Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович
- А ну, стой!Ишь ты, какой прыткий!
ВОЛЧЬЯЯМА
Когда с менясорвали пыльный балахон, то я первым делом сделал несколько глубоких глотковсвежего воздуха и лишь только после этого осторожно осмотрелся. Оказалось, чтомы находимся на неширокой лесной поляне, окруженной высоченными и толстеннымисоснами, у подножия которых теснился кривой молодняк да какие-то чахлые кустикивперемешку с сушняком. Пашка стояла рядом и тоже тяжело дышала. Руки у нас былисвязаны за спиной, а на ногах путы отсутствовали. Утро еще только зарождалось,поэтому в лесу царили липкие сине-сиреневые сумерки. Справа от меня находилсяохранник: здоровенный мужик не менее 2-х метров в высоту и косая сажень вплечах, руки - кувалды! Физиономия красная, густо покрытая застаревшей щетиной.Увидев его, я даже отшатнулся, так как показалось, что передо мной не кто иной,как сам сасквач![8]На ногах верзилы были мокрые от росы «кирзачи», а одежда состояла из брюкзащитного цвета и ватника, надетого поверх тельняшки. На бритой головекрасовалась черная кепочка, надвинутая прямо на глаза. В руках мужчина держалобрез винтовки, тускло поблескивающий в предрассветной мгле. На другом концеполяны стояли еще трое. Один был невысокий, худой, в потертых джинсах,штормовке, полусапожках и тоже в кепке. Он не спеша раскуривал папироску.Другой, видимо, старший из всех, был мужчиной лет пятидесяти с лысоватой иседеющей головой. Одежда его выглядела поприличней всех остальных его товарищей:модная кожаная куртка с замочками и заклепками и с поднятым высоким воротником;почти новые штаны цвета хаки; на ногах - туфли. Лицо незнакомца былоотталкивающим, я бы даже сказал - безобразным. Всю левую щеку, часть лба и глазпересекал глубокий лиловый шрам, частично скрываемый щетиной, а глаз наполовинузатягивало отвратительное бельмо, и, видел ли он что или нет, трудно былосказать. Просто глядеть на этого человека и то оказалось неприятно: он вызывалкакой-то ужас и отвращение, точно киношный монстр, восставший из ада. И тут меняпосетила мысль, от которой спина враз покрылась холодными мурашками: а уж несам ли это Назар Кривой, расхититель храмов? Если это так, то мы, кажется,приплыли, попали точно в пасть зверю! И еще я подумал, как же все-таки онисмогли на нас выйти-то?! Как вычислили? Ведь никто ничего не... Но я недодумал, так как внезапно получил жесткий ответ на все эти вопросы! Четвертыйнезнакомец, до того стоявший за спинами товарищей, сделал шаг вправо и открылсянашему взору. Я даже ахнул, узнав в нем... брата Феодора! Тот, заметив это моенеожиданное открытие, смиренно сложил руки на груди и расплылся в своейбезразличной ухмылочке.
- Брат Феодор,да как же так?! - невольно вырвалось у меня.
- Заткнись! -осадил меня охранник и замахнулся обрезом.
Я отшатнулся,но гнев и недоумение будоражили все мое существо.
- Видала?! -сказал я Пашке, кивая на монаха. Та ничего не ответила. Лицо ее было бледным,губы дрожали, а в глазах блестели слезы. И мое сердце сжалось от боли ибессилия изменить что-либо. Я напряг руки так, что даже путы затрещали:
- Иуда! Такэто ты! Как же ты смог-то? - крикнул я.
- Я сказал, недергайся! Не то - получишь! - снова наехал на меня верзила.
Мои возгласы,похоже, мало трогали душу брата Феодора. Он стоял и безучастно улыбался, глядясебе под ноги и вяло перебирая четки. И я, снова с колючими мурашками на теле,подумал: «А не является ли этот братец основным наводчиком банды Кривого? Вездеже свой нос сует, по разным храмам ходит, вот и присматривает, где что поценнее...Ах, Иуда-Иуда... Ну надо же нам было так опростоволоситься: сдали свой кладпрямо в лапы бандитов! Да кто же мог такое подумать-то! Брат Феодор... Монах…м-м-м, - я застонал от боли, пронзившей все мое существо. - Какую змею пригрели«зернышки», а! Ну надо же... Не успел я его расколоть, а ведь чуял недоброе...»
В лесу заметносветлело. Мужчины засуетились. Старшой что-то быстро сказал худому. Тотсогласно кивнул пару раз, потом, ткнув в нас пальцем, спросил:
- А что сэтим?
