Флавиан. Восхождение - Протоиерей (Торик) Александр Борисович
Слева по борту неторопливо проплывал высокий афонский берег, каменистый, покрытый то редким, то густым лесом, периодически прорезаемый новой, пробитой в склоне горы грейдером дорогой, идущей от Дафни к монастырю Симонапетра. Вот показались и проплыли мимо нас расположенные на склоне небольшие здания русской кельи, которая по российским меркам считалась бы скитом. Вот возник на самом берегу какой-то брошенный двухэтажный «недострой».
Я прошел в носовую часть верхней палубы и залюбовался видом самой горы, возвышающейся голубой пирамидой в дальнем конце полуострова, с вершиной, покрытой, словно легкой дымкой, небольшими клочковатыми облаками. Красота — не то слово, которым можно было бы выразить притягательную силу наблюдавшегося мною пейзажа, что-то было в нем особенное, казалось, что некая незримая благодатная аура осеняла этот уступами простирающийся вдаль берег, и наш паром тоже охватывался ее сенью.
Вот из-за очередного уступа берега показался стоящий на головокружительной высоте, величественный и строгий монастырь Симонапетра — «Симона на скале». Словно замерший рыцарь на страже удела Пречистой Владычицы!
Сами понимаете, мой боевой «Кэнон» просто раскалился в руках, я только успевал менять на нем объективы — с телевика на широкоугольник и обратно, и азарт фотоохотника несколько нарушал в моей душе навеваемые пейзажем умиротворение и созерцательность. Но когда я увидел аппарат, которым работал наш («наш», я в этом уже почему-то не сомневался) Эдуард!
Кажется, это была последняя модель «лейки» с объективом L-класса...
В общем, я отвернулся и не стал отвлекаться от процесса съемки постоянно меняющейся натуры.
Паром причаливал к арсанам монастырей Симонапетра, Григориата, Дионисиата, Агиа Павла, разбросанных «ласточкиными гнездами» домиков по скалам Неа-Скити, и, наконец, вот он — скит Святая Анна! Отправная точка, откуда на вершину Святой горы ведет наиболее используемая паломниками тропа. Есть еще, правда, тропы от Великой лавры и от Карули, но если от лавры тропа более пологая, чем от скита Святой Анны, то она и длиннее в несколько раз, а по самой короткой, но самой крутой тропе от Карули на вершину поднимаются только совсем уж «отмороженные» экстремалы, в основном русские...
Сходятся все эти три тропы в одном месте, у источника, рядом с которым стоит третий по счету, если идти от скита Святой Анны, крест. А от этого креста к скиту Панагии, находящемуся на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, и далее к самой вершине, достигающей двух тысяч тридцати трех метров, уже идет одна-единственная тропа.
Паром замедлил ход и начал медленно поворачивать налево.
Сперва показалась за очередным поворотом берега бухта с пристанью. Над ней обильной россыпью одно-двухэтажных домиков-келий, разбросанных по заросшим обильной растительностью скалам, многие из которых были увенчаны куполами с крестами, поднимался вверх принадлежащий монастырю Великой лавры преподобного Афанасия Афонского скит Святой Анны.
Затем паром вошел в бухту, и стоявшие на пристани паломники засуетились, начали подбирать и надевать на плечи рюкзаки и сумки, подходить ближе к месту причаливания парома.
Паром причалил, опустив широкий носовой трап, по которому сразу же началось активное движение в обе стороны. Одни паломники и монахи, покидающие скит, садились на паром, другие, в том числе и наш «экспедиционный корпус», сходили на пристань и оглядывались.
Некоторых из прибывших встречали с транспортом. Транспорт был четырехкопытный, гнедой и чрезвычайно смиренный, как и положено обитателю скита. На морде у этого транспорта марки «мул», под местным ласковым именем «мулашка», была надета черная ременная сбруя, простроченная красным шнурочком, с цепочками около храпа, фигурными клепками и бронзовой бляхой с непонятным гербом на лбу. Чем-то этот убор сильно напоминал прикид наших московских панков, правда, морда мулашки явно была намного интеллигентнее.
