Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович
- Я думаю, чтонам особо-то нечего тут бояться: вряд ли кто под вечер попрется сюда радипраздного любопытства. Днем-то и то все это место стороной обходят. Кроме воронза нами следить некому! - и я усмехнулся.
Но все-такимы, как говорится, от греха подальше перешли под защиту дикой груши,притулившейся у самой стены храма. Там лежали какие-то полусгнившие доски,покрытые мхом и вьюнками. Вот на них мы и примостились.
- Часа полтораждать придется! - вздохнул я.
- Но это ничего,главное ведь, что мы нашли-таки клад отца Иоанна! - бодро отозвалась Прасковьяи обняла мою руку. - Вот батюшка-то обрадуется! Этот клад здорово поможет вобустройстве храма.
- А в ларценаверняка лежат золото и серебро с икон, а может быть, и еще что-то ценное...Если это все реализовать, то как раз средств хватит на закупку необходимыхстройматериалов! - добавил я.
Мы ещенемножко помечтали, потом я спросил:
- Паш, а тебебрат Феодор нравится?
- В смысле? -удивилась девчонка.
- Ну, какчеловек.
- По-моему,нормальный человек. Монах, как монах... Одно только то, что он ни с кем нессорится, всех и все прощает, никого не обижает, никому не надоедает, голосаникогда не повышает, уже весьма похвально. А что, тебе он не нравится?
- Не знаю.Какой-то он уж больно скрытный. Никогда не знаешь, радуется он или огорчается,обижается или нет, шутит или говорит серьезно... И улыбочка у него какая-то,извини, ну, мягко сказать, неприятная... Я, конечно же, не знаю, какими онидолжны быть, настоящие-то монахи, но мне вот лично такие люди, как брат Феодор,не нравятся. Я люблю открытость во всем, а так и не знаешь, чего от такогочеловека можно ждать и как он поведет себя в той или иной ситуации.
- Ты же самговорил, что монахов все наше, мирское, не должно интересовать и волновать. Вотбрат Феодор и старается ни во что не ввязываться и не говорить ничего лишнего,ибо и слова имеют большую силу. А так спокойнее хранить мир в сердце и мыслях итворить Иисусову молитву.
- Да, может,ты и права... Ты в людях лучше разбираешься... А я, знаешь, если честно,живого-то монаха впервые в жизни так вот близко и увидел...
- А я тебенравлюсь? - вдруг спросила Пашка и при этом даже не смутилась, а сделала вид,будто отгоняет от себя назойливую муху.
- В смысле? -насторожился я.
- Ну, какчеловек.
- Нравишься.
- Почему?
- Потому чтоты простая и открытая, и с тобой легко общаться.
- И с тобойтоже... - отозвалась девчонка и тут же быстро сменила тему разговора. - Простоне верится, что клад отца Иоанна найден и лежит у нас за спинами.
- Да, что-тоуж больно легко и быстро мы нашли его... А ведь сколько копьев сломали люди,разыскивая эти сокровища... Выходит, что мы оказались достойнее всех, что ли?
- Выходит, чтотак. Мы ведь для общего дела старались, а все те искатели только и желали, какбы набить себе карманы чужим добром. Вот им Господь и не дал раскрыть тайнуотца Иоанна. Ты же просил Бога, чтобы Он вразумил тебя насчет клада, вот иполучил ответ! Господь ведь всегда скор на помощь в нужных, добрых и полезныхделах, особенно, когда стараешься не для себя, а для других! Да ты и сам этознаешь, так ведь?
- Конечно! -отозвался я и подумал: «Как же мне не знать? Ведь там, в уральской тайге, Онвернул мне тебя живой и здоровой, услышав мои убогие молитвы... И, страшноподумать, как бы я смог жить дальше, если бы тебя никогда больше не было...»
Брат Феодорприбыл, когда в лагере, видимо, уже подавали ужин.
- Ну, братГеоргий, показывай, до чего ты докопался! - весело сказал он, озаряя свое лицовсе той же невозмутимой улыбкой, так что нельзя было понять - радуется ли онискренне нашей находке или просто лицемерит, черно завидуя нам, а то и упрекаетза наше своеволие.
Мы проводилимонаха в храм и представили клад отца Иоанна. Брат Феодор, увидев находку,сразу же оживился и принялся бегло осматривать предметы. Особо его интересовалииконы. Он бережно гладил ладонью по доскам, протирал рукавом пыль, тщательновглядывался в лики святых, что-то искал на обратной стороне икон, наверное,автографы мастеров-иконописцев. Иногда вздыхал, то качал головой, а то и улыбалсякак-то загадочно.