- С ними потомразберемся... Это все мусор, сейчас главное - вывезти товар! Мы с Федькой едемв город и там все организуем. Этот клад многого стоит! Пристроим его, и можноспокойно сваливать отсюда, пускай «менты» ищут ветра в поле.
- Ай да дядяФеодор! Ай да охотник! - шутливо произнес худой и похлопал монаха по спине.Потом добавил, вынимая двумя пальцами папироску из губ: - А мы как же, Назар?
- Выостанетесь здесь, с товаром и с этими (старшой кивнул на меня и Пашку). Как чтоделать - сам знаешь, не впервой.
- Будь спок,Назар, все будет чисто...
- Я на тебянадеюсь, Ржавый, смотри тут, особо не озоруй! - и главарь мягко пожал рукухудого чуть выше локтя.
- Ах,басурмане! Ироды! - воскликнул я в себе. - Ведут-то себя как вольготно. Думают,Господь их совсем не накажет. Хотя, что для таких монстров Господь Бог!..Только деньги и нажива - вот их божки. И я гневно и брезгливо сплюнул. И тутвдруг я почувствовал, что путы мои ослабли. Отчего - не знаю: то ли веревкисами как-то развязались от моих потуг, то ли Пашка незаметно потянула за ихкончики. Еще мгновенье, и руки мои стали свободны! Но я не показал вида, чтолишился пут.
- Слон, обыщиих! - приказал старшой и сунул свои ладони в карманы кожанки.
Охранник грубооблапал меня. Я задергался, издавая вопли и хохот:
- Э-э,полегче, я щекотки боюсь!
- Спокойно!Стой и не дергайся! - прогремел верзила, отбирая у меня мобильник и походныйножичек. А больше у меня ничего не было с собой. Наброситься на охранника изавладеть его оружием я не решился: уж больно неравны были силы! Но, когда Слондвинулся к отпрянувшей от него Пашке, я не выдержал. Жар праведного гневаударил мне в голову, ослепил, но в тоже время и придал духу! Я решилдействовать. Пока вся банда в сборе и они еще не увезли бесценные сокровища,надо было попытаться помешать им осуществить задуманное и как-то положить конецих преступной деятельности. Как и что я смогу предпринять после захвата оружия,я плохо представлял, но считал - это будет первый шаг и к нашей свободе, и кделу разоблачения коварных бандитов. Чтобы обыскать девчонку, Слон переложилобрез в левую руку и, как я успел заметить, держал оружие некрепко, не ожидаяот нас каких-либо решительных действий. Он был вполне уверен, что у нас сперепугу трясутся все поджилки и что мы полностью в их власти. Посмотрим еще,басурмане, кто - кого! Я резко обернулся и сделал верзиле подножку. Тотспоткнулся и едва не упал, при этом глубоко прогнулся вперед. Пашка взвизгнулаи отскочила в сторону. Я тут же всем своим телом прыгнул на спину мужику иокончательно поверг Голиафа наземь. Он всей своей грузной массой рухнул втраву, ломая своим лбом сухую толстую ветку, торчавшую из папоротника. Ещечерез пару мгновений обрез оказался у меня в руках. Патрон был в стволе,отметил я, судя по положению затвора. Только нажимай на курок!
- Стой! -взвизгнул худой и кинулся ко мне.
- Стоять!ОМОН! - гаркнул я, вскидывая вперед руки с оружием.
Ржавый(кажется, так величали его подельники) сразу осекся, но быстро взял себя вруки.
- Ну ты,сопля, оборзел, что ли? - прошипел он и медленно двинулся ко мне. - А ну, бросьпушку, не то я тебя на кусочки изгрызу!
- Стоять, ясказал! Еще шаг - и я стреляю! - произнес я, стараясь придать своему голосунотки строгости и решимости. Пашка быстро спряталась у меня за спиной. Кривойнервно огляделся: он явно не ожидал такого вот поворота событий. Лишь один братФеодор стоял, как и прежде, лукаво подсмеиваясь.
«Ах ты, Иуда,лупануть бы тебе прямо в лоб! А еще крест на себе носишь!» - гневно подумал я.
Слон, потираяушибленный лоб, попытался встать на ноги.
- А ну лежать!- крикнул я, бряцая обрезом. - Лежать! Руки на затылок! Мне терять нечего!
Верзила снова,хотя и нехотя, улегся, но рук на голову не положил, а вытянул их перед собой,точно собирался плыть по волнам росной травы. Через плечи он косился на своихтоварищей, ища у них поддержки. Большой, но трусливый, отметил я, это неплохо,что ж, не так страшен бес...
