Когда погаснут звезды - Роман Воронов
Голос совершенно точно бы прокашлялся, ведь я задал умопомрачительный, заковыристый (как мне кажется) вопрос, а затем неторопливо начал:
– Отец Небесный даровал свободу выбора своей «плоть от плоти», человеку, изначально. Так истинно любящая мать отпускает из гнезда своего птенца без забот и чаяний. Настоящая любовь не требует и не ограничивает, любящий ради предмета любви идет на ограничение собственных свобод, вплоть до самопожертвования. Примером тому служит Иисус Христос, взошедший на крест во спасение возлюбленных им душ человеков. Не потому ли взоры людские устремляются на распятие в поисках защиты, помощи и объяснений всегда, так, что Он, даже в виде слепка подвига своего является источником истинной любви?
– Источник? Никогда не задумывался о подобной трактовке великого события, – проговорил бы я, выдергивая из волос в конец обнаглевших муравьев, принявшихся откладывать меж луковиц яйца.
На что Голос ответил бы «Не сомневаюсь», в насмешливом тоне:
– Энергия любви живет в бескорыстном источнике, как только носитель любви (источник) активирует эго-программу, цвет излучения темнеет и линии его лучей замыкаются на себя. «Звезда» начинает гаснуть, остывая и сжимаясь в черную дыру.
– Понимаю твою метафору, – возразил бы я Голосу. – Но как тогда увязать утверждение о дарованном человеку априори возвращении, с тем, что, имея на руках свободу выбора, он, человек, может легко погаснуть при наличии эго, гораздо более изощренной и тонкой программы, нежели неокрепшее сознание индивидуума?
О, загадочный и необъяснимый Голос в голове, таинственно возникающий и миссионерски всезнающий, есть ли хоть один вопрос в бушующем и переменчивом океане бытия, на который у тебя не был бы заготовлен быстрый, как сполох молнии на фоне грозового неба, и четкий, как шаг бравого капрала, разводящего почетный караул у ворот королевского замка, ответ?
– ДНК человека кодирована на возвращение. Изгнание из Рая – некое подобие вируса, мутирующего изначальные коды Адама, – слышу я третьим ухом.
Каким образом проносится внутри меня, видимо, совсем рядом с расположением Голоса, очередной вопрос невидимому собеседнику, ибо тот реагирует моментально:
– Вкушение яблока познания привело к изгнанию, это и есть акт введения вируса.
Возлегай я сейчас не на земной травушке, а на шелковистом ковре Эдемова газона, глядишь, и яблочко подкатилось бы прямо под руку, – размечталось мне, но Голос, развеивая неустойчивые грезы о саде, полным невиданных древ и снующих меж ними диковинных птиц, продолжает бубнить:
– Адам был отравлен во исполнение замысла Творца о самопознании, но в качестве необходимой с точки зрения всемирного энергетического баланса компенсации кодирован на возвращение, вечное стремление души вернуться в Рай (видоизмененной, то есть с самостоятельно перепрошитой ДНК) в обретенных вновь одеждах.
– Ну да, – хохотнул я. – Не с фиговым же листком на причинном месте.
– Пока еще он (листок) намертво приклеен к твоему лбу, – парирует Голос. – Но уясни себе одно: энергия любви, касаясь любого тела (предмета) во всех слоях Вселенной, вызывает ответное чувство (отражение), но только живое существо способно его проявить, а человеческой душе, единственной, дарована возможность к возвращению (познанию).
– Ух, аж дух захватывает, теперь бы самое время с примятых лютиков переместиться поближе к звездам, на космические просторы, да попытаться представить, как ледяная глыба, несущаяся с умопомрачительной скоростью в безвоздушном пространстве, отражает Божественный посыл, именуемый абсолютной любовью, отчего у куска замерзшего газа вырастает огненный хвост, пугающий смертных наводнениями, невзгодами, голодом и чумой. Здесь, в компании термоядерных громад и их спутников, не так мягко, как на облаке, не так спокойно, как на траве, и не так радужно, как в Раю, холод превращает глаза в стеклянные бусы, а кровь – в пурпурные сосульки, но мысль обретает свойства сверхпроводимости и невероятной ясности.
– Эй, Голос, – закричал бы я. – Неужто застыл подобием пузырька воздуха в янтарной капле? Или отсутствие мельчайших частиц, выстраивающихся в особую очередь для копирования движения твоей «гортани» на перепонку, коей Господь Бог гениально перегородил ухо человека, не дает тебе права учить меня?
На что назойливый спутник, прекрасно чувствующий себя в моем теле, как в скафандре, откликнулся бы обычным своим насмешливым манером:
– Иной раз и телесное напряжение приводит к возбуждению мыслительного процесса, но исключительно поток нисходящей любви, принятый и переработанный сердцем, вызывает именно осознанное мыслеполагание.
Здесь бы мне осознанно промолчать да послушать себя, а не Голос в себе, но я всего лишь человек, пусть и болтающийся с помощью воображения в открытом космосе без специального оборудования, с одним фиговым листком на лбу, а посему непременно вставлю:
– Как часто Господь, погруженный во Вселенские заботы, обозревающий всевидящим оком дальние пределы мира своего, отрывается от работы сий и, вспомнив о грешной земле, посылает тамошним сынам Своим энергии любви желанной?
– Ты знаешь это по собственному сердцебиению, – внутренний Голос смутить невозможно. – Каждый удар твоего кровяного насоса есть импульс любви от Творца. Удивлен? С частотой биения твоей сердечной мышцы Господь Всемилостивый дарует жизнь своему миру.
– Но если Бог непрерывно посылает любовь человеку, как тогда (и почему) останавливаются сердца? – во мне бушует эго. – Разве в этот момент Творец перестает любить свое дитя?
Случись такое взаправду, тлеющие в ночном небе точки поплыли бы перед глазами, перестав освещать и обогревать мириады пристегнутых к ним планет, пустующих и заселенных, наполненными слезами жалости к себе и обиды на других. Вот и я собрался было всхлипнуть, но Голос, мудрый и величественный, успокоил:
– Великий Режиссер выводит со сцены любимого актера, посчитав роль сыгранной блестяще и полностью, а артисту требуется отдых в буфете.
Звезды обретают в моих глазах четкость, а многочисленные обитатели планет при них встречают рассвет вовремя. Мне все-таки стоит вернуться назад, на травянистый ковер, к таким родным муравьям и букашкам, и, в мгновение ока переместившись из-за облачных высот на милую сердцу «сыру землю», я почти счастлив, и только один вопрос, ржавым гвоздем засевший в сознании, портит картину наступившего бытия:
– А как же самоубийца?
Голос тут как тут:
– Душа, решившая прервать биологическое существование физического тела, досрочно (свобода выбора предусматривает такую возможность) как бы рвет струну во время исполнения, отчего в гармонический ряд вклеивается фальшивая нота. Это походит на удар хлыста снизу в ответ на протянутую длань Господом сверху, и, кстати, нарушающий заповеди подобен душе-самоубийце.
Он (голос) что-то еще говорит, но на мягкой траве очи мои безвольно закрываются и нет никаких сил, следить за быстрыми словами-мухами, роящимися в голове помимо воли.
– Эй, эй, еще не время, – грохочет обиженно Голос, и
