Современные старцы Горы Афон - Херувим Карамбелас
Пощения на грани голодной смерти сильно истощили его в молодости. В периоды истощения страстей диавол смущал его воспоминаниями обильно накрытых столов, которыми можно было наслаждаться, лишь оставив отшельническую жизнь.
Он неотступно вставал в полночь и молился долгие часы, стоя на ногах во время ночных бдений- иногда чувствовал, что все его способности парализованы, нет более сил терпеть. И при этом — бесчисленные искушения бесовские беспорядочные мысли, игра воображения, соблазны- как можно было все это вынести? И, кроме того, хорошо воспитанному и образованному светски афинянину возможно ли было свыкнуться с полным отсутствием мытья?
Но он не отступал. Укрепляемый неколебимой верой, мужественно противостал всем трудностям: «соблазнам и искушениям, мириадам бесовских проделок, их стрелам и козням» (преп. Нил Отшельник), которые преследуют аскетов. Но счастлив он был от того, что уже в таком возрасте удостоился чести вступить на поле духовной брани.
И важно, что он не был одинок Сквозь все тернии вел его опытный и добрый Старец, поддерживая и ободряя, направляя вперед по узкому пути.
Резьба по Дереву
Как и многие другие отшельники, отец Даниил занимался резьбой по дереву. Даже и сейчас можно найти отцов, которые в пустынях Святой Горы практикуют это искусство. Это занятие помогает им преодолевать уныние и является, кроме того, источником доходов.
Константин от своего Старца также научился искусству резьбы по дереву, и это приносило деньги на различные нужды. Он научился превращать необработанные куски дуба, самшита, других деревьев в прекрасно отделанные произведения. Сначала нужно было ручной пилой распилить дерево на узкие полосы. Затем эти полосы отполировать. На гладкую поверхность карандашом наносился рисунок И, наконец, пользуясь различными точными и острыми инструментами, он вырезал ложки, расчески, ножи для бумаги, крестики, печати для просфор и более сложные произведения искусства, такие как фигурка кого- либо из святых или тонко сработанная сцена из земной жизни Господа.
Отец Даниил был мастером делать деревянные ложки. Чтобы делать подобные, от его ученика требовалось внимание и — важнее — большое терпение.
Пустынь научила Константина многим утешениям, неведанным им прежде, Его трудолюбие позволило ему достичь высоких успехов в новом ремесле. Различные деревянные изделия, говорящие о его незаурядных художественных способностях, сохранились до наших дней. Одно, которое довелось видеть автору этой книги, принадлежит нынче архимандриту Арсению (Феодорополосу) из Лариссы. Это крест для благословения с изображением Страстей Господних.
Обладая большой выносливостью, Константин не боялся физического труда и способен был выполнять самые тяжелые послушания. Его огромная энергия проявилась в нем с первых дней его жизни в Катонакии. Он заметил, что заросший неровный участок вокруг их каливы причиняет большие неудобства его немолодому наставнику и решил это исправить.
«Старче, сказал он, — благослови меня. Я хочу проложить тропу через густой кустарник, чтобы ты и твои посетители могли ходить свободно».
«Бог тебя прости, чадо,» — ответил Старец, радуясь рвению своего ученика.
Тишина пустыни на несколько дней была нарушена стуком топора и звоном лопаты. Дикий кустарник и камни были расчищены, и вот в середине негостеприимной, труднопроходимой заросли появилась аккуратная дорожка.
Бесценное наследство
Примерное благочестие Константина позволило отцу Даниилу безо всяких колебаний постричь его в монаха. Он воспринял имя Каллиник. Старец желал, чтобы конец аскетических борений ученика был в соответствии с именем — «хорошей победой».
Предвидя близкое прощание с временной жизнью, отец Даниил с радостным спокойствием видел, что свой богатый опыт исихаста — наследство, переданное от великих исихастов прежних времен — он оставляет достойному ученику — отцу Каллинику.
Преподобный Григорий Синаит, прибывший на Афон в начале XIV века, зажег там пламя исихазма.
Он стал учить богодухновенному подвижничеству, когда посредством полного освобождения ума от суетного, созерцания и умно-сердечной молитвы душа предуготавливается к духовному единению с Богом.
Пламя это, словно драгоценное сокровище передаваемое из поколения в поколение, горело в душе старца Даниила, который сейчас с благоговейным трепетом решился передать его ученику.
С того времени, когда он был посвящен в тайны умной молитвы и созерцательной жизни, отец Каллиник испытывал некое вдохновение, как при Пятидесятнице.
Прежде всего, он должен был понудиться, ясно взглянув себе в душу, смело и решительно изгнать из себя все нечистое, малейший сорняк, всеяйный врагом. Только таким путем можно было продвинуться дальше и, восхитив небесный мир тишины, жить господином в храме своей души.
Какую радость познал он! Что открылось пред ним! Какой небесный свет — свет Фавора и Воскресения — встретил его, когда он лишь начал приближаться к Отцу света, Который зрел его издалека, с самого конца пути!
Теперь старец Даниил мог оставить этот мир со спокойной душой. В 1881 году мощи Старца, обернутые старенькой мантией, обрели покой в своем последнем приюте в земле. Неописуема была скорбь ученика, расставшегося с тем, кто был ему дороже всех после Бога, — со своим Старцем.
Он переживал смерть, глаза были полны слез. Как теперь жить без духовного отца? Старец был его духовной сокровищницей, неким духовным банком, из которого в трудные часы душевной брани можно было черпать небесный капитал. Он осознавал, что осиротел, подобно преподобному Симеону Новому Богослову, который оплакивал смерть своего Старца такими словами:
«Ты забрал из этого мира отца моего. Увы!
Ты удалил от глаз моих моего наставника,
О Человеколюбче, Ты меня оставил Совсем осиротевшим, совсем забытым».
Возрастание в аскетизме
Прилежание к учению
Отец Каллиник стал старцем в каливе исихастов преподобного Герасима. С ним подвизался отец Неофит из Самоса, который также был учеником старца Даниила, вслед за отцом Каллиником.
Важнейшим для отца Каллиника было святое хранение учения Старца и тщание в жизни духовной, дабы оправдать те великие надежды; которые тот на него возлагал. И он, прилагая огромные усилия, оказался действительно достойным наследником этой духовной традиции. Аскетизм, пост, молитвы, молчальничество, бдение над своим разумом- все это блюлось неуклонно и благоразумно. По мнению отцов, старец Каллиник был даже более строг во всем, чем старец Даниил.
Он любил учиться, очень прилежал к чтению. Хотя и не имел университетского образования, обладал исключительно острым умом и мог вникнуть в самые трудные писания и постичь глубочайшие мысли Евангелия и Отцов.
По своему значению писания Отцов-исихастов стояли для него на втором месте
