Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура
Через какое-то время – после этапа «взросления» такого атмана – человек получает очередной скачкообразный опыт – в Евангелии он назван опытом «Царства Небесного», а в Упанишадах – Setur. Для христианина – это опыт «безмерной Любви Христа», такой несуществующей на земле Любовь-ага́пэ, какой «ни в Сказке сказать, ни пером описать». Иногда невольно думаешь, что тот неведомый мир, который находится «выше» нас, и в который мы когда-нибудь перейдем, основан на какой-то неописуемой земными словами Любви.
Мы здесь не упоминаем о промежуточном опыте «открывшегося Неба» и о других. Фиксируем самое важное, как если бы в своих рассуждениях оперировать текстом Упанишад. «Setur» – это «ни то, ни другое». Это все еще «мой» атман, но это уже – Атман, и не «мой». Это какое-то «объединение» воедино моего Атмана и Его (для христианина – Христа) Брахмана. Это приход в человеческое сердце Принципа Элохи́ма, – Принципа «совмещения» всего того, что присутствует в нашем мире в виде «пар противоположностей». Отсюда – удивительное и необычное для нашей земной жизни состояние умиротворения и успокоения. Нет никаких печалей, нет никаких бед. Нет даже зла.
Это – промежуточное и даже «неустойчивое» состояние «моего» Атмана – оно же состояние сагуна-Брахмана, состояние Setur, – и оно, по своему онтологическому статусу, не может длиться долго, если исчислять его нашим земным временем. Очень скоро такой человек, как бы «по инерции» вбрасывается в иной мир или получает новый духовный опыт – опыт ниргуна-Брахмана, в котором собственный Атман человека растворяется и исчезает полностью. Нет Христа. Это «Я – Брахман». Или «Атман – это Брахман», как заявляют Упанишады. Это – уже не «Я», и даже – не «Брахман». Это – новое и бесконечное. Это – полное окончание одной эпохи и «рассвет» следующей. Вся дальнейшая земная жизнь такого человека определяется, возможно, планами «Духов верха». Но может быть, он должен до конца «изжить» в себе всё то земное, которое на протяжении многих рождений горело в его живом сердце ярким огнем. Всё это должно «выгореть», чтобы не оставлять даже малейшего следа на земле Второго Принципа.
То есть согласно тексту Упанишад человек, достигший состояния Брахмана, проходит в своей жизни три главных духовных «стоянки». Первая – это обнаружение в своем сердце атмана, что является закономерным следствием получения опыта «просветления сердца». Вторая – получение опыта Setur или, иначе, опыта сагуна-Брахмана. Этот опыт сопровождается обязательной «личной» встречей с величайшим «Духом верха» (Шэнь), – Духом, обладающим сознанием. Такой Шэнь предстает перед этим человеком в виде Высшего Бога. Третий опыт или «стоянка» – мгновенный переход в состояние ниргуна-Брахмана, из которого человек через какое-то время выходит. В этом состоянии нет ничего, кроме чистого покоя. Итак, а́тман, Setúr, Бра́хман – это и есть главные «Три» всех Упанишад.
Для подтверждения справедливости подобных рассуждений приведем короткую цитату из Катха упанишады (I.I.17,18), – текста, который является одним из самых важных для понимания смысла Брихадараньяки и Чхандогьи. Не вдаваясь в тонкости сюжетной линии, процитируем слова Смерти, которые она/он говорит мальчику Начике́тасу, наставляя его относительно главной цели человеческого существования («Упанишады», стр. [549]):
16. «Сейчас я дам тебе здесь еще один дар… Возьми эту многообразную цепь.
17. [Кто] трижды [возжег огонь] начикетас, [тот] соединившись с тремя, совершает три действия (т. е. действия последовательные и жестко между собой связанные, т. к. «цепь» – Г. Б.), преодолевает рождение и смерть.
Познав (и это сначала, – Г. Б.) и испытав (это – после познания, – Г. Б.) знающего сотворенное Брахманом (т. е. того Атмана, который это знает – Г. Б.), божественного, досточтимого, он достигает бесконечного покоя.
18. Кто трижды [возжег огонь] начикетас, познав эту триаду (атман, Senur-Атман, Брахман – Г. Б.) и зная так, размышляет о [огне] начикетасе,
Тот, отбросив от себя узы смерти, преодолев печаль, радуется в небесном мире».
«Цепь», состоящая из «трех огней начикетас» – это три последовательных духовных опыта/откровенния, которые проходит каждый человек, который рождается на земле в последний раз. И пусть читатель обратит внимание на то, что Смерть называет все эти звенья огнями. Почему? Но давайте вспомним название хотя бы первого «китайского» опыта из этой «цепи»: разве мин синь это не «огонь»?
Знаменитый средневековый философ Индии Шанкара в своем Комментарии к Катха упанишаде объясняет эту таинственную триаду так («КАТХА УПАНИШАДА с комментариями Шанкарачарии», Общество Ведической Культуры, СПб, 1994, Пер. с англ. Д. М. Рагозы, стр. 21):
… с тремя – с (1) матерью, (1) отцом и (3) учителем, т. е. получая наставления от матери и т. д., – как следует – поскольку именно они известны как источники действительного знания; из другого ведического текста: «Как сказал бы тот, кто имеет (1) мать (2) отца и (3) учителя» и т. д. (Бр. IV.1.2). Или же через (1) Веды, (2) Смри́ти и (3) добрых людей; ведь из жизненного опыта известно, что ясность следует от них (но ведь любому известно, что «добрые люди» и мистерии – это понятия, пербывающие в разных измерениях – Г. Б.). Тот, кто трижды разложил огонь «Начикета»; или же тот, кто обладает его (1) знанием, (2) изучает его и (3) практикует его.
Вариантов «понимания» текста у Шанкары, конечно, много, но в этом отрывке Смерь говорит совсем о другом: о чем-то самом главном, т. е. о самом важном для получения освобождения/мокши, и при этом не называет это главное открыто. Более того, далее Смерть заявляет следующее (там же, стр. [555]):
«Пусть просвещенный (пра́джня) сдерживает знание (джня́на) в великом Атмане, пусть сдерживает этого [Атмана] в Атмане покоя (ча́нта). Встаньте, пробудитесь, обретя дары, постигните [их]. Остер, как лезвие бритвы, неодолим, недоступен этот путь – говорят мудрецы. Постигнув того Атмана… [человек] освобождается от пасти смерти».
Пусть читатель не пугается этих слов Смерти: с любимой женой (пусть даже она об этом пути так ничего и не узнает до самого своего исхода) человеку этот путь и одолим, и доступен. Но если бы это действительно были Веды или учителя, или кто-то еще, как заявляет Шанкара, то рассуждать об этом остром пути притчей о «цепи из трех» было бы не логично. Но ведь в Упанишаде ясно сказано, что научить этому Таинству могут «не люди», и
