографии, произведения искусства, идеи. Конечно, для этого требуются обучение и условия, а еще, полагаю, генетическая предрасположенность; но есть и другая «креативность» – установка, необходимое условие для любых проявлений креативности в первом смысле этого слова. В то время как первая креативность – это умение переносить творческое переживание в материальную плоскость, выражение его на холсте или ином материале, креативность во втором смысле слова подразумевает установку, которая