На спине у мулашки было приспособлено своеобразное грузо-пассажирское седло из деревянного каркаса на войлочной подкладке, позволявшее как ездить на нем верхом, так и перевозить различного габарита грузы. В стороне стояли еще два таких же смиренных мулашки с такими же деревянными седлами.
Мы выгрузились, проверили наличие «личного состава» и имущества — все было на месте.
— Батюшка! — обратился к Флавиану Игорь. — Здесь вроде бы можно нанять мулашку для подъема на гору, правда, для седоков весом больше ста килограммов, — Игорь почтительно посмотрел на «велелепную» фигуру моего духовного отца, — придется нанимать двух мулашек, чтобы менять периодически. Я слышал, недавно епископ греческий на вершину верхом поднимался. Может, мы и для вас наймем, раз уж вы твердо решили подниматься?
— А венец в награду за подвиг тоже за меня мулашки получат? Они-то точно получат за такую тушу! Нет! Уж сколько смогу, столько поднимусь, но сам...
— Как благословите, — вздохнул Игорь.
— Может быть, когда-нибудь туда фуникулер сделают, — предположил Эдуард.
— Вот если Лешкин кошмар сбудется, тогда точно сделают, — ответил Флавиан.
— Что это за «Лешкин» кошмар? — поинтересовался фотограф.
— Неважно, — буркнул я, — это личное.
— Ну, личное так личное! — успокоился он.
— Тогда, батюшка, вы уж извиняйте, но рюкзачок ваш я понесу! — решительно заявил Игорь.
— Да он полупустой! — попытался противоречить Флавиан. — Он нетяжелый!
— Вот и отличненько! — не терпящим возражений тоном объявил Игорь. — Значит, туда и моя сумка вместится, а я все вместе на плечи и возьму.
— Правильно, правильно, Игорь, будем по дороге меняться, у меня рюкзак легкий совсем, — поддержал послушника Владимир, — вы, отче, не возражайте, помоги вам Бог самого себя донести!
— Ладно! — сдался Флавиан. — Спаси вас Христос! Дайте хоть палки из него достану!
Мы достали и раздвинули на удобную для каждого длину телескопические «горные» палки и влезли в лямки своих рюкзаков, подогнав их поудобнее натяжными ремнями. Наполнили пластиковые бутылки водой из крана над раковиной, размером напоминавшей поилку для мулов, а может быть, таковой и являющейся.
— Ну, Господи, благослови! — перекрестился Флавиан, и все мы (включая нашего Эдуарда) перекрестились вслед за ним. — С Богом пошли!
Мы начали восхождение по усыпанным мулашечьим пахучим навозом широким бетонным ступенькам, ведущим наверх к соборному храму-кириакону скита Святой Анны.
ГЛАВА 23. Восхождение. Лестница
Поначалу подъем был совсем ненапряжным.
Несмотря на то что стоящее в зените солнышко грело нещадно, мы все, включая и Флавиана, достаточно быстро поднимались по широким бетонным ступенькам лестницы, с двух сторон ограниченной невысокими стенками, выложенными из камней на цементном растворе.
Открытые солнечные участки периодически чередовались с тенью больших, разросшихся над лестницей деревьев, поэтому палящее солнце пока не создавало особых проблем. Да и обычный стартовый энтузиазм добавлял адреналина в кровь, и все шли в приподнятом настроении.
Далеко впереди вверху виднелся известный всем любителям Святой горы по многим фотографиям в современных афонских путеводителях и альбомах новый кириакон, построенный в конце двадцатого века на выступающей из массива горного склона крутой каменной скале.
— Через полчасика там будем? — спросил я у Игоря, показав палкой на виднеющийся над нами вдали новый кириакон.
— Ну, может, минут через сорок, — задумчиво протянул Игорь.
Минут через двадцать мы добрались до первого источника.
Источник был сделан в классическом афонском стиле.
Это стена, сложенная из камня, размером примерно полтора метра шириной на два с половиной высотой, с полукруглым козырьком сверху, посередине которой вмурована мраморная плита с изображением двуглавого византийского орла с большим крестом на груди, под которым скульптурная, мраморная же львиная голова с текущей из пасти струйкой воды. Чтобы вода потекла, надо покрутить кран на стене справа от мраморной плиты.
