Молитва - Филипп Янси
Когда мне, пусть неполно и неясно, но удается увидеть другого человека глазами Бога, я чувствую побуждение действовать как член тела Христова, посредством которого Господь присутствует на земле. Я уверен: то, что меняет меня, способно изменить и другого. Уловив отблеск Божьей благодати, я начинаю иначе относиться к соседу и к родственнику. Я пишу ободряющие записки друзьям, попавшим в беду, спрашиваю, чем могу им помочь, и помогаю. Я молюсь о тех, кто работает с проститутками, с заключенными и с сиротами в других странах, и стараюсь найти способ оказать им финансовую поддержку. Молитва с особой силой пробуждает во мне сострадание.
Я с огромной теплотой вспоминаю еженедельные утренние молитвы сотрудников журнала «Студенческая жизнь», в котором я одно время работал. Мы собирались в семь часов утра, за час до начала трудового дня. Участие в молитве было делом добровольным. Со временем мы, горсточка людей, собиравшихся по утрам, узнали все секреты друг друга. Мы знали подробности биографии друг друга. Мы были заочно знакомы с некоторыми родными и друзьями участников совместных молитв. Мы открывали друг другу личные проблемы, рассказывали о своих переживаниях. После молитвы мы вместе принимались за работу над журналом.
Я обнаружил: если утром я молился вместе с машинисткой и слышал, как она говорит о своих проблемах («Неужели я никогда не поднимусь выше секретарши?»), то в течение дня я по-другому отношусь к ней. Если утром я ощутил, как сильно огорчается из-за своих ошибок программист, днем у меня пропадает всякое желание его осуждать. Другими словами, начинаешь смотреть на своих коллег не как на шестеренки в машине, которая должна быстро доставить тебя в назначенное место, а как на людей, которых любит Бог. Эти утренние часы объединили нас в особое братство, в котором не важны были иерархия, карьера и зарплата. В него входили люди — мужчины и женщины, с их надеждами и желаниями, трудностями и страхами, мечтами и разочарованиями. Мы вместе были согреты теплом Божьей любви.
Круги на воде
«Христос присутствует среди нас, и только через Него мы можем соприкоснуться друг с другом», — писал Дитрих Бонхоффер. Когда я в молитве возношу к Господу других людей, то вспоминаю, что все мы — и я, и те, о ком я молюсь, — пребываем в присутствии Бога. Центр, из которого берет начало моя молитва, — это Божья любовь. Затем молитва расширяется, словно круги на воде, и достигает сначала самых близких мне людей, а потом и всех остальных.
Лучше всего я знаю членов своей семьи и хороших друзей. Я стараюсь как можно подробнее молиться о тех, кому сейчас трудно. О племяннице, чья беременность протекает с осложнениями. О двоюродном брате, который борется со своим алкоголизмом. О дочери наших соседей — она ушла из дома, и от нее нет никаких вестей. Ничего нового и неизвестного Богу я Ему не сообщаю. Молясь, я всего лишь вовлекаю в человеческие отношения третью сторону — Того, Кто заботится о каждом из моих близких неизмеримо больше, чем я сам. Я прошу Господа о том, чего мы с Ним оба желаем — чтобы положение этих людей изменилось к лучшему, и моя любовь, моя забота, мои молитвы способствовали бы этим переменам.
Порой молитва-ходатайство меняет того, о ком молятся, а иногда — самого молящегося. Христианская журналистка Вирджиния Стем Оуэне рассказывает о своем опыте. Во время вечерних молитв она высказывала Богу важные для нее просьбы, а потом старалась услышать Его ответ. Однажды ночью, в темноте, Вирджиния долго ждала ответа, но ничего не услышала, и в конце концов уснула. Перед рассветам она проснулась вся в слезах. Из подсознания всплыло воспоминание о событиях ранней юности. Вирджинии была обещана отдельная комната, но к ним перебралась жить тетушка, старая дева. В результате в отдельную комнату переехал брат, а Вирджинии достался утешительный приз: тетушка-полуинвалид в качестве соседки.
В последующие недели и месяцы Вирджиния таила в душе обиду. Горечь прорывалась наружу тысячами изощренных способов. С тех пор прошли годы, все забылось. Но в ночь, которую отделяло от тех давних переживаний много лет, Вирджиния поняла, что носила в себе эту горькую обиду всю жизнь. Кроме того, она поняла еще кое-что. Вот что она пишет:
«Но сейчас, на рассвете, я впервые осознала, какой жгучий стыд испытывала, должно быть, эта пожилая женщина. Никогда не иметь своего угла, постоянно переезжать из дома в дом. Целиком зависеть от милости племянников и племянниц. Ни разу в жизни — ни живя вместе с тетей, ни позже — я не задумывалась о том, что чувствовала она. И лишь теперь я в полной мере ощутила оскорбленное достоинство и жгучую гордость, которые ей ежедневно приходилось заталкивать в глубину сердца… Я была не в состоянии вынести эту острую боль».
Следующим вечером Вирджиния повторила свой опыт. Она высказала Богу просьбы и решила ожидать ответа, пока не заснет. И вновь произошло нечто подобное: воскрес другой эпизод из прошлого, и результат был столь же сокрушительным. Молитва вызывала обострение давно забытых конфликтов, а потом разрешала их. Так Вирджиния приносила свои отношения с людьми к ногам Примирителя.
В течение многих лет я записываю имена людей, за которых молюсь, на специальные карточки. Один день я молюсь поименно за членов своей семьи. В другие дни молюсь за друзей, за соседей, за коллег-писателей, за миссионеров, несущих служение на Родине и в других странах. Еще один день я отвожу для того чтобы устроить духовную проверку себе самому. Я, как и Вирджиния Оуэне, понял: когда я молюсь за людей, мое отношение к ним меняется. Вместо того, чтобы назвать двоюродного брата безответственным бездельником и начисто о нем забыть, я с состраданием смотрю на него глазами Иисуса Христа и думаю, как бы мне самому помочь решению проблемы, о которой я молитвенно рассказываю Богу.
Около двадцати лет назад я сообщил одной известной писательнице, что буду молиться за нее один день в неделю, ибо представляю себе, с какими трудностями она сталкивается. «Прежде никто не говорил мне, что молится за меня, — сказала она позже. — Поэтому мне захотелось быть достойной ваших молитв, оставаться христианским автором и писать как можно лучше». Это желание мне знакомо, потому что за меня тоже молились. Одна женщина читала мою книгу, когда ее трехлетней дочери