- Ценные? -спросила его Прасковья.
- Еще бы!XVIII-XIX века! А может, есть и постарше! Это клад так клад!
Когда братФеодор разобрался с иконами, мы предложили ему ларчик. Он осторожно осмотрелего, счистил пыль и плесень.
- А ключей небыло? - спросил монах.
- Не-а! -ответил я.
- Ну ничего...что-нибудь придумаем... - брат Феодор завернул свою рясу и извлек откуда-тосвязочку ключей, часть из которых напоминала более различные воровские отмычки.Повозившись минут десять с замочком, монах все-таки открыл его. Когда подняласькрышка, мы все заглянули внутрь ларца. Там, на бордовом бархате, лежали золотыеи серебряные цепочки, крестики, браслеты, кольца, кулоны, монеты, а такжевсякие бусы, колье, броши с самоцветными камушками, тускло блестящими в сумракемертвого храма. Под украшениями оказались четыре пачки ассигнаций довоенного образца,свиток облигаций и какая-то записка. Развернув бумажку, брат Феодор дал еепрочесть Прасковье. Девчонка негромко зачитала: «Тем, кто придет сюда послеменя. На благо Преображенского храма. От православных христиан тридцатых вам,благодарным потомкам! Отец Иоанн, осень 1938 г.».
- Здорово! -сказал я.
- Да, пришловремя возрождения, - вздохнул брат Феодор, закрывая ларец. - Радуйся, отчеИоанне, снизошла вновь благодать на землю Российскую. И клад твой послужит делудуховного возрождения. А когда у нас есть такие помощники, - он обнял нас, -нам нечего унывать и бояться! Вновь засияют храмы во всем своем великолепии...- монах перекрестился и положил три глубоких поклона в сторону несуществующегопрестола. И мы сделали то же самое.
- Ну, дорогиемои, крепитесь, нас ждут теперь великие дела! - оживленно заговорил братФеодор, вновь обнимая нас за плечи и прижимая к себе. - Надо срочно переправитьэти сокровища в лагерь, пока до них не добрались злые силы. Враг не дремлет! УКривого кругом свои осведомители... Надо быть настороже. О таком кладе он могтолько мечтать и если узнает, то не остановится ни перед чем, чтобы завладетьбогатством. Это же сущий ирод, да воздаст ему Господь по делам его! Вот что мысделаем, ребятки. Вы побудьте здесь еще немного и посторожите клад отца Иоанна,а я пойду в Никольское и добуду какой-нибудь транспорт, чтобы все это намуспешно переправить. Я знаю здесь двоих нормальных мужиков, у которых имеютсялошадка и «Газель», уверен - они нам с удовольствием помогут и без лишнегошума. Насчет Людмилы Степановны не беспокойтесь, я сказал ей, что мызадержимся, может, даже и допоздна... Ничего, милые, потерпите еще самуюмалость, но зато каков будет результат! Сколько удивления и радости принесетвсем эта находка! А вы тут, пока совсем не стемнело, упакуйте обратно вседобро, чтобы было легче его погрузить. Да и, пожалуйста, поосторожнее сиконами... Это ведь такая старина! Им и цены нету!...
Мы согласнокивнули.
- Вот иславно, держитесь! Все будет хорошо! - снова сказал монах, благословляя нас.
Мы проводилиего до выхода. Солнце садилось, и по оврагам и зарослям уже стали сгущатьсяфиолетовые сумерки. Брат Феодор вновь завернул свою длинную черную рясу иизвлек откуда-то два ржаных сухаря.
- Поешьте вот,а то ужин-то мы прозевали... Ну, не скучайте, я быстро.
Однако, отойдяна два шага, монах быстро вернулся и обнял меня:
- Прости, братГеоргий!
А затем прижалк себе и Пашку.
- Прости,сестрица! - и поцеловал ее в макушку.
Мы так и непоняли, что означали эти его действия. Потом монах быстро повернулся и бодрозашагал в сторону села. Мы вернулись в храм. Пока внутри еще был свет, вновьупаковали все найденное и перенесли в притвор, сложив все одной приличнойкучкой. Потом кое-как заделали нишу, вернули назад землю и положили на местооторванные доски. Все, теперь оставалось только дождаться брата Феодора,погрузить клад в машину или на подводу и отправляться в лагерь с чувством выполненногодолга.
