Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович
- Оставь его,Драг, что смущаешь парнишку! - заступилась за меня какая-то женщина вбейсболке. - Он же здесь случайно, грибы собирает!
- А что, слабоему? - крикнул ее сосед, с помятой банкой энергетического напитка в руке.
- Монашек! Гдеему с нами тягаться! Слабо!
Толпазагудела, разделившись на две части. Кто-то меня защищал, кто-то, наоборот,хаял и топил. Слова этого «энергетика» задели меня за живое.
«Эх, семь бед- один ответ!» - подумал я и решительно обернулся.
- Ну, разнельзя, так нельзя, ступай, сын мой, с миром! - хохотнул ди-джей. - Здесь твоимушам делать нечего!
- Почему женельзя! - отозвался я и направился к подиуму. Толпа сразу же оживилась иодобрительно загудела, расступаясь передо мною и предвкушая нечто экзотическое.
- Праведныйгнев всегда полезен! Даже сам Господь сердился на неверных, говоря: «О родневерный! Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас?»
- Молодец,парень, а ну вмажь им! Подбодрил кто-то из толпы и одобрительно хлопнул меняладонью по спине. Я уверенно поднялся на подиум. Девицы пискнули и разбежалисьпо углам. Ди-джей тоже растерялся и неловко посторонился, пропуская меня.
- Ну-ка, давайсюда! - я вырвал у него микрофон и встал на середине сцены. Толпазааплодировала и загудела, ожидая моего выступления. Я проверил микрофон ипрокашлялся.
- Только у насздесь одно правило: когда ругаешься - повторяться нельзя! - бегло доложил«ди-джей».
- Не бойтесь,не повторюсь! - огрызнулся я.
- И еще -прошлый рекорд - 42 слова! Прилагательные - не в счет!
- Понятно! -кивнул я и, взглянув на зрителей, вздрогнул, так как увидел в орешнике одинокуюфигурку Пашки. Но отступать было уже поздно, и я все же решил дать бой этимсквернословам-любителям. Все, что выдумали злые и скверные головы в областиругательств, здесь уже, похоже, было произнесено, а грешную публику надо былочем-то подивить, чтобы не ударить лицом в грязь. Резиновый толстяк покачивалсяи презрительно ухмылялся, словно говоря мне: «Ну и что ты мне еще сможешьсказать, сынок?» Идя к подиуму, я вспомнил один случай, происшедший у нас вшколе два года назад. На большой перемене Васька Сачков, который уже давнопосещал ботанический кружок, вдруг подошел ко мне и сказал:
- Жор, вотпослушай, какое я сделал открытие! Оказывается, многие наши растения, если ихвеличать по-народному, носят весьма веселенькие названьица. Я вот даже списочексоставил, по которому вполне можно отругать любого, причем ты не скажешь ниодного запретного словечка. Как говорится: не больно - но обидно! Хочешьпослушать? - и он достал из кармана листок тетрадки и развернул его.
- Валяй! -согласился я. - Интересно послушать.
И Васек началперечислять список лекарственных (как он утверждал) растений. Да делал это стаким энтузиазмом и выражением, что привлек внимание других пацанов. Те,подумав, что он ругается со мной, подсели к нам, чтобы поучаствовать вразборке. Вскоре вокруг нашей парты собрался уже весь класс, чтобы послушать«новое научное открытие ботаника Сачкова В.В.». Что тут поднялось: шум, гам,смех, удивление... Мы все так увлеклись, что даже не заметили, как в класс вошланаша классная руководительница Вера Ивановна. Идя по коридору, она впервые необнаружила там своих подопечных, обычно носившихся сломя голову, и заподозрилачто-то неладное. Васька как раз закончил свой пространный список. Мы,посмеиваясь, обсуждали его и удивлялись остротам родного языка. Услышав скрипдвери, мы обернулись и замерли. Перед нами стояла классная с указкой в руках.
- Так, так,чем это мы занимаемся? - строго сказала Вера Ивановна.
- Ботаникой,Вера Ивановна! - пискнул кто-то из девчат.
- А ну-ка,Сачков, подай-ка сюда свой манускрипт! - учительница протянула руку. Васекподчинился, но не растерялся:
- Вер Иван, ачто такого?
- Ты чему это,Сачков, друзей-то учишь, а? - возмутилась классная дама.
