Творения. Часть 2 - Афанасий Великий
12) Умствования еретиков окажутся столь же дерзкими и в отношении к Отцу. Если Отец не мог творить молча, то необходимо заключить, что, родив, то есть возглаголав, восприял Он силу. Но откуда же восприял и для чего? Если же мог творить, в Себе еще имея Слово, то напрасно рождает, имея возможность творить и молча. Притом, если Слово до рождения было в Боге, то следует, что рождено вовне и стало вне Бога. А если допустить это, то почему же говорит ныне: Аз во Отце, и Отец во Мне? Если ныне Оно в Отце, то следует, что всегда было в Отце, как и ныне, и напрасно говорят, что для нас Оно рождается, после же нас возвращается, чтобы Ему быть, чем и было; потому что и прежде не было тем, что не есть теперь, и теперь не есть, чем не было прежде. Напротив того, Слово так и есть, как всегда было, имея все то же и в той же мере, иначе, окажется несовершенным и изменяемым. Ибо если чем было, тем после будет, как не сущее сим теперь, то явно, что теперь Оно не то, чем было и будет, то есть, если прежде было в Боге и после опять будет в Боге же, то явно, что теперь нет в Боге Слова. Но их изобличает Господь, говоря: Аз во Отце, и Отец во Мне. Так, Он и теперь, как был всегда. А если так и ныне, как был всегда, то явно невозможно, чтобы иногда Он рождался, а иногда нет, чтобы иногда было в Боге безмолвие, иногда же глаголал Бог. Напротив того, всегда есть Отец; и Сын, Отчее Слово, не по имени только Слово; Слово не по примышлению (κατ´ ὲπίνοιαν), но действительно есть Сын, единосущный Отцу, не ради нас рожденный, потому что мы ради Него получили бытие. А если Он ради нас рожден, и при рождении Его мы созданы, и Его рождением состоялась тварь, возвратится же, чтобы Ему быть тем, чем был прежде, то, во-первых, Родившийся опять будет нерожденным. Ибо если исхождение Его есть рождение, то возвращение есть прекращение рождения. Как скоро будет Он в Боге, – Бог снова умолкнет. Если же умолкнет, – снова будет то же, что было при Его молчании, – безмолвие, а не тварь; следовательно, тварь получит конец. Как с исхождением Слова тварь получила бытие и осуществилась, так с возвращением Слова тварь перестанет существовать. Какая же была нужда приходить в бытие, если прекратится? Или почему и глаголал Бог, чтобы после умолкнуть? На что и проявлял Того, Кого воззывает? На что и рождал, Чье рождение хотел прекратить? Что же будет опять? Неизвестно. Или навсегда умолкнет, или снова родит и измыслит новую тварь, потому что не будет творить ту же (иначе – могла бы оставаться получившая бытие), но сотворит другую; а следственно, и эту прекратит, измыслит же еще новую, и так до безконечности.
13) Это же, может быть, Савеллий заимствовал у стоиков, утверждающих, что Бог сжимается, и также вместе с тварию распростирается, и безмерно покоится. Ибо расширяющееся расширяется из стеснения, и распростирающееся распростирается, будучи сперва сжато; и пребывает тем же; не иное же что преспевает, как одно видоизменение. Посему, если расширившаяся Единица сделалась Троицею, Единица же есть Отец, а Троица – Отец, Сын и Святой Дух, то, во-первых, расширившаяся Единица потерпела видоизменение и сделалась, какою не была, потому что расширилась, не быв прежде расширенною. А потом, если Сама Единица расширилась в Троицу, Троица же есть Отец и Сын и Святой Дух, то следует, по словам Савеллия, что Сам Отец сделался и Сыном и Духом, разве только именуемая Савеллием Единица есть нечто иное от Отца. В таком же случае должно было сказать, что Единица не расширилась, но произвела трех, так что сперва – Единица, а потом – и Отец, и Сын, и Дух. Ибо если бы Она Сама расширилась и распростерла Себя, то осталась бы тем же, что было распростерто. Но Троица уже не расширившаяся Единица; будучи Единицею, Она не была еще Троицею. Следовательно, Отец, будучи Отцем, не был Сыном и Духом; сделавшись же Ими, не есть уже только Отец. А иной в насмешку назовет это Божиим телом, вводя видоизменяемаго Бога. Ибо что значит расширение – не видоизменение ли расширяемаго? Или что такое расширенное – не то ли, что прежде было не расширено, но стеснено? Ибо это есть одно и то же, и различается само с собою только временем.
14) Это знает и божественный апостол, пиша в послании к Коринфянам: вы не тесно вмещаетеся в нас… распространитеся же и вы… коринфяне (2 Кор. 6, 12, 13). Не другим, а тем же самым коринфянам советует из стесненнаго состояния прийти в расширенное. Но как если бы тесно вмещенные коринфяне снова расширились, то не другими бы стали, но опять были бы коринфянами, так, если Отец расширился в Троицу, то Троица опять есть единый Отец. И еще то же говорит апостол: сердце наше распространися (2 Кор. 6, 11).
И Ной говорит: да распространит Бог Иафета (Быт. 9, 27). И сердце то же, и Иафет тот же и при расширении. Посему если Единица расширилась, то, может быть, расширилась в других. А если расширилась в Себе, то будет тем, что расширено. Что же это, как не Сын и Дух Святой? Но хорошо – спросить самого разсуждающаго так: какое же действие такого расширения? Или сказать перед самою истиною – для чего, вообще, Единица расширена? Не пребывающее тем же, но впоследствии расширяемое по необходимости должно иметь причину, по которой оно расширено. Если Отец расширился для того, чтобы присущи Ему были Слово и Дух, то излишне будет сказанное: сперва – Единица, а потом – расширилась. Ибо Слово и Дух не впоследствии, но всегда, иначе – Бог был бы без Слова, как и говорят ариане. Посему, если всегда было Слово и был Дух, то Единица всегда была расширена,
