Рецидив - Антон Владимирович Овчинников
Вокруг, также на коленях, спрятав головы и лица под разноцветной материей, стояли другие женщины, поющие слова молитвы. Вдруг легкая рябь прошла по разноцветному полю покрывал, головы под ними повернулись ко входу.
– Ишей… ишей… – как ветер по цветам на лесной поляне, пронесся шёпот по воздуху.
И тут, вслед за рябью покрывал, в воротах двора «Иудеи» появился человек в простой льняной накидке, закрепленной на голове кожаным ремешком. Он был мрачен и задумчив. Ни на кого не глядя, он прошел мимо женщин, продолжавших петь, при его приближении, поднялся по ступеням и скрылся за створками главных дверей Храма. Сердце Мириям скорбно сжалось, когда он проходил мимо нее, и подпрыгнуло, как от удара, когда створка храмовых ворот с тихим стуком закрылась за ним.
– Ишей Йозеф… – прошептала Елизавета, – Зачем он пришел сегодня?.. Ты знаешь, – наклонилась она к Мириям, – Эти ишеи такие нелюдимые, что даже страх берет, чего они там прячут у себя, за стенами… А еще, говорят, что они ненавидят женщин и совершенно их не касаются… И поклоняются они не Яхве, хотя приносят жертвы в доме Его… – зашептала она на ухо сестре.
Но Мириям ее не слушала, всецело погруженная в свои горькие мысли.
Молитва прошла, как обычно. Коэны34 выходили из ворот и, пританцовывая, весело пели хвалебные псалмы. Когда же были прочитаны нужные главы Торы, тогда створки храмовых врат распахнулись и мужчины вышли к своим женам, сестрам и дочерям, поднимавшимся с колен.
– Смотри! – дернула сестра за рукав Мириям, поднимаясь на ноги, – Кто это там с нашим отцом?
Сердце Мириям чуть не разорвалось от ужаса. Рядом с ее родным и любимым папой к ним, по ступеням спускался недавний ишей Йозеф! Отец что-то горячо ему втолковывал, а тот слушал с невозмутимым лицом и только изредка кивал.
…
– Значит, Ваша дочь беременна? И Вы не знаете от кого?.. Ну, так приведите ее сюда, к дому Господа нашего, и да свершится Его суд.
– Тише, Йозеф, как ты можешь такое говорить?! Ты же, брат-ишей, а значит должен отвергать всякое насилие! Или ты жаждешь ее крови? Крови невиновной девочки и ее не рожденного младенца?..
– Давайте отойдем от этого святого места!..
– Йозеф, у меня есть немного припасенного серебра на храмовый шекель35, если ты поможешь защитить наш род от позора – я с радостью отдам его тебе… В качестве приданного Мириям!..
– Хорошо. Я спрошу позволения у Аарона моей общины и, если на то будет Божья воля, то возьму вашу дочь в жены.
Опять состояние, не похожее на явь. Тьма, лишенная каких-либо образов.
Что было только что со мной, что я видел? Эта женщина… Мириям… Она так похожа на… Мама! Так значит, у нее до отца был кто-то еще? А где же дитя?..
Вопросы роились в моей голове, как стая мух над повешенным на кресте…
Если мать была с ромеем, ведь это был явно ромей, то где же тогда был мой отец? Или она была с ним до отца! Тогда…
– Да… Ты и есть их дитя! – сказал кто-то рядом со мной.
Я с испугом начал озираться и шарить руками вокруг себя, но в кромешной тьме Пещеры испытаний было пусто.
У меня пересохло в горле, язык ощущался, как комок сухой тряпки. Я поднялся на четвереньки и пополз на звук, к роднику. Тут мое колено уперлось во что-то более мягкое, чем песок на полу, пошарив руками, я обнаружил свою дорожную котомку с хлебом.
– Спасибо, о, Господи! – поблагодарил я вслух.
Добравшись до воды, я, наконец, напился и утолил голод, затем, уложил сумку рядом с водой, что бы больше ее не искать и отполз на теплый песок.
Сердце бешено колотилось. Почему-то мне казалось, что сейчас вечер и пришло время амиды36. Я встал на ноги, забыв о низкой пещере, и стукнулся головой о каменный потолок. Теперь надо обратиться на восток. Но где он? Я как-то давно видел одного слепца, который шел по улице, ощупывая стены домов и прилавки бдительных торговцев, и теперь, словно тот слепец, пригибая голову, чтобы не разбить ее о камни потолка, я стал осторожно ощупывать стены, обучаясь видеть руками. Обойдя по периметру всю Пещеру я вспомнил ее расположение, и в моем воображении появился план, словно нарисованный на куске холста. Я, наконец, вспомнил стороны света, и смог, повернувшись в нужную, пропеть всю амиду.
После вечерней молитвы я мысленно перебрал все псалмы, вспомнил другие молитвы, возможные в конце дня.
– Ты молишься! Кому ты молишься? – чужой голос нарушил ход моих мыслей, слова приготовленной молитвы смешались и вылетели из головы. Побежденный прежде ужас, с новой силой захватил мое сердце.
– Яхве… Яхве! Молю тебя, Яхве… – в исступлении повторял я, забыв продолжение.
«Не бойся! Не бойся! Не бойся…» – отдавался эхом в моей голове чужой голос.
– Избавь меня Господи от темных посланцев твоих… Придай мне силы противостоять искушениям… – страх ледяными пальцами проникал в мое сердце.
«Остановись! Ты говоришь с Хранителями!»
Я зажмурил глаза и, успокаиваясь, лег на спину, пытаясь заснуть.
……
– Мама! Мамочка!.. Что с тобой?.. – детский голосок достиг моих ушей, принося с собой невыносимую резь в животе, – Тебе больно?
Передо мной возникло прекрасное ангельское личико. Я уже когда-то видел его – в детстве… Светлые волосы уложены по-ромейски, невозможные зеленые глаза полны отчаяния, чистая белая кожа щек блестит от влаги, полные губы маленького рта перекошены горем. На заднем фоне угадывается, какая-то невероятная обстановка.
Я был тем, кого этот прекрасный ангел называл мамой, и я снова переживал то, что было с этими людьми… С людьми ли? И где это все происходило? Или еще произойдет?..
«Помоги!..» – прошептали мои губы прекрасному ангелу.
«Ты сам можешь помочь!» – возник чей-то ответ в моей голове.
Потом меня куда-то несли, перекатывали, перекладывали, снова катили, просвечивали, чем-то кололи, и все это сквозь боль, разрывавшую меня на части при каждом движении.
Словно в какое-то окно я увидел странные, не похожие ни на какие мне известные, буквы, сложившиеся в давно понятные слова «НМИЦ онкологии имени …». Что это, откуда это?
Чудовищная боль наполняла все тело! Начинаясь в животе, она сковывала руки и ноги, мешая думать о чем-либо еще.
«Ты чувствуешь это?!»
– Опять? Кто говорит со мной?!.. Господи помоги!..
«Ты чувствуешь… Ты знаешь!»
«Эта боль! Часть тебя!..»
«И ты в ней!..»
Я хотел вырваться из объятий этого видения, но как будто что-то держало меня. Боль! Она становилась все сильнее с каждым ударом сердца! Пугающим многоголосьем боль затопила мое сознанье.
«Ты чувствуешь то, что было с тобой до появления здесь!»
– И что же… было… до… этого? – еле выдавил я леденеющими от боли губами.
«Смотри!» – Приказали