- Ничемуплохому, Вер Иван! - начал оправдываться ботаник. - Просто вот зачитывалребятам список лекарственных растений. У нас же скоро будет районныйэкологический конкурс для школьников, а они даже не знают, какие бываютполезные травы! Вот каждый теперь выберет себе что-нибудь для реферата!
- Что-то уж утебя, Сачков, тут травы какие-то ругательные...
- А я что, ВерИван, так их народ величает испокон веков!
- Что же, тыхочешь сказать, что этот вот, например, свиной баркун, - лекарственноерастение? - строго спросила учительница.
- Еще бы, ВерИван! - не унимался Васек. - От кашля и всех хрипов в легких здорово помогаетотварчик! Взять сухой травы баркуна, залить водой...
- Ладно-ладно,не надо, Сачков!
- Да выспросите у Сергея Палыча, если мне не верите! (Сергей Павлович - эторуководитель ботанического кружка).
- Ладно,Сачков, разберемся! - вздохнула Вера Ивановна и пошла в учительскую, но вдверях строго добавила: - Но смотри, Василий, если ты ошибаешься...
Классная ушла,а мы еще долго, до самого звонка, обсуждали творение Васьки и от души хохотали.И надо заметить, что Сачку ничего не было за его открытие. Придраться,действительно, было не к чему. Вышло все «по закону». Правда, список Ваське невернули, но он после восстановил его, правда, уже в более усеченном варианте.Некоторые пацаны тогда еще долго выражались «по-сачковски» (а что, все же былогораздо приятнее слышать названия растений, чем грязные «матюки»), а я дажезаучил весь список наизусть. Правда, было это уже давно, да он мне как-то ниразу и не пригодился. Со временем я перестал его повторять и многие из тех станаименований позабылись. И вот ведь неожиданно представился такой случай:выступить на всю катушку со «списком Сачкова». Причем с высокой трибуны! Пустьузнают эти неформалы, как богата и разнообразна наша родная природа! Ум вэкстремальной ситуации заработал быстро и четко, и я, воодушевившись, несколькосекунд приходил в себя, а потом меня прорвало! Я подошел к толстяку и уже былооткрыл рот, чтобы крикнуть: «Пырей ползучий!», как вдруг чья-то дрожащая отволнения ладошка легла на мою руку. Я даже вздрогнул от неожиданности и отпрянулв сторону. Передо мной стояла Прасковья. Вид ее был решительный, щеки пылали.
- Погоди-ка,Жор! - сказала она, отбирая у меня микрофон.
Перечить своейстаросте я не стал и сделал шаг назад в угол ринга, где колыхалась призрачнаятень от ехидно ухмыляющегося воздушного монстра. Паша двинулась вперед, прямо ктолпе, и быстро заговорила:
- Люди добрые!Да что же это вы такое делаете-то! Вы же русские - люди, одаренные особым даромслова! Ведь язык - это Божий дар, данный Им людям! Каков язык - таков и народ!Ни у одного народа в мире нет больше такой литературы, как у русских! В нашемязыке мата нет и быть не могло! Его придумали басурмане, захватившие русскиеземли, но так и не сумевшие покорить душу русского человека, сильную веройХристовой! Вот они и стали хулить наши святыни и прежде всего Матерь Божию. Авы, подражая им, оскорбляете Ту, Которая спасала Русь и от татар, и отпсов-рыцарей, и от французов, и от поляков, и от гитлеровцев... Ту, Которойпоклонялись наши святые, Которой молились и молятся все христиане о спасении,любви, здравии и о всякой помощи.
На полянестало необычайно тихо. Лишь гневные слова Прасковьи, усиленные мощнымидинамиками, зычно разлетались по округе, проникая, казалось, даже и во вседеревья, кустарники, заросли папоротников, в разомлевшие от жары автомобили.
- Вы жезнаете, что от слов своих оправдаешься и от слов своих и осудишься! Первое жеиспытание, которое ждет нашу с вами душу после смерти - это ответ именно за сквернословие!Так чем же будем оправдываться?! А ведь, знаете, даже «козлом» и то никогонельзя оскорблять! Это звучит как грозное проклятие в адрес ближнего! Потомучто в Священном Писании сказано, что Господь на Страшном Суде отделит овец откозлов, праведных от грешников. Значит козлы - это те, кому уготован ад! Иназывая человека таким именем, вы уже заранее совершаете над ним свой суд! Аведь каким судом судите, таким и сами будете судимы!
